Теперь я видела, как последовательно Хатпрос вела меня по сценарию, подсовывая фигуры по мере надобности. И оттого ещё более непредсказуемым вышел результат, когда подопытная проявила силу воли и настояла на своём.

- Ладно, - просто согласилась Королева. - Пока ты не ушла, я скажу: ты огромная находка, милая! Добро пожаловать в семью!

Она не планировала извиняться и ни капли не сожалела о содеянном. Это совершенно точно отображалось на её довольном лице. В такую ли семью я мечтала попасть?

========== Глава 31 ==========

Глава 31.1

Хат’ндо

«Пока блуждает по Лесу в естественных потёмках, имея перед глазами миллион тропинок во всевозможные стороны, не знает девочка, где кончается Горизонт и начинается Свобода. Всюду простирается Лес, и нет ничего, что было бы не Лесом. Лес есть само естество мира. Лес – душа и сердце заплутавшей реальности для потерявшихся девочек.

Дрозды давно выклевали ей глаза, а в горло и нос набилась дорожная пыль. Девочка беспокоится лишь о том, как ей запустить механизм в груди, когда он остановится, и как выйти из Леса, конца и края которого нет. Глупые белки и несмышленые дятлы смирились со своей сопричастностью к Лесу, но не она. Рано ей срастаться корнями с ближайшими деревьями, рано вплетать волосы в ветки кустов, рано разноситься по Лесу опавшими листьям.

Вот приходит она к старому дубу, на котором сидит мудрый ворон.

«Скажи, как мне выйти из Леса?»

«Из него нельзя выйти. Лес – это твой мир, заблудшая душа»

Не устраивает девочку такой ответ. Жалеет её ворон и предлагает на выбор шесть предметов, каждый нужный для безопасного достижения края лесного. Но предупреждает мудрая птица, что взять разрешено лишь один из них. Смотрит слепо девочка на дары: ключ, карта, лук со стрелами, лампа, котомка с едой да монетка непонятная, рисунок на которой стёрся от времени.

«Как… бесполезно! – говорит девочка с раздражением. – Зачем мне лампа в Лесу, в котором свет попросту не может жить? Какая польза от неё? Но делать нечего: все остальные дары я уже брала, а этот ещё нет»

Не смотрит ворон на неё. Берёт девочка лампу и идёт своей дорогой. Плохо освещает она тропу, и путница почти ничего не видит. Надоело ей так слоняться по одним и тем же дорогам. Поняла девочка, что нет выхода из Бесконечного Леса. Бросила лампу и села в темноте на тропинке, чтобы умереть. Спустя какое-то время она начнёт снова бродить, как и подобает всем обитателям Леса. Ничего никогда не меняется.

Притча о Лесе. Минута шестая»

До чего же молодым и привлекательным признавался этот бес в обществе Спустившихся. Миловиднее Короля среди Шести попросту не было. Очаровательный модник Хат’ндо мог бы стать завидным женихом, если бы интересовался браком. Да вот тут-то и крылась подоплёка: несмотря на пленительную внешность и позитивное мышление, он всё равно оставался бессмертным могучим существом, с которым трудно найти общий язык простым смертным. Слишком сложная натура, и даже обманчивая весёлость нрава не приспускала Хат’ндо на уровень подверженных недугу смерти.

Люди, естественно, отрицали пленительность демона и изображали его мерзким и отталкивающим. Короля забавляли карикатуры на собственную внешность, ибо дуться на глупости… глупо. Тавтология тавтологии рознь.

«Ужасно быть таким мнительным. О подозрительности младшего брата пора слагать легенды, не иначе. Причём эта дурь просыпается в нём самым неожиданным образом. Вот он легкомысленно шутит, а в следующую минуту уже готов вынести вам приговор за какой-либо грех. И ваше прошлое, лежащее, как на ладони, лишь усугубляет отношение к вам»

Хат’ндо привык, что часть его зрения принадлежит Хатпрос, а её связано с ним. И хотя возможность следить за деяниями друг друга круглосуточно сближает их механически, это, как ни странно, не делает их дружнее. По-настоящему младшие брат и сестра едины лишь в периоды совместно реализовываемых замыслов. Их мировоззрение при этом весьма различно. Хат’ндо более практичный и крепко врос корнями в сформированный мировоззренческий пласт, а то время как Хатпрос отзеркаливает представления окружающих, так что трудно сказать, во что она на самом деле верит и какими качествами обладает.

Хат’ндо научился наслаждаться любым положением дел. Он не ищет развлечений и может радоваться даже ленивому разглядыванию потолка. Его не одолевает ни скука, от которой часто страдает Сайтроми, ни жажда деятельности, как Цеткрохъев. Младший брат редко повышает голос, но также никогда не скрывает недовольства, если ему что-то не нравится.

«Король верит, что немного красоты и опрятности миру не повредит. Даже самые бедные во всех значениях этого слова Спустившиеся будут жить чуток радостнее, если их пустой дом украсит вычурная вещица. Не совсем роскошь, но уже радует глаз. Конечно, Король осознаёт, что многие проблемы это не исправит, но советует не пренебрегать любованием красоты. Она очищает души. Хотелось бы мне понять, что именно он понимает под истинной красотой. Вряд ли это материальные вещи, о которых многие подумали»

Хат’ндо привлекает внимание не только ростом и причудливыми рогами. Он любит наряжаться во фраки ярких расцветок с нашивками, узорами, золотистыми цепочками и другими броскими украшениями. При этом неправильно будет назвать его ветреным и помешанным на внешности. Какие бы мысли ни крутились в голове Короля, они далеки от самолюбования и рассуждений о новом наряде. Иногда Спустившимся кажется, что Хат’ндо старается даже не ради собственного комфорта, а эстетического вкуса окружавших.

Младший брат попал на страницы учебников в параграфы «о странностях» за то, что единственным из всех бессмертных носил шляпы. Шестеро по понятной причине редко признавали головные уборы (Цехтуу дозволяла шлемы, а с подачи Сат’Узунд были изобретены странные громоздкие украшения, крепившиеся по бокам лица и возвышавшиеся над макушкой, но на этом список заканчивался). Однако Хат’ндо не убоялся неудобств и с гордостью зашивал распоротый рогами материал прямо на голове. Чтобы просунуть верхнюю «ломаную» часть, приходилось знатно кромсать шляпы, но мастера с золотыми руками (а иногда и сам Король) делали так, что клочки вновь выглядели новыми.

Длинные волосы у мужчин Хат’ндо не терпел, поэтому поддразнивал Цеткрохъев за его хвостик. У самого хоть и была растительность на голове, он поддерживал идеально короткую стрижку.

А уж по тому, как относились к рогам младшего брата, можно было бы составить книгу анекдотов. Кто-то считал их нелепыми, чудными по форме. Кто-то восторгался. Кто-то изумлялся, что даже такие странные придатки не портили миловидность Короля.

«Если бы меня спросили, чьи рога впечатляют меня больше остальных, я бы назвал, пожалуй, рога Сайтроми и Хат’ндо. У среднего брата они так странно объединяются каким-то совсем ненужным, но симпатичным отростком. А у младшего… собственно, достаточно разок взглянуть на эти “единички”, чтобы понять их уникальность. Раньше в списке был Цеткрохъев, однако, отломав один рог, он потерял ту гармонию симметрии, которая так восхищала»

Как и все в его родне, Хат’ндо обладал потрясающим ментальным даром. Он бросал взгляд на неизвестного, впервые встретившегося человека или Спустившегося, и уже знал его прошлое. Король не мог читать мысли, как Хатпрос, или видеть пережитые индивидами эмоции, однако поступки, совершённые любым смертным доселе, выстраивались перед его взором в чёткую последовательность. Даже раннее детство, никогда не запоминаемое живыми существами, Хат’ндо обозревал в подробностях. Смертному не надо было рассказывать ему свою историю, разве что впечатления и чувства, испытанные в те или иные моменты прошлого. Этого младший брат узреть не мог. Исключительно поступки.

Знания о чужом прошлом Король не брезговал использовать против тех, кого желал унизить и морально добить. Неприязнь к случайному индивиду могла возникнуть в нём пусть и не на пустом месте, но зачастую внезапно для катализатора гнева Хат’ндо. И младший брат не имел привычки объяснять, что именно в характере смертного вывело его из себя, из-за чего в народе его прозвали мнительным и скорым на поспешные и необъяснимые решения.