Я только плечами пожала, и в присутствии старшей по подъезду Галины Викторовны (я уже упоминала о ней ранее!) и Раечки принялась за обыск. Было так грустно находиться среди столь знакомых стен, осиротевших без кипучей энергии своей хозяйки. Я, конечно, понимала, что люди не вечны, а баба Нюра итак прожила мафусаилов век, но все равно не смогла справиться со слезами, роясь в каких-то пожелтевших письмах и старых квитанциях в поисках хоть каких-то следов родни.

Я не нашла никаких упоминаний о родственниках, зато неожиданно набрела на завещание! Это был довольно оригинальный документ, в точности, как и написавшая его хозяйка.

Всю коллекцию самогона и свой аппарат она завещала тете Соне. Раечка получила чайный сервиз на двенадцать персон из фарфора, расписанного серпами и молотами, портретами вождей и красными знаменами (как оказалось впоследствии, бешеной цены!). Галина Викторовна стала счастливой владелицей всей мебели, кроме комода, который достался мне, а Тамаре Петровне полагалась знаменитая сковородка, которой покойница усмиряла её папашу.

Мы и плакали, и смеялись всем подъездом, читая этот документ.

- Скучно будет без старухи,- высказалась далеко не сентиментальная Галина Викторовна,- так на душе грустно, как будто она мне родная была!

Помимо нас, покойница ещё облагодетельствовала местный комитет ветеранов, оставив им некоторые из своих бумаг, а местному музею она завещала все свои ордена и медали.

Обливаясь слезами, мы растащили мебель, бумаги и прочие завещанные вещи по адресатам, и милиция, под личным присмотром самого Дружинина, запечатала квартиру.

Прошло три недели. Мне позвонила дочь и среди прочих новостей я доложила ей, что стала счастливой обладательницей комода бабы Нюры, и, хотя чту память покойницы, честно говоря, не знаю, куда его деть. В моей маленькой квартире не было места для столь громоздкой вещи.

И пока я ломала голову кому предложить раритет, мне неожиданно перезвонила Алка:

- Мать, не вздумай выбрасывать комод!

- Да я и не думала, все-таки вещь красивая, старинная..., опять же - память!

- Вот именно - старинная, свекровь говорит, что будучи в гостях у бабы Нюры, не могла отвести от него глаз! Это работа, какого-то известного мастера восемнадцатого века. Такие комоды наперечет и стоят, как «Боинг»!

Вот это да! Я с уважением посмотрела на стоящую посреди комнаты антикварную вещь. Долго думала, куда её деть, а потом задвинула в угол спальни, накрыв салфеткой, и поставив сверху горшок с цветком. Теперь я с трудом протискивалась к шкафу, но зато грела душу мысль, что у меня в спальне стоит «Боинг», тщательно замаскированный под комод. И мне теперь тоже есть, что оставить своим внукам в наследство! Пусть Карсаи не сильно-то задирают нос!

А через месяц, когда уже начались осенние дожди, неожиданно объявились наследники покойной героини Гражданской войны. Двое мужчин и одна худющая женщина, назвавшиеся внучатыми племянниками, одного из мужей тети Нюры. Я так и не поняла до конца, что означает эта степень родства, но действовали эти люди напористо и хамовато.

Вначале они попытались претендовать на квартиру, но местный районный суд их иск отклонил! Узнав, что все вещи покойной были раздарены по завещанию, они вцепились в мой комод и в Раечкин сервиз, и если честно, не будь на стороне посуды самого прокурора, мне бы от них не отделаться.

Женщина то и дело мне звонила и засыпала оскорблениями и угрозами, требуя вернуть их фамильную вещь. Мол, у неё есть все документы на комод, и сама баба Нюра владела им временно! Мужчины же пошли ещё дальше, как-то начав ломиться ночью ко мне в дверь, и если бы господин Дружинин не поднял на ноги всю милицию нашего городка и не организовал отсидку всей троицы в КПЗ на пятнадцать суток, наверное, я бы отдала комод этим прохиндеям. Вещь, конечно, хорошая, но заикаться и вздрагивать из-за неё от страха всю оставшуюся жизнь, я не собиралась.

И пока я вела «комодную» войну городок неожиданно потрясла очередная сенсационная новость - Катенька Петрова нашлась!

Сама Клара Федоровна умчалась в Москву выправлять визу в одну из африканских стран, но мне обо всем подробнейшим образом поведала Анна Михайловна, которой в свою очередь рассказал об этом муж, тесно общающийся с Николаем Викторовичем. Сбежались со своими версиями и остальные дамы из «Клуба любителей книги», а уж потом, намного позже дополнила подробностями эту историю и сама Клара Федоровна. В общем, выяснилось следующее.

Имя у молодого человека Катеньки оказалось настолько цветистым и длинным, что как не ломала язык Петрова, внятно произнести его не смогла, даже читая по бумажке. Поэтому для краткости будем называть его Саидом.

Что делал этот араб в Люксембурге неизвестно, но точно не пел. Саид и Катя встретились вовсе не на конкурсе, как предполагала я, а в магазине игрушек. Несмотря на развитые женственные формы, Катька была, по сути дела, ещё ребенком и обожала куклы. А этот самый Саид, оказывается, решил купить игрушки для своих многочисленных братьев и сестер. Как уж они там сговаривались, одному Богу известно, но красноречивый араб оказался таким обаятельным красавцем, что Катька потеряла голову и согласилась с ним уехать!

Нет, она прекрасно осознавала, что родители будут волноваться, поэтому написала им письмо, что с ней все в порядке, и Саид отличный парень, и пусть те ждут приглашения на свадьбу. Но девочка так волновалась, так торопилась, что совершила одну ошибку - на наших, ещё советских конвертах, адрес отправителя писался всегда внизу, а адрес получателя вверху. И хотя в ту пору и в России стали появляться европейские конверты, она, тем не менее, перепутала строки местами. Могу представить, как негодовала почта Люксембурга, читая конверт, где в месте адреса получателя было написано кратко и размашисто, да ещё по-русски - «Люксембург». Вот уж действительно - «на деревню, дедушке!», а обратный адрес их ни капельки не заинтересовал! Конечно, такое письмо, надо бы, по всем правилам вернуть отправителю, но нерадивые люди есть в подобных службах любой страны. И прошло много времени, прежде чем Катька догадалась о своей ошибке.

А Саид на самом деле оказался принцем - их там, в Северной Африке, оказывается, немало! И деньги у него были, и настоящий дворец, но в том дворце обнаружилась его мама - особа нравная и суровая. Оказывается, по законам их рода, чтобы стать женой принца, нужно было обязательно получить аудиенцию у его матери. А та уперлась и ни в какую!

Правда, Саид не терял надежды, считая, что со временем родительница все-таки сменит гнев на милость, не теряла её и беременная Катька. Но один за другим появились двое мальчиков, а будущая свекровь и думать об аудиенции не хотела. И тогда до нашей опечаленной девушки дошло, что напрасно она тянет с письмом родителям, к сожалению, они никогда не дождутся приглашения на её свадьбу. Да и сам арабский принц, то же, наконец-то, дал согласие на её общение с родителями (оказывается в том мире даже чихнуть без разрешения мужчины нельзя!).

Чтобы хоть как-то компенсировать возлюбленной бесплодные годы ожидания и двух рожденных вне брака детей, Саид осыпал Катьку золотом и подарил ей по-восточному роскошный салон красоты. Она так и не стала парикмахером, но зато вдоволь могла вращаться в столь любимом ей мире модных причесок, визажистов, и прочих составляющих этой сферы. Это послужило хоть небольшим, но утешением, потому что выезд за границу ей, как матери, хоть и незаконнорожденных, но принцев, закон запрещал, а про других мужчин и думать было нельзя. Саид же вполне предсказуемо женился на той девушке, которую ему нашла мама.

Печальная история, хотя вроде бы все живы и здоровы! Но понятно, что Клара Федоровна после того, что пережила, думая, что Катя мертва, места себе от счастья не находила.

Она выправила визу и съездила в гости к дочери, понянчилась с внуками, познакомилась с их отцом и никому не давала покоя, бесчисленное количество раз рассказывая, как прекрасно живет её Екатерина в далекой африканской стране. Её охотно слушали, зачарованно внимая таинственной для нас экзотике арабского мира, но каждый про себя, я уверена, думал: « Как хорошо, что это случилось не с моим ребенком!»