Я сознательно избегала этого района Манхэттена с тех пор, как переехала. Я даже не приезжала к знакомым на день рождения, если они праздновали его здесь, я просила таксистов выбирать другой маршрут, пусть с их точки зрения и нелепый. Кое-как убедила себя, что самый облик этого района заперт в сейф вместе с прочими воспоминаниями о годах с Патриком, и ключ потерян. Но этой ночью сейф сам собой распахнулся.

Я добралась до двери моего прежнего дома, поднялась по ступенькам и, набрав в легкие побольше воздуха, прочитала список жильцов. Вот строчка 5F, где когда-то прямыми, уверенными буквами – на века – было выведено П.+К. Уэйтмен. Теперь под звонком написано просто: «Шуберт».

Я была разочарована – хотя чего я ожидала? Что Патрик по-прежнему живет тут в параллельной реальности вместе с привидевшейся мне дочерью, что их имена написаны тут всем на обозрение? Я покачала головой и снова вслух напомнила себе:

– Не дури.

И все же не удержалась от искушения и надавила кнопку звонка. Не дождавшись ответа, двинулась прочь и только тут заметила, что похоронного бюро на углу нет – в точности как в моем сне. Затаив дыхание, я нырнула в узкий проулок справа от дома. Оттуда, сквозь узкие щели новой деревянной ограды, я смогла разглядеть ряд тренажеров и крепкий тополь.

– Невозможно, – прошептала я, отступая, поспешно выходя из переулка на Чемберс-стрит, где уже темнело. Больше десяти лет я не заглядывала в эти места, откуда же мне известно об этих тренажерах и о тополе? Да еще во всех подробностях? Откуда я вообще о них знала?

Я вернулась и снова позвонила в квартиру 5F. Ответа по-прежнему не было. А я все ждала, точно надеялась услышать сквозь потрескивание статических разрядов голос Патрика.

Безумие.

Патрика я похоронила ясным сентябрьским утром много лет назад.

Я вернулась домой в полпятого, просидела полчаса на диване, глядя в стену и ничего не соображая, а потом встала и направилась к бару в углу гостиной – обычно я в него не заглядываю.

Я с удовольствием выпью вина за ужином или пинту пива, болтая на досуге со Сьюзен, но в целом спиртным нисколько не увлекаюсь, так что если сейчас опрокину рюмку-другую чего покрепче, то, может быть, сумею снова уснуть, вернусь в то сновидение, к Патрику. Непременно нужно увидеть его снова, убедиться, что я еще не сошла с ума. Впрочем, не это ли пытается доказать себе любой сумасшедший?

Я отыскала у Дэна бутылку «Бэзил Хейдена», налила немного поверх кубиков льда. Бурбон обжег горло и подействовал почти сразу. Через минуту голова уже поплыла, однако сна пока не было ни в одном глазу, поэтому я долила стакан почти до краев, сделала глубокий вдох и быстро все проглотила.

Через десять минут комната начала расплываться перед глазами. На ощупь я добралась до спальни и укрылась одеялом, благодарно зевая – в голове уже все мешалось.

– Сделай так, чтобы я проснулась рядом с Патриком, – шепнула я, не зная, кого прошу: Бога? Бурбон?

Вскоре я отчалила, но, хотя спала очень крепко, так ничего и не увидела. На следующее утро я очнулась у себя в спальне, рядом с Дэном. Без особой радости.

– Доброе утро, крошка. – Голос Дэна был еще сонным, он повернулся и крепче прижал меня к себе. Потыкался носом мне в шею, потом вдруг отодвинулся, сморщил нос: – Фу, Кейт, ты пахнешь как водочный завод.

– Извини, – пробормотала я. В голове долбило так, словно ее переехал грузовик. – Немного выпила вчера перед сном.

– Опять выпила? С тобой все в порядке?

– У-гу. – Я изобразила лучезарную улыбку, отчего в голове застучало еще сильнее. Пошла почистить зубы и заодно проглотила три таблетки ад-вила, потом вернулась в постель, рассчитывая еще несколько минут доспать, прежде чем встать окончательно. А вдруг…

Но Дэн обнял меня, прижался всем телом.

– Во сколько тебе на работу? – спросил он низким голосом – с намеком.

Я глянула на часы – прощай надежда поспать. Первый пациент явится только через полтора часа, и пришлось честно признаться Дэну, что время в запасе еще есть: было неловко, что всю ночь я мечтала проснуться рядом с другим мужчиной.

Мы занимались любовью лениво, медленно, и я вовсе не думала о Патрике, пока Дэн не ушел в душ, – и тут, когда я осталась в постели одна, и голова все еще гудела, я вдруг снова заплакала – потом поспешно вытерла слезы, встала и начала собираться.

Через пятнадцать минут мы с Дэном попрощались у двери, поцеловались, как вдруг он схватил меня за руку.

– Кейт! – обеспокоенно заговорил он. – Что с тобой такое? Ты словно не здесь.

Я еще не говорила ему про мой диагноз, про бесплодие, и едва ли сейчас был подходящий момент. Рассажу вечером, за ужином, и все устроится.

Так что я ответила:

– Нет, все в порядке.

Он заглянул мне в глаза:

– Точно? Ты сама не своя.

Я все еще думала над его словами – ведь он прав! – когда входила в приемную. Дина спросила, как я себя чувствую, и я пробормотала, что подташнивает, мне в самом деле было нехорошо. Выпивка и странные сны быстро доведут человека.

Глаза Дины радостно вспыхнули.

– Наверное, вы ждете ребенка! – пафосным шепотом заявила она.

– Вряд ли, – ответила я. Под пытливым взглядом Дины рука сама потянулась к плоскому животу, и я поспешила укрыться в кабинете и приготовиться к долгому дню, на протяжении которого думать о собственной жизни не придется.

В начале шестого, когда я уже собирала свою сумку, в кабинет решительно вошла Сьюзен с толстой папкой в руках.

– Что это ты вдруг? – удивилась я. За пять лет, что я здесь проработала, сестра побывала в моем кабинете лишь однажды. – С детьми все в порядке?

– Они с Робертом, – отмахнулась Сьюзен и протянула мне папку. – А мы с тобой едем в «Хаммерсмит» планировать свадьбу.

Я взяла папку, и от золотого тиснения – «миссис» – голову сдавило.

– Я обещала Дэну приготовить ужин.

– Это займет всего час, – пообещала она. – На обратном пути купишь еду навынос.

– Сьюзен…

– Послушай, – деловито заговорила она. – Понимаю, помолвка выбила тебя из колеи, отсюда и эти сны. Вот я и подумала: начнем планировать свадьбу, тебе полегчает. Чем реальнее будет становиться твоя новая жизнь, тем легче ты отпустишь прошлое. Верно?

– Это тебе доктор сказала? – спросила я. Сьюзен каждый четверг посещала психотерапевта, хотя я так и не поняла зачем, при ее идеальной жизни. О каких проблемах она там консультируется?

Сьюзен пожала плечами:

– Она тоже думает, что тебе станет лучше, когда ты сосредоточишься на настоящем. Так что же? Идем? Или мне напиться в одиночку?

Я вздохнула. Ладно, зато опробую на сестре монолог, который мне предстоит произнести вечером перед Дэном, – о бесплодии. Тем более я все равно должна ей об этом сказать.

– Ты угощаешь?

Через десять минут мы уже сидели в любимом нашем уголке «Хаммерсмита», английского паба за углом от моей работы, куда мы со Сьюзен заглядывали пару раз в месяц. «Наш» бармен Оливер принес Сьюзен шардоне, а мне «Гиннесс», но я изобразила рвотный позыв и заказала спрайт.

– Я должна тебе кое-что рассказать, – заговорила я, едва Сьюзен сделала первый долгий глоток. – Дэну я еще не говорила.

– Не говорила о чем? – рассмеялась она. – Тон у тебя уж больно серьезный.

Я сердито глянула на сестру – неужели не видно, как я расстроена?

– Сьюзен, я серьезно. У меня не может быть детей. Несколько дней назад врач поставил окончательный диагноз. Мои яичники отработали свое.

– О! – Она уставилась на меня, подумала. – Что ж, это в самом деле печально.

Я рассчитывала на другую реакцию. Ждала слез или каких-то слов утешения. А тут недоумение – не более того.

– И это все, что ты можешь мне сказать?

– Видишь ли, до сих пор я не знала, что ты собираешься обзавестись детьми, – ответила она, избегая моего взгляда. – То есть если бы ты и раньше пыталась забеременеть и получила такой диагноз, это и правда была бы трагедия. Но тебе уже сорок, так что я думала…