Один раз на глаза попался Саратох Монтоги. Полагаю, в городе он был проездом, потому что больше его я не видела. Рандарелл сообщил, что наставник приезжал проведать товарищей из Лангзама и лично увидеть масштабы разрушений.

- Я слышал, Lux Veritatis собирает Совет Святейших, - по секрету поделился юноша. – В последний раз его собирали полтора года назад. Не такое уж это и частое явление, как видишь. Интересно, что именно они будут обсуждать на нём? Надеюсь, это будет не простое переливание из пустого в порожнее, и старейшины придумают, как ответить демонам на их злодеяния. Нельзя оставить безнаказанным то, что они сотворили!

- Разве участвовавшие в этом Спустившиеся не погибли под обломками и не сгорели в огне? Говорили, что тела нескольких также нашли в завалах…

- Этого мало! – яростно сжимая кулаки, воскликнул парень. – Сколько их там погибло, десяток или около того? Разве это сравнится с человеческими потерями? И сколькие из них избежали наказания? Тот же Сайтроми, который выходит на поверхность просто поразвлечься! Ему ничего не делается за то, что он устраивает на нашей половине мира! А позже он возвращается с новой порцией!

Дыхание Рандарелла сбилось, и он едва не задохнулся от возмущения. Понять его можно, но меня беспокоило, с какой рьяной настойчивостью служитель взывал к расправе. Он и раньше выказывал недружелюбное отношение к «демонам», но теперь, если глаза не обманывали, его нелюбовь к ним пустила более глубокие корни. Короткое мгновение мне казалось, что передо мной стоит один из тех набожных напыщенных настоятелей, которые с ожесточением проклинали зло и выискивали в толпе лица предателей. Однако, как только я принялась разглядывать эту ужасающую картину, мираж испарился. Передо мной снова стоял Рандарелл, только более уставший, чем обычно. Но всё равно это был он, жизнерадостный мальчишка, мечтавший спасать людей от агрессивно настроенных Спустившихся, юнец, любивший свой народ и порицавший грехи соседей с Нижнего этажа. Служитель пояснил, что не жаждет расправы над невиновными «демонами», чтобы уровнять счёт, но всего лишь добивается справедливости. Разве плохо лелеять надежду покарать тех, кто заслуживал этого? Так же люди поступают и со своими, и дело тут не в расовой неприязни, а в том, что многие Спустившиеся, натворившие дел в Байонеле, сбежали. И снова я не нашла, что возразить, потому что сама была там в роковой вечер и на собственной шкуре испытала злобу демонов. Особенно той твари, что едва не убила меня и Рандарелла. Она не защищалась, а устраивала резню. Как можно оправдать такое?

- Мы не спускаемся вниз и не устраиваем кровавых расправ на их территории, - добавил друг, почёсывая взлохмаченную голову. – Они хотят извести нас. Но этот грех лежит не на совести народа, а его правителей.

- Что ты имеешь в виду? – подавая ему поднос со смоченными марлями, вполголоса спросила я.

- Вопреки установленному мнению, сомневаюсь, что все демоны – зло во плоти. Может, в их натуре заложено пакостить, а может, среди них много хороших ребят, - юноша пожал плечами. - Буянят из них лишь самые неадекватные. Или самые доверчивые идеалисты. Но их подстёгивают те, кто стоят наверху. Подумай, если бы Шестеро были против разбоев на нашей территории, стали бы они поощрять подобные действия? Они потворствуют злу, а значит, сами являются злом. И такие правители ведут свой народ к войне и беззаконию. Если бы не было Шести, возможно, демоны относились бы к нам иначе.

Это была на удивление здравая мысль. Многие люди действительно верили, что подлость и коварство присущи демонскому отродью, что по-другому они жить не умеют. Однако Рандарелл не проклинал всех Спустившихся разом, он пытался найти оправдание их поведению. Но легче мне от этого не становилось, потому что главной причиной парень называл Сайтроми и его родственников. Фактически, мою семью.

- Я рада, что ты так думаешь, - сказала я другу. И не могла отделаться от ощущения, что когда-то в будущем и без того омрачённое отношение Рандарелла будет лишь ухудшаться. А значит, образ фанатично размахивающего книгой служителя был не таким уж призрачным.

- Ходит миф, будто Терпящая создала какое-то оружие, способное усмирять бессмертных, - мрачно изрёк юноша. – В помощь нам, людям, потому как предвидела, какие проблемы принесут худшие из Её детищ. Но звучит неправдоподобно. Сказка, придуманная для воодушевления уставших душ. Недостижимая мечта, которую так хочется воплотить в реальность…

Подобные разговоры между нами случались нечасто из-за занятости. Но когда нам выпадало свободное время, мы проводили его вместе за рассуждениями и беседами. Обычно друзьям со стажем положено предаваться воспоминаниям, но я и Рандарелл не говорили о прошлом. Оно было неинтересно. Зато будущее с его загадками и открытыми возможностями, гипотезы и банальное философствование затягивали нас с головой. Каждодневные мелочи также попадали под наш пытливый взор. Мы болтали за промыванием пробирок или во время совместного похода в ближайшую травную лавку, за пятнадцатиминутным обедом или перед сном. На самом деле, если так подумать, я знала Рандарелла не больше пары месяцев (если суммировать дни всех наших встреч), но чувствовала, будто прожила бок о бок с ним, по меньшей мере, лет пять. Наверное, юноша думал так же, потому что в лагере для выживших ни с кем больше так тесно не общался. Иногда служитель вспоминал своего товарища, которого взяли с собой прочёсывать остров в поисках следов сбежавших демонов, и обещал, когда тот вернётся, познакомить нас.

- Ташеф – тот ещё задира, - щебетал мой друг. – Но когда рядом девушки, он превращается в такого галантного зазнайку, что аж зубы скрипят.

- Ты рассказывал ему обо мне?

- Да. А почему ты спросила?

- Любопытно стало, кому из своих друганов ты разглагольствуешь о какой-то там Умфи, - я игриво толкнула парня в плечо.

Служитель расплылся в улыбке и что-то смущённо пробубнил под нос. В эту самую секунду он мог бы показаться стороннему наблюдателю настоящим скромником. И хотя Рандарелл являл собой пример воспитанности и порядочности, мало кто сейчас поверил бы, расскажи я, как горели глаза юноши, когда он загораживал меня своим щитом от атак чудовища. Тогда мой друг словно взлетел выше своей макушки, преобразившись из простого парнишки в по-настоящему сильного и отважного мужчину. Его повзрослевшее лицо не выходило у меня из головы. В тот вечер Рандарелл забыл, что такое страх, и просто действовал, решительно и без лишних раздумий.

- Это был геройский поступок, - сказала я ему, на что получила стандартный ответ:

- Я сделал то, что должен был.

- Я так не думаю. Мне известно, что твои жизненные принципы требуют от тебя помогать всем, кто в этом нуждается, но одно дело подставить плечо пострадавшему, а другое – закрыть собой жертву и тем самым самому стать возможным смертником. Ты поставил мою жизнь выше своей, хотя я ничем не заслужила подобного обращения, и для меня это бесценный поступок.

Юноша сидел на пеньке и разглядывал муравьёв, копошившихся прямо под его ногами. Минуту он молчал, раздумывая над ответом. Мои слова, должно быть, показались ему приятными, но чересчур лестными, потому как вместо бессловесного любования похвалой он вдруг начал приравнивать заслуги к обыкновенным вещам.

- Мне радостно осознавать, что ты так высоко отзываешься обо мне, но я, правда, не сделал ничего из ряда вон выходящего. Любой служитель Церкви на моём месте обязан был поступить точно так же, - он открыто посмотрел на меня, и в лучах встающего солнца его глаза показались почти серебряными. – Если бы служители пренебрегали этим долгом или выполняли его через раз, это развалило бы нашу тесную общину, заразив аморальностью, которую из-за укоренившейся привычки считали бы нормой. Этот долг мы, воины человечества, исполняем всю свою жизнь. Каждый, кто вступает в Lux Veritatis, отдаёт себе в этом отчёт. Это путь Терпящей, любящей своих детей, то есть нас, людей. Мы провозгласили себя проводниками Её воли.