- Вот,- как-то высказала она мне, в очередной раз рассказывая про дочь,- Димочка, оказывается все правильно говорил, а ты не верила!

Мы сидели у меня в библиотеке и пили чай. Погода за окном была ещё та - лил дождь, дул холодный пронзительный ветер, перепархивал снег. Ноябрь в том году выдался холодным.

Читатель вполне предсказуемо предпочитал сидеть дома, чем таскаться по лужам и увязать в грязи наших раздолбанных дорог. А вот Клару Федоровну привез ко мне Николай Викторович по дороге в свою стоматологическую клинику. Петровой нужна была подборка литературы по истории Емска.

Книги мы быстро нашли, и решили выпить чайку, чтобы в тишине и уюте поговорить об экзотике Северной Африки в целом и о счастье Катеньки в частности. И вдруг Клара Петровна заговорила о Диме. И только в этот момент я вспомнила, что давно не видела обычно по пятам таскающегося за ней парня.

- А где Долмацкий? - вяло спросила я даму, меланхолично размешивая сахар в стакане.- Заболел, что ли?

Петрова потемнела лицом и радостный энтузиазм, только что бивший из неё, подобно гейзеру, моментально исчез.

- Димочка исчез!

- В смысле? - не поняла я.- Пропал, что ли? А вы в милицию заявляли?

- Нет! - грустно качнула она головой.- Я попробовала поговорить с Игорем Васильевичем (начальником местного РОВД) на эту тему, но тот меня отговорил подавать заявление. Сказал, что Дмитрий взрослый парень, и он вовсе не обязан давать мне отчет в своих передвижениях! Ведь мы даже не родственники!

Я удивилась. Вот пофигу мне был Дима, но такая черствость возмутила.

- Давайте, я подключу Дружинина! Всё-таки человек пропал!

Но Клара Федоровна как-то странно помялась.

- Не надо,- грустно вздохнула она,- Дима не из тех, кто пропадает, он из тех, кто просто уходит!

- Но как это произошло?! Когда?

Прежде чем рассказать, Петрова сделала несколько глотков чаю, а потом с тяжелым вздохом отставила свой стакан в сторону. Она сделалась такой..., я затрудняюсь дать определение - грустной, подавленной и отстраненной одновременно.

- Я уезжала в Москву, Николай меня провожал, а Димочка оставался на хозяйстве! Когда муж вернулся, то все было в полном порядке, но на столе в гостиной лежали ключи от его квартиры, какие-то деньги, документы на торговую палатку, и даже паспорт и аттестат! И ни записки, ни какого-нибудь намека, почему он это сделал!

Клара Федоровна осторожно, чтобы не размазать макияж, вытерла показавшиеся на глазах слезинки.

- Хотя, конечно, у Димы были деньги за Розин дом!

- Не было у него этих денег,- не раздумывая, ляпнула я,- он их нам с тетей Клавой отдал!

Петрова стала ещё печальнее, но не удивилась.

- Я же говорила тебе, Людочка, это был Ангел! Ангел, посланный мне откуда-то сверху, чтобы я не натворила непоправимых дел! А теперь, когда всё хорошо, он просто исчез, ушел туда, откуда пришел. А там не нужны деньги и документы!

Мне стало жутковато.

- Может Дима ещё появится,- робко предположила я,- мало ли! Девчонкой какой-нибудь увлекся, возраст у него такой!

Говорила и сама себе не верила - вот скажите, на милость, зачем покидая Емск, Долмацкий оставил у Петровых паспорт? Взял бы документы, и все было бы легко объяснить, так нет! Значит, Дима, что-то хотел этим самым сказать, но что? Мол, он на самом деле Ангел, что ли? Бред какой-то! Но разубеждать Клару Федоровну в божественном происхождении Долмацкого я не стала. Ей и так досталось, бедолаге, от любимой дочери, так пусть тешит себя хотя бы иллюзиями об исчезнувшем любимце!

Прошла осень, а за ней и зима. Другие разговоры и дела занимали жителей Емска.

Петровы, столь долго имевшие самые высокие рейтинги у местных сплетников, тихо и достойно уступили свои позиции другим, ещё более скандальным происшествиям.

Дочь Евгении Валентиновны Федоровой (заведующей местным загсом) привезла домой в качестве жениха черного парня из Нигерии. Да ладно бы, тот оказался богатым и знатным, как допустим Катькин «бойфренд», так нет - у Мого не было ни знаменитой родни, ни денег в кармане, и он начал зарабатывать на жизнь, играя на местном рынке на диковинном барабане и мыча при этом странные и непонятные песни.

Разодетый в кричащие оранжево-желто-зеленые одежды, с головой, увешанной сотней косичек и с круглой и высокой шапочкой над черным лоснящимся лицом Мого бросался в глаза, как огонь в ночи. Ходили на него смотреть целыми семьями!

А Маргарита Селезнева заявилась к родителям, закончив ПТУ г. N-ска, изрисованная татуировками, словно дикарь, да ещё и привезла в своем багаже кобеля размером с хорошего телка.

Не смотря на суперкрупные размеры, песик очень интересовался местными, во стократ уступавшими ему в размерах шавками. И вступал с ними в интимные отношения в самых неподходящих местах. Честно говоря, зрелище заставляло краснеть даже спившихся бомжей!

Да мало ли, что ещё случается интересного в маленьком мирке захолустного городишки! Здесь же всё на виду - и каждое событие, даже самое маленькое, рассматривается, чуть ли не через увеличительное стекло, и ничто не избежит самого пристального и всегда предвзятого внимания.

А что же Петровы?

Как-то вечером в мою дверь раздался звонок. Я никого не ждала, поэтому поспешно прикрыв платком бигуди, открыла дверь. На пороге возбужденно светила глазами Клара Федоровна.

- Здравствуй, Людочка! Чайку предложишь!

А почему бы и нет? Чай составлял такую же обязательную часть нашего бытия, как пиво в немецкой провинции.

- Ой, Людочка,- после первой же чашки с энтузиазмом воскликнула мадам Петрова, - я слышала, что у тебя чисто случайно оказался антикварный комод? Можно посмотреть?

Я недовольно поморщилась. Но все-таки провела гостью в спальню, и, напрягшись, сдвинула сначала с места кровать, потом сам комод, потом убрала все, что на нем лежало и стояло и после пятнадцати минут различных манипуляций и передвижений стали видные инкрустированные блестящим перламутром пузатые ящички.

- Какая прелесть,- взмахнула руками Клара Федоровна, и тут же строго сомкнула губы,- Людочка вы должны отдать эту вещь в наш музей!

- Ещё чего,- я нервно затолкала свое единственное богатство на место,- это мой страховой полис на случай болезни или ещё, какого катаклизма!

- На этот случай у тебя дочь есть!

- Вот Алле я его и отдам!

Глаза Петровой увеличились от возмущения втрое.

- Достояние страны, за рубеж?! Ты изумляешь меня, дорогая!

- Только не надо строить из себя товарища Широкопляса! Мой комод, что хочу, то и делаю!

Я стала старше и уже более твердо стояла на ногах, чем в 90-х, поэтому могла себе позволить такой тон в разговоре с этой бабой.

- Нужно ещё выяснить, как он попал к покойной Анне Никаноровне,- не отступала насупившаяся Клара Федоровна,- а то, может, она владела им незаконно!

Я равнодушно пожала плечами.

- Выясняйте, но зато я владею им законно, и ни за что вам его не отдам!

- Я не для себя прошу! Для всего города в целом! Мы ведь столько в свое время для вас с Алкой сделали.... Неужели ты такая неблагодарная?

- Да! Я неблагодарная!

И мы рассорились вдребезги.

Компания, развернутая Петровой по спасению комода путем непризнания законности завещания, захлестнулась, ударившись о владевшего сервизом покойницы господина Дружинина.

Прошел полный взаимного отчуждения год, за ним второй, а потом Клара Федоровна появилась в моей библиотеке с тортом и коробкой конфет.

- Что мы, как маленькие! Мир?

Конечно, мир! А как же иначе? Тем более, мне было, что с ней обсудить.

Я всего лишь неделю назад вернулась из Венгрии, и у меня в сумочке хранились совместные фотографии с кузеном Карсаев - господином Иштваном Андраши. В компании этого венгра я посетила Токайские винодельни, побывала в замке Корвина, бродила по Будапешту.

Видный мужчина с благородно седыми висками, вдовец и владелец небольшой пекарни мне пришелся очень даже по вкусу. Да и, судя по его желанию везде меня сопровождать, я ему приглянулась то же.