В этот момент, откинув полог, из палатки появился Том. В руке он держал бутылку из-под виски. Пустую.

- Дети мои, - басом сказал он. - Мне почему-то кажется, что вы поминали имя некоего Томаса Саттона, эсквайра, всуе... Можно присоединиться к вашему застолью?

- Рад, что ты смог прийти, - ответил Авери, решив, что беспечный ответ - самый безопасный.

- Есть хочешь? - спросила Мэри. - Отбивные просто великолепны.

Том яростно затряс головой.

- Ибо он питался медовой росой и пил молоко рая... Извините, друзья, но у меня для вас есть подарок.

Он снова скрылся в палатке. А через несколько секунд появился, держа в руках охапку цветных картинок.

Одну из них он протянул Авери.

- Держи вот эту, старина. Coitus exoticus. Как, черт возьми, они ухитрились встать в эту позу?

Авери решил остаться беспечным.

- Есть только два возможных ответа. Они это делают с помощью зеркал. Или же это результат пластической операции.

- Совсем неплохо, шкипер, - хмыкнул Том. - Подыграем старому дураку, так? Делаем вид, будто ничего не случилось, и все такое прочее...

Повернувшись к Барбаре, он сунул ей другую фотографию.

- Оцени-ка художественные достоинства этого экземпляра, красавица ты моя. Coitus suntheticus. Оружие, милая леди, здесь из первоклассного тика.

- Том, - спокойно отозвалась Барбара. - Что ты, черт возьми, хочешь нам доказать?

- Ага! - радостно воскликнул Том. - Прекрасный вопрос. Теперь я вижу, что сегодня здесь собралась взрослая и очень серьезная аудитория. Что я хочу доказать? И правда, что? Дорогая леди, мне нечего доказывать. Все fait accompli. Том, впавший в детство тип, наконец разоблачен. И вот перед вами стоит Томас Саттон, эсквайр. Стоит перед вами и что-то мычит, и страдает психиатрическим поносом.

- Том, дорогой, перестань, - заплакала Мэри. - Перестань, пожалуйста. Ты нам нужен... Очень нужен.

Рыдания наполовину заглушили ее слова. Но эффект получился поистине волшебный.

- Кажется мне, я слышу голос дамы, попавшей в беду, - начал Том и вдруг замолк.

Он растерянно заморгал, закачался, чуть не упав в костер, и с размаху уселся рядом с Мэри.

- Что ты сказала? Мэри, что ты сказала?

- Не надо так, - хлюпала Мэри. - Не мучай себя, пожалуйста... Мы не можем без тебя... Вы с Ричардом... Вы должны...

Том обнял Мэри за плечо. В этот миг он казался на удивление трезвым.

- Ты сказала: Том, дорогой... Это очень мило с твоей стороны, но совсем не обязательно. Это вовсе не должно что-либо значить. Мэри, ты должна это понимать. Это вовсе не должно что-либо значить. Но то, что ты можешь сказать: Том, дорогой... После того... Никто никогда раньше не говорил: Том, дорогой... Наверно, моя мать. И больше никто... Не плачь, Мэри. Мне нужно, чтобы во мне нуждались. Мне это было нужно много-много лет.

Авери хотелось провалиться сквозь землю. Барбаре тоже. Они присутствовали при чем-то слишком остром, слишком болезненном, слишком личном для такой большой компании. Но они ничего не могли поделать, не могли никуда уйти. Они могли только сидеть и слушать.

И вдруг Том схватил в охапку фотографии и картинки и с размаху швырнул в огонь.

- Жертва всесожжения богине бессильных гормонов! - закричал он. Прощание англичанина с бесстыдством!

Он захохотал и - чудо из чудес - его смех звучал действительно весело.

- Господи, сколько бы эта коллекция стоила на Нижней Четвертой улице!

- Ты подал нам всем пример, - заявила Мэри, вытирая заплаканные глаза. - Я при всех отказываюсь от шоколада и моей тряпичной куклы.

- Вы такие волевые, - захихикала Барбара. - Разбойники, вы куда сильнее меня. Можно мне еще хоть немного попользоваться моим костылем? Мне без виски никуда.

- Вы находитесь в штаб-квартире Лиги Борьбы за Моральную Чистоту, торжественно объявил Том. Он икнул. - Приказом герр капитана Ричарда, самого благородного из нас и не имеющего слабостей, вы впредь будете ограничиваться тремя порциями виски в день.

- Но ведь Авери тоже не без изъяна, - улыбнулась Барбара. - И его слабость - самая страшная из всех.

- И в чем же моя ахиллесова пята? - поднял бровь Авери.

- Воспоминания, - ответила Барбара, кладя руку ему на колено. Слишком много воспоминаний.

Авери подумал о Кристине. А потом подумал о смертельном холоде долгих лет после ее смерти. Может, Барбара и права. Может, бывают воспоминания, которые становятся пороком. Может, это как-то связано с пьедесталами и совершенством... и горькой, одинокой радостью сотворения образа слишком прекрасного, чтобы оказаться правдой. Он пытался быть честным... но что толку в честности, когда ищешь подходящий предлог для оправдания поражения. Может, Барбара более права, чем она думает.

- В общем, все детки Бога имеют свои недостатки, - непринужденно сказал он. - Похоже, нам придется некоторые из них превратить в достоинства... А единственные стоящие достоинства в этом мире те, что способствуют нашему выживанию.

Ночь прошла спокойно. Дежурили они по двое - сперва Барбара с Авери, потом Том и Мэри. И еще одно новшество, неожиданное, но всеми молчаливо одобренное. Спать они отправились тоже парами. Не любовники, нет. Даже не мужчина и женщина. Почти как усталые дети, в поисках утешения тесно прижимающиеся друг к другу.

Прецедент создали Том и Мэри. Авери сказал им, что они могут часика три соснуть, прежде чем настанет их черед заступать на дежурство.

- Жаль, - сказал Том, глядя на Мэри. - Мы только-только познакомились... Ну, ладно, это, наверно, может обождать и до завтра.

- Совсем не обязательно, - неожиданно заявила Мэри. - Хорошей стороной нашего положения является то, что мы совсем не обязаны придерживаться всяких глупых правил приличия.

- Да будет доверие между ворами... - Том протянул Мэри руку. Готова?

- Да, Том.

Они залезли в палатку, ранее носившую имя "мужского общежития". Некоторое время оттуда раздавались приглушенные голоса, потом стало тихо.

И тут Авери увидел, что Барбара плачет. Или не плачет, а просто позволяет слезам Катиться по ее щекам.

- Что случилось?

- Все в порядке, Ричард, - ее голос был совершенно спокоен. - Я просто подумала, что мы наконец-то начинаем становиться людьми. До сегодняшнего дня мы людьми не были. Мы пытались играть выдуманные кем-то роли... все время тараторили выученный загодя текст... Теперь, мне кажется, мы пытаемся найти самих себя. Найти себя друг в друге. В некотором смысле это страшно. Но и хорошо. Действительно хорошо.

- Я понимаю, что ты имеешь в виду, - кивнул Авери. - Несколько часов тому назад Тому хотелось забиться в самый дальний, самый темный угол, а мы все чувствовали перед ним свое моральное превосходство... Странно, как все изменилось... Мне начинает казаться, что тот, кто разгромил сегодня наш лагерь, оказал нам тем самым очень большую услугу.

- Спасибо, больше не надо, - поморщилась Барбара. - Я только надеюсь, что больше ничего подобного не повторится.

Когда настало время смены, Авери и Барбара, не раздумывая, залезли в одну палатку. И не было беспокойного волнения страсти, а только благодарность и странное чувство облегчения. Словно они слали вместе уже много-много лет.

Том поднял их, когда завтрак был уже готов: фрукты, вода и печеная свинооленина (как назвал это сглатывавший слюнки Том) - обжаренная на палочках, сочная и восхитительно вкусная. Завтракали они почти сразу после восхода солнца. Им предстоял долгий и трудный день.

- Руководитель экспедиции, - обратился к Авери Том. - Дозволь слово молвить.

- Молви, - разрешил Авери с улыбкой. - Но только помни: сегодня кончается мой срок. Учитывая мои достижения, я сомневаюсь, что мне стоит выдвигать свою кандидатуру на переизбрание.

- Продолжая эту не слишком интересную тему, - заметил Том, - хочу отметить, что кто-то же должен служить мальчиком для битья. Особенно, когда дела идут не так, как хотелось бы. Что касается меня, то я не слишком-то жажду этой привилегии. Значительно приятней во всех бедах винить старого доброго Ричарда. Я предлагаю устроить перевыборы сейчас и выдвигаю кандидатуру Ричарда Авери на бессрочный срок правления.