– Так если будут расспрашивать?

– Говорите больше о своём героическом отце.

– А что за дело, в котором я должен участвовать? – напомнил я ему наш разговор в карете.

– Скажу о нем позже, – неопределённо ответил фон Пален.

Нас встретила невысокая, красивая женщина лет тридцати с круглым очаровательным лицом. Она была в элегантном светлом платье с белой розой, приколотой у левой груди. Глаза тёмные, взгляд острый. Пунцовые пухлые губы чуть тронула улыбка. Неожиданно сильным голосом, для столь хрупкого создания, с удивлением произнёс:

– Пётр Алексеевич, рады видеть вас в столь неурочный час.

– И я безмерно счастлив вновь вдохнуть аромат белой розы, – напыщенно ответил фон Пален, целуя её белую пухленькую руку.

– С чего вы вдруг явились в Петербург в начале ноября.

Обычно ваша персона блистает на рождественских балах?

– Дела, – развёл руками фон Пален.

– Ваш протеже? – наконец заметила она меня.

– Не совсем мой, скорее – протеже Панина. Прошу любить и жаловать.

– Семён Добров, из Новгородской губернии, – представился я и поцеловал протянутую руку. Кисть красавицы хоть и бледная, оказалась горячая и упругая.

– Ну, если сам Панин рекомендует, да ещё в лице Петра Алексеевича, у вас хорошее будущее, – похвалила хозяйка. – Господи, что за наряд на вас? – ужаснулась она, оглядывая мой синий мундир прусского артиллериста, выданный в Гатчине.

– Извините, нас, Ольга Александровна, мы только с дороги, – смущённо улыбнулся фон Пален. – Не успели переодеться. Сразу к вам. Вы уж на нас не серчайте за столь безобразный вид.

– Прошу, господа, располагайтесь, – пригласила нас Жеребцова в гостиный зал.

Ярко горели люстры, отражаясь в начищенном паркетном полу. Стены, обитые светло-синей тканью, украшали картины в массивных рамах: голландские натюрморты и сцены из античных мифов. Тапёр играл на клавикорде. Вокруг овальных ломберных столиков сидели дамы и кавалеры с картами в руках. Иные собрались группами и оживлённо беседовали. Фон Палена тут же обступили мужчины в дорогих фраках и шёлковых жилетках. Всем хотелось что-то узнать у него: как обстановка в Курляндии; какие слухи доходят из Франции; каково отношение со шведами?

– Ну, что вы ей богу, господа? – смеялся фон Пален. – Это я, провинциал, должен от вас узнавать новости.

Моя персона никого не интересовала, и я занял место у окна. Впрочем, кому из этого благородного общества охота общаться с отроком, да ещё в солдатском мундире. Воспользовавшись тем, что на меня никто не обращает внимания, я решил утолить голод и потихоньку продвигался в направлении сервировочного стола. Есть хотелось ужасно. Краем уха услышал разговор двух важных красномордых господ в напудренных париках, стоявших в сторонке, и потягивавших вино из хрустальных бокалов.

– Фон Пален здесь, – сказал один. – А этот проныра нигде не появляется без надобности.

– Да, – согласился второй. – Что-то должно произойти. Надо держать ухо востро.

Между тем в гостиной появились два высоких кавалера, одетых весьма элегантно. Сюртуки из добротного английского сукна с серебряными массивными пуговицами. Замшевые панталоны и хорошо сшитые голландские башмаки с медными пряжками.

– Барон, – воскликнула хозяйка, быстро направляясь к вошедшим. – Рады видеть вас.

– Английский посол. Чарльз Уитворт, – зашептали все. Внимание общества тут же переключилось на высокого сухого англичанина с прямым длинным носом и каким-то странным взглядом: непонятно, то ли он восторгается чем-то, то ли подозревает всех в чем-то нехорошем.

Английский посол раскланивался немного чопорно. Потом попросил всех его извинить, взял фон Палена под локоть и увёл в другой зал. Вернулись они минут через десять. Уитворта тут же увлекла разговором хозяйка. А фон Пален быстро подошёл ко мне и, чтобы никто не слышал, шепнул:

– Теперь настала ваша очередь мне помочь.

– Что я должен делать?

– Видите того англичанина, что пришёл с послом Утвортом? Вон, он, занят карточной игрой.

– Вижу.

– Это полковник Генри Энглиси. Сейчас посол Уитворт отзовёт его в сторону и даст распоряжение. Вы должны запомнить каждое слово. Не подавайте вида, что знаете английский.

– Но как я это сделаю?

– Подойдите вплотную. Как бы хотели о чем-то спросить. Никто не подумает, что какой-то провинциальный недоросль знает английский. Идите же! Вон, Уитворт уже манит его.

Действительно, английский посол сделал чуть заметный знак, и полковник Энглиси извинился перед партнёрами. Покинул игру, выложив на сукно несколько монет, которые он только что проиграл. Я тихо подошел сзади. Не очень-то мне нравилось такое задание. Подслушивать чужие разговоры – смахивало на подлость. Посол заметил меня и тут же с подозрением спросил:

– Вы что-то хотели, юноша?

Надо было срочно выкручиваться.

– Простите за дерзость, хотел поинтересоваться, как можно попасть служить в английский флот? – сказал я, глупо улыбаясь.

– А чем вас российский флот не устраивает? – изумился посол.

– Мечтаю увидеть мир, – начал придумывать я. – Англии принадлежит полсвета. Хотелось пройтись по морям, на лучших кораблях, освоить навигацию. А побывать в британских колониях – моя заветная мечта.

Английский посол довольно кивнул. Ему льстила моя речь. Улыбнулся снисходительно. Только улыбка у него получилась натянутая. Смотрел он на меня свысока, как денди смотрят на нищего мальчишку, выпрашивающего мелочь.

– Вы говорите по-английски? – спросил сэр Уитворт стараясь быть серьёзным, но больше из вежливости.

– Увы, нет, – развёл я руками.

– Тогда прежде вам надо выучить язык, – с сожалением вынес он вердикт, лишь бы побыстрее избавиться от меня. – Извините. Всего наилучшего.

Я поблагодарил посла и встал чуть в сторонке. Уитворт дал распоряжение, и полковник Энглиси тут же поспешил покинуть сей чудесный дом, выразив хозяйки глубокое сожаление, что не может ни на секунду задерживаться. Дела.

Фон Пален тут же схватил меня за руку и вытолкнул в другое помещение. Мы оказались в мрачном кабинете, обитом дубовыми панелями. Кругом книжные полки, огромный напольный глобус. Широкий стол, заваленный картами.

– Ну, что? – нетерпеливо спросил он.

– Уитворт сказал полковнику: десант высаживать только после захвата форта французами, – передал я то, что услышал, хотя смысла в этой фразе никакого не уловил.

– Вот, подлец! – вскипел фон Пален. Сел за стол, придвинул письменные принадлежности, схватился за перо. – Ох, Семён, все удивляюсь, что за подлая нация – эти англичане. Все свои грязные дела пытаются решать чужими руками.

– Прошу прошения, – недовольно сказал я. – Вы сами сподвигли меня на подлое дело.

– Вы о чем? – не понял фон Пален. Перо замерло в его руке.

– Я считаю: подслушивать – дело недостойное, – откровенно выпалил я.

– Ах, вот вы про что, – дошло до генерал-губернатора Курляндии. Лицо у него вновь сделалось похожим на маску, вырезанную из дерева. Он встал, отодвинул чернильный прибор, покопался в груде свёрнутых карт и выбрал один из свитков. – Смотрите, – развернул он карту. – Я вам кое-что объясню. Вот это – Голландия. Вот здесь, на полуострове находится форт, который защищает наш гарнизон из полутора тысяч солдат и двадцати восьми офицеров. С суши его готовы атаковать французы. С моря гарнизон должен поддержать английский десант. Скажите, России нужен этот форт?

Я пожал плечами:

– В стратегическом плане – не нужен.

– Вот именно. А англичанам?

– Для их флота – важен. Тут же торговый путь проходит.

– Представим ситуацию: французы атаковали; русские удержали; англичане помогли, – форт отбит. Чья победа?

– Наша. И форт останется за нами. Мы имеем права не снимать флаг.

Фон Пален подошел вплотную и тихо сказал:

– А если английский десант не подоспеет? А французы ворвутся в форт, перебьют всех? А англичане прибудут в последний момент и отвоюют форт, какое знамя поднимется на главной башне?