Эситея поднялась с пуфика. Шушанэ, без тени раздражения, снова отложила шитье в сторону, гибким движением поднялась на ноги вслед за гостьей. Ткань платья совершенно не скрывала линий ее стройного тела.

 - Уважаемая госпожа, позвольте мне, вашей вечной должнице, оказать вам ничтожную услугу, проводив до порога моего дома.

Глава седьмая

 Что бы ни двигало Астайнаром Эр"Солеадом и прочими дартанаями, находившимися в его подчинении, но свою линию поведения они четко обозначили, и держались ее неуклонно. Древний город был обложен податью. С горожан собирались съестные припасы для прокорма строителей защитных укреплений, а также птичьи яйца для скрепляющего камни раствора. Горожане роптали, чутко предвидя те времена, когда наглые чужаки потребуют еще и помощников для возведения своих бессмысленных укреплений.

 Стараясь не попасться на глаза очередному разъезду дартанаев, дикеофора свернула в узенький, темный переулочек, увитый виноградными лозами и с боков и поверху, прошла его насквозь. Воины пришельцев могли контролировать только центральные улицы Меар. Все многочисленные проулочки, лазейки, узкие ходы под каменными лестницами были им недоступны. Эситея шла, глубоко задумавшись, но внезапно резко остановилась у окна дома изготовителя гробниц для богатых граждан Меар, господина Нарды. В окне был выставлен на всеобщее обозрение точно такой же букетик лиловых тюльпанов, какой пару недель назад выставила на своем подоконнике сама Эситея. Букет цветов, которые больше нигде не росли, кроме как в развалинах Храма. Дикеофора прошла мимо. Еще не время.

 Цоканье копыт дартанайских коней затихло далеко вдали, Эситея спустилась на центральную улицу по узенькому ступенчатому проходу, оказавшись совсем близко от своего дома. Дикеофора неторопливо шла по улице, тихо радуясь тому, что мастер-каменщик оказался единомышленником, когда ее настигли крытые конные носилки.

 - Эситея! - выкрикнула госпожа Леждена, откидывая занавеску. - Спасите! Моего сына завтра казнят пришельцы.

 Счастливое настроение дикеофоры мгновенно испарилось, опаленное пламенем отчаяния, горевшего в глазах матери. Оказалось, что сынок Леждены Пелей в компании еще четырех юнцов участвовал в диверсии против дартанаев. Они успели перебить все птичьи яйца, предназначенные для строительного раствора, но уйти после этого от бдительной стражи не успели. Все пятеро были схвачены. И на следующий день была назначена показательная казнь вредителей через повешение по законам военного времени. Очевидное следствие дурацкой проделки ошалевших от вседозволенности юнцов.

 Старостиха Леждена рыдала, не в силах сдержаться, она была вдова, Пелей был ее единственным сыном. Всего влияния знатной женщины в городе сейчас оказалось недостаточно, чтобы спасти его от смерти.

 - Да, я пойду завтра просить о помиловании, - бесцветным голосом сказала дикеофора Меар. Она и вправду была обязана это сделать, как бы тошно ей при этом не было.

 Господин Эр"Солеад действительно превратил казнь пятерых парней в показательное мероприятие, чтобы другим в дальнейшем неповадно было. На высоком помосте, на фоне безоблачного синего неба, темнели пять виселиц. Еще один помост был предназначен для самого начальника гарнизона и его офицеров. Кордон конных дартанайских воинов ограждал место казни от пришедшего поглазеть народа, которого подтянулось немало, чуть ли не весь город. Пробираясь к помосту сквозь ряды людей, расступавшихся перед девушкой в лиловом плаще дикеофоры, Эситея не услышала ни одного слова сочувствия к тем, кого сейчас должны были казнить.

 - Неужели же старостихиного сыночка и вправду повесят? Есть, значит, на свете справедливость...

 Сама Леждена стояла в первом ряду, убитая, несчастная, уже не в силах даже плакать.

 Эситея добралась до офицерского помоста как раз тогда, когда осужденных вывели из какой-то времянки к месту казни. Дикеофора, подметая длинными полами плаща ступеньки, медленно поднялась на помост во внезапно повисшей над полем тишине и демонстративно упала на колени перед начальником дартанаев. Быстро коснулась лбом досок перед его сапогами и легко встала.

 - Прошу у вас помилования для осужденных на казнь.

 - Вы просите невозможного, Эситея, и сами это прекрасно понимаете, - тихо ответил Астайнар и добавил хорошо поставленным голосом так, чтобы услышал народ. - Но из уважения к вам, госпожа дикеофора, я сохраню жизнь одному из осужденных. Кого вы выбираете?

 Эситея невольно взглянула ему в глаза, в синие глаза, в которых светилась злость и насмешка. Затем дикеофора перевела взгляд на осужденных, неспешно поднимавшихся на свой помост со связанными сзади руками. Парни занимали места перед виселицами.

 Кого ей выбрать? Кого? Пелея Леждина? Или его дружка, на котором тоже было негде пробу ставить? Эта парочка была притчей во языцех для всего Древнего города. Ни одного светлого поступка за годы жизни в Меарах. Остальные трое были известные лентяи и пьяницы. Трудно, невозможно было выбрать из них кого-нибудь одного, более достойного жить, чем прочие.

 Госпожа Леждена воспрянула, она не сомневалась в выборе дикеофоры. Ее сын будет жить, а судьба остальных четверых была ей глубоко безразлична.

 "Она убьет меня, когда все кончится".

 Эситея вздохнула, внезапно осознав, что ей сейчас предстоит сказать.

 - Господин Эр"Солеад я прошу вас отменить казнь тем, под которыми при повешении порвется веревка.

 Астайнар Эр"Солеад несколько мгновений молчал, удивленный.

 - Пусть будет так, - громко сообщил он народу и добавил для палача. - Тщательно проверь веревки на виселицах.

 Эситея опустила голову и закусила губу. Если бы она выбрала кого-нибудь одного, то смогла бы уже уйти. Теперь же ей придется стоять на этом помосте все время казни.

 Палачу передали лестницу, он внимательно изучил все веревки на виселицах по очереди, кивнул, что все в порядке.

 Несколько музыкантов проиграли на флейтах мелодию королевского дома дартанаев. Господин Эр"Солеад действовал как представитель королевской власти. Литаврист гулкими ритмичными ударами в медные тарелки обозначил для собравшихся время казни.

 Под мерные удары литавр первый осужденный взобрался на приступку и спустя мгновение резко упал вниз, закачавшись в петле. Эситею на несколько мгновений затошнило. Палач оказался мастером своего дела. У повешенного хрустнула шея; он, безусловно, был мертв.

 Веревка порвалась под вторым осужденным. Тот живым рухнул на колени на помост. Палач, приподняв его, перерезал веревки на руках. Парень опустился на четвереньки и замер, как побитый пес.

 - Иди, ты свободен, - сказал Эр"Солеад.

 Глаза всех людей на поле скрестились на хрупкой девушке на офицерском помосте, плотный лиловый плащ которой трепал ветер.

 - Эй, дай сюда эту веревку, - потребовал начальник гарнизона.

 Литаврист продолжал мерно ударять в свои тарелки.

 Эситея взглянула на веревку, которую изучал начальник пришельцев. Она была перерезана, будто острым кинжалом.

 - Так вы говорили, Эситея, что ваши крылатые невидимые посланники не принадлежат к нашему миру, и не могут влиять на него?

 - Я такого не говорила. Любой из них может уничтожить всех нас в мгновение, если ему будет позволено.

 - Понятно. Шемарад, найди кого-нибудь другого вместо этого палача. Давайте новые веревки.

 Снова наступила тишина, нарушаемая лишь мерными ударами литавр.

 Молодой силач, выбранный Шемарадом, поднялся на помост. Ему протянули проверенный моток новой веревки. Он принялся укреплять петли на виселицах под внимательными взглядами всех собравшихся.

 Пелей Леждин, красивый смуглый парень с щегольскими усиками, из последних сил старался сохранить достоинство. Крупные капли пота катились по его породистому лицу. Его дружок, не выдержав напряжения, заплакал. Третий осужденный стоял, как оглушенный.