– Допустим.

Николай ещё раз посмотрел сквозь шар на монету и увидел, что аура не просто окружает её и дрожит, а словно истекает вовне. Как будто неведомая энергия мало-помалу уходит от вещи. Впрочем, скорее всего так дело и обстояло.

– Нам нужно спешить? – на всякий случай спросил он.

– Да.

– Эти монеты заряжены на определённое время, словно аккумуляторы?

– Нет, вообще-то точного срока не установлено. Гипотетически желание можно исполнить через год или через десять лет.

– Отлично. – Николай перевёл дух. – Значит, можно особо не париться.

– Париться всё же придётся, – довольно холодно возразила Айви. – Если кто-то из бросивших монету умрёт или погибнет, а его желание связано с ним самим, как зачастую и бывает, вы уже никогда не сможете его выполнить. Или, скажем, если желание связано с другой персоной или с каким-то событием, или ограничено в сроках как-то ещё. Не все дамы, знаете ли, готовы ждать принца до старости.

– Хорошенькое дело. Вот, кстати, про принца мне не очень нравится тема. А есть ещё ведь и мужики одержимые. А что, если они пожелали новый «Феррари» или ночь с Эммой Ватсон?

– Кто-нибудь наверняка пожелал, – с неизменной зловещей улыбкой кивнула девушка. – И если подумать, это теперь большая проблема. К сожалению, не только ваша, но и моя…

…«Транспортёр» нырнул в подземный гараж, расположенный под многоэтажным офисным зданием. Парковка оказалась автоматизированной: на мониторе высвечивались зелёным свободные места, разбитые по уровням, и водитель сам мог выбрать подходящее. Впрочем, им выбирать особенно не пришлось. Рабочий день был в разгаре, и свободное место нашлось только на самом нижнем уровне. Но Айви это, похоже, как раз устраивало. Едва получив парковочный талон, она направила фургон вниз, словно атакующий жертву хищник или истребитель.

Прихватив из кабины небольшой рюкзачок, Айви потащила Николая к лифту, где его поджидал очередной сюрприз. Спутница вставила в скважину ключ и нажала на кнопку, в результате чего лифт отправился вниз, а не вверх. Хотя внизу ничего не должно было быть, кроме разве служебных коридоров и различных коммуникаций. Такое до сих пор он видел только в шпионских фильмах.

Открыв двери, лифт выпустил их в коридор, который больше походил на тоннель метрополитена, только вместо набора из тюбингов его свод выглядел монолитным, поскольку был покрыт штукатуркой. Цепочка маленьких лампочек под сводом тускло подсвечивала казавшийся бесконечным подземный ход. Он, однако, не был прямым, а за изгибом их ждала стальная дверь с небольшим старомодным терминалом. Айви вставила в терминал карточку, похожую на кредитку, из неприметной щели выдвинулась клавиатура, на которой Николай не увидел ни одного знакомого символа. Девушка набрала код или, возможно, своё имя, причём Николай не смог разглядеть, на какие клавиши она нажимала, потому что как раз в это время клавиатуру прикрыло каким-то светящимся туманом.

Раздался щелчок, толстые стальные двери, какие бывают в банках и бомбоубежищах, разошлись в стороны. Они шагнули в помещение, всё свободное пространство которого было заставлено шкафами, комодами, корзинами, какой-то рухлядью, а на стенах висели африканские маски, офорты с жуткими сюжетами и целая коллекция часов с длинными маятниками или гирями на цепочках. Поскольку свод и здесь оказался круглым, предметы не прилегали к стенам вплотную, а отходили от них и свисали вертикально, точно ёлочные игрушки.

Света, что проникал сюда из коридора, явно не хватало, а потому Айви сперва зажгла несколько свечей и уж затем провернула блестящее колесо, торчащее из стены у входа. Створки дверей двинулись навстречу друг другу и, гулко ударившись посредине, отсекли комнату от коридора.

– Зачем это? – забеспокоился Николай, почувствовав внезапный приступ клаустрофобии, обычно ему несвойственный. – Мы потом сможем их открыть?

– Нам нужна полная изоляция.

Изоляция действительно ощущалась полной. Даже воздух вроде бы сгустился, создавая избыточное давление. Извне сюда не проникало ни молекулы вещества, ни кванта света и ни нотки звука. Айви в вечернем платье с подсвечником в руке выглядела как призрак. И двигалась плавно, точно призрак, по проходам между нагромождениями мебели. Найдя искомое, она сняла пыльное покрывало с одного из комодов, который оказался при ближайшем рассмотрении вовсе не комодом. Он напоминал отчасти копировальный аппарат, если бы их выпускали, скажем, в восемнадцатом веке, а отчасти был похож на автомат по продаже билетов, но явно не являлся ни тем ни другим. Николаю пришёл вдруг на ум тот знаменитый клавесин, на котором сумасшедший испанский король измывался над кошками. Только здесь вместо привычных фортепианных клавиш торчали медные рычажки, кнопки вроде тех, что управляют клапанами на духовых инструментах, вентили и непонятные измерительные приборы со стрелками. А ящики позади пустовали.

– Надеюсь, нам не придётся засовывать туда кошек? – шёпотом произнёс Николай.

Айви не ответила, лишь ухмыльнулась. Пока он размышлял о возможной судьбе кошек, она достала из маленького кошелька дюжину блестящих крупинок и бросила по одной в каждый ящик. Затем залила их жидкостью из жёлтой канистры и зажгла прикреплённые к пробковым кружкам свечи. Всё это выглядело красиво, но совершенно бессмысленно.

– Высыпайте ваши монеты сюда. – Айви сунула ему под нос небольшой контейнер или даже ящичек вроде тех, в каких хранят картотеки.

Николай загрузил монеты, а девушка вставила ящичек в машину. Затем она задула свечу в подсвечнике, так что помещение освещалось теперь только пламенем тех свечей, которые плавали на пробковых кружках.

– Пока работает машина, ни звука! – предупредила она, повернула несколько рычажков и нажала кнопку.

Внутри автомата что-то тихо гудело, бряцали монетки, совершая путешествие по лабиринтам металлических потрохов, как в автомате, продающем газировку, то и дело вспыхивало и прокатывалось волной зеленоватое свечение. Монеты с приятным звуком крупного выигрыша в казино одна за одной падали в особый накопитель, правда падали редко, раз в несколько минут, а из небольшой щели очень медленно выползала и свёртывалась в подобие свитка широкая бумажная лента знакомого уже розового цвета с напечатанными блоками иероглифов и значков. Грачевский считал себя образованным человеком, но принадлежность иероглифов к какому-то известному языку определить не смог. А вот некоторые из значков ему прежде попадались. Вроде бы они обозначали планеты и металлы в прописях алхимиков и были унаследованы астрономами позднего времени.

– Похоже на поэтический сборник, – заметил Николай, получив разрешение говорить. – Это китайские иероглифы?

– Есть и китайские, хотя ими мы пользуемся очень редко, – ответила Айви. – Но на свитке не только иероглифы, встречаются и руны, и сигиллы, и буквы греческого алфавита. К тому же здесь использовано особое сакральное письмо со множеством смысловых уровней. Так что подлинное значение зависит от мельчайших деталей, например, от наклона или толщины линии.

– А вы не могли бы перевести всё это для меня?

– Перевести? – Она удивилась. – Это не совсем то же самое, что книга или письмо. Я постараюсь, конечно, со временем прочесть.

Айви вытащила накопитель и пересыпала монеты в холщовый мешочек с серебристым шнуром, предназначенным, чтобы носить этот мешочек на шее, а быть может, привязывать его к поясу или чему-то более крупному.

– Держите. – Она протянула мешочек ему.

– Постараетесь прочесть? – переспросил он, надевая его на шею. – Со временем? Мне казалось, что мы должны получить более чёткие инструкции, куда отправимся и что будем делать?

– Толкование записей, выданных машиной, основано на весьма зыбкой почве. За сто лет мы толком не набрали нужной статистики, чтобы вывести какие-то твёрдые закономерности и создать для машины чёткие алгоритмы, так что переложить записи на человеческий язык я смогу лишь в общих чертах, а поспешив, могу понять какой-то символ неправильно и в результате ошибиться с итоговым смыслом.