Авери задумался: может, вернуться в лагерь за кастрюлей или ведром? Но потом решил, что не стоит. В конце концов, Том отправился на охоту. Если он ничего не поймает, то вполне может сообразить набрать крабов.

Возможно, чужаки пришли к этому пруду в поисках еды. Возможно, они сюда еще вернутся.

Авери встал и неуверенно огляделся. Затем, после недолгих раздумий, решил продолжить разведку. Но от его первоначального оптимизма не осталось и следа. Он снова нервничал. Снова ему грозила какая-то опасность.

И тут ему в голову пришла совершенно удивительная мысль. А что, если чужаки (как он начинал о них думать) вовсе не местные жители, а высажены здесь теми же самыми "инопланетянами". Вот смешно будет, если тут, на чужой планете, живут две группы землян. И обе до смерти боятся встретиться друг с другом. Но тут он вспомнил, как Мэри описывала своего "золотого человека". Не очень-то похоже на человека, которого только что похитили с его родной планеты - скорее уж некто, чувствующий себя здесь как дома, и весьма удивленный и встревоженный появлением незнакомцев.

Авери шел по берегу. Он старался держаться поближе к морю - если кто и следит за ним, прячась в густых изумрудных зарослях, то не сможет подобраться к нему незамеченным.

Шло время. Приближался полдень. Ничего не происходило. Авери обогнул несколько маленьких бухточек, пересек один довольно длинный мыс. Он шел и шел, и все равно оставалось неясным - то ли это крохотный участок длиннющего побережья, то ли он уже обогнул половину острова. Авери казалось, что берег понемногу загибается вправо. Но все равно - это вполне мог оказаться небольшой изгиб огромного континента.

Авери испытывал разочарование. Он подошел к этой своей экспедиции совершенно по-дилетантски. Ему следовало замерить искривление берега по изменению положения солнца или иным каким-нибудь способом. С другой стороны, он начинал волноваться о Барбаре и Мэри. Ему пришло в голову, что идея оставить женщин одних была далеко не самой удачной. Если уж на то пошло, что и им с Томом, пожалуй, не следовало бродить в одиночку. "С этого момента, - пообещал Авери сам себе, - пока они не изучат все кругом, выходить за черту лагеря можно будет только вдвоем - мужчина и женщина. Так, без сомнения, безопаснее".

Посмотрев на часы, Авери обнаружил, что находится в пути уже больше двух часов. А он-то собирался отсутствовать не более трех! Авери остановился, посмотрел на тянущийся вперед берег - снова, пусть и не слишком резко, поворачивающий вправо. Он не увидел ничего нового - точно такой же песок, как и тот, по которому он шел уже столько времени. Он окинул взглядом море, пристально вглядываясь в горизонт. Ничего.

Ясное безоблачное небо. Прямо над головой оно густо-синее, там же, где встречается с морем, растворялось в призрачной фиолетовой дымке. Авери стоял и смотрел на туманный фиолетовый горизонт. На какой-то миг ему показалось, будто он различает смутные очертания земли. Но еще через миг все исчезло. Опять появилось... и вновь растворилось в фиолетовом тумане. Может, он и вправду увидел землю, а может, просто нависшую над морем шапку темных облаков, а может, у него просто рябило в глазах.

Неохотно Авери двинулся в обратный путь. Он решил никому не говорить об этом мираже - если это, конечно, был мираж. Иначе и им начнет мерещиться всякая всячина. Но если это и впрямь земля, то рано или поздно кто-то другой тоже ее увидит. В любом случае, до нее было не менее двадцати миль, может, даже больше. Без лодки... двадцать миль морем - это двадцать миль морем... Лодку, конечно, построить можно... С другой стороны, зачем тратить силы и время на постройку лодки, когда и без того достаточно проблем? Самое главное сейчас - научиться здесь жить... У него начинала болеть голова.

Вдруг он замер как вкопанный. Он не верил своим глазам. Он почти добрался до каменистого пруда, где видел следы чужаков. Но внимание Авери привлек совсем не пруд. Авери пруда и не видел. А не видел он пруда потому, что тот скрывался за гигантским, ослепительным золотым шаром ярдов тридцати в поперечнике. За шаром, который, казалось, вот-вот скатится в море... откуда он, возможно, и появился.

Открыв рот, Авери глядел на неподвижный искрящийся шар. Шар сверкал. На него больно было смотреть, но Авери не мог отвести глаз. Он чувствовал, как его охватывает паника - крошечный росток безумия рос и рос, и отчаянно пытался поглотить всего Авери.

"Может, это само солнце, - мелькнула у него совершенно дурацкая мысль. - Само солнце упало с небес и лежит теперь на морском берегу. Оно вовсе не огромный космический костер, а всего-навсего тридцатифутовый шар расплавленного золота... И время остановилось, ибо я давно уже должен был превратиться даже не в уголь, а в пар".

Пот градом катился по его лицу. Глаза немилосердно слезились. Далекий, еле слышный шепоток здравого смысла заверял Авери, что тот все еще жив. Паника прошла, так и не овладев Авери. Оправившись от первого шока, снова заработал его мозг.

Огромный светящийся шар не шевелился. И однако как-то же он сюда попал! Авери совершенно твердо знал, что час назад здесь ничего подобного и в помине не было.

Невзирая на ослепительный свет и странно нереальное ощущение обжигающего жара, Авери заставил себя подойти поближе. Он пытался рассмотреть следы на песке.

Но никаких следов не обнаружил. Под шаром не было даже вмятины. Гигантский и невесомый, он словно висел на конце невидимой нити. Авери осторожно обошел его кругом. Ничего... Ничего, кроме пруда и следов чужаков, обнаруженных им ранее.

И вдруг Авери услышал слабый, сухой треск - как будто ломались куски тонкого оконного стекла. На миг Авери даже решил, что этот звук ему только почудился. Но в то же мгновение золотой шар исчез.

Он не взмыл вверх и не улетел прочь Он не издал никакого громкого звука, и сухой песок не взлетел клубами к голубому небу. То, что произошло, было так нелепо, что Авери даже засомневался в своем рассудке.

Шар поблек, и его не стало.

Золотая сфера тридцати футов в поперечнике, с поверхностью, наводившей на мысль о сверкающем расплавленном металле - не говоря уже о нестерпимом жаре - просто-напросто испарилась у него на глазах. Его очертания задрожали, шар стал прозрачным, и в следующую секунду его не стало.

Авери стоял и смотрел. Моргнул. Глаза болели уже меньше. Его шатало. Он чувствовал себя глупым и опустошенным. Он чувствовал, что больше не доверяет своему разуму, так же как не доверяет своему зрению.

На песке не осталось ни малейшего следа. Ни ямочки, ни царапинки. Ничего. Словно никогда и не было никаких загадочных шаров.

"Так оно, несомненно, и есть, - неохотно признался сам себе Авери. Провести пару дней узником сумасшедшего компьютера на борту космического корабля и сутки на острове, где запросто можно встретить шестиногого кролика, а в небе плывут две луны сразу... тут у кого угодно начнутся галлюцинации".

И однако, Авери все равно не верилось, что сфера ему просто померещилась. Так же, как в глубине души ему не верилось, что земля, увиденная им на горизонте, лишь плод воображения.

О чем это говорит? Ответ: он понемногу, шаг за шагом, сходит с ума. Руководитель экспедиции! Лунатик, да и только!

Господа, есть желающие поставить на выживание группы под руководством старого, выжившего из ума Ричарда Авери? Свистать всех наверх! Ну-ка, ребята, приготовились отразить нападение воздушных шаров в двадцать четыре карата каждый! Ерунда! Этих гадов можно заставить испариться. Проще пареной репы! Надо всего-навсего издать звук бьющегося стекла. Стекла, разбиваемого шизофренией.

Кстати, о звуке... Стекло тут ни при чем. Статическое электричество. Так потрескивает свитер, когда воздух очень сухой. Возьмите двух одетых в свитера девушек и потрите их друг о друга...

"Боже мой, - думал Авери. - Так дело не пойдет. Мне давно пора вырыть маленькую, теплую, уютную, темную ямку здравого смысла и спрятать в ней остатки моего растянутого, как резинка, сознания, прежде чем оно больно и кроваво щелкнет меня по носу".