Из-за чтения Гарри пропустил два обеда. Ночью в воскресенье он лежал на жесткой койке, укутанный в одеяло, как гусеничка.

«Ничего, одна неделя уже прошла», — сказал он себе. И решил не заглядывать дальше. Сколько их еще будет?

Но ровно со следующего дня время потекло так быстро, что Гарри не мог вспомнить утром, какой день начинался.

По замыслу нынешнего директора школы, недели должно было хватить, чтобы примерно уравнять знания тех, кто жил в семьях людей, окончивших Шмогвартс, и всех остальных. Гарри начинал понимать, почему мастер Холод стращал его визитом к Директору. Вряд ли адекватный вменяемый человек мог размышлять подобным образом.

Да, теперь Гарри знал, что в Шмогвартсе на всю катушку изучали «БДСМ». Знал он и расшифровку каждой буковки, историю правил поведения, названия многих явлений и предметов. Но это знание было поверхностным, в то время как такие, как Малфой или Уизли, жили с этим знанием уже много лет. Конечно, никто не учил их в прямом смысле слова. Просто они знали, что подобная жизнь существует, а Гарри и многие другие — нет.

Вот почему на первом же практическом занятии не меньше десятка студентов сели в лужу. Семинар вела Нервная МакГонагалл, и Гарри на этом семинаре впервые понял, почему ее так зовут. Когда у кого-нибудь что-то не получалось, она подходила и начинала хлестать ему запястья своим хлыстиком. Получалось не то чтобы больно, но очень нудно и обидно. И тем обиднее, чем громче при этом она отчитывала студента. Гарри досталось дважды. Сначала он взял не тот предмет («Флоггер! Флоггер, куриный мозг, а не снейк!»), потом неправильно взмахнул им («Ты так выколешь кому-нибудь глаз!»).

Его спасла Гермиона. Она незаметно подошла ближе и стала тихо подсказывать, что делать. Гарри чувствовал себя глупо — замах, удар, замах, удар. Перед ними были грубые деревянные модели человеческих фигур.

— Отлично! Просто отлично, мисс Грейнджер! — похвалила Гермиону МакГонагалл. — У вас талант!

Довольная Гермиона продолжила хлестать свою деревяшку.

Следующее занятие вела госпожа Стручок. Гарри понравилась ее мягкая непринужденная манера общения. Она указывала на недостатки, не выкрикивая их на весь зал, а тихо склонившись над каждым студентом. В первый день они учились вязать узел. Гарри подозревал, для каких целей это может понадобиться в дальнейшем, но даже если манекены из кабинета МакГонагалл перетащат в кабинет госпожи Стручок, он будет не против. Тишина, спокойствие. Сидишь и вяжешь узелки, как будто тебя по ошибке посадили за рукоделие.

После обеда все спустились в подземелье. Малфой шел впереди, показывая дорогу, хотя это и не было нужно. В конце последней лестницы Рон обогнал его и сунулся в дверь общежития.

— Тебе туда нельзя, — тихо сказал Гарри.

— Почему это? — удивился Рон.

— В общежития факультетов могут заходить только студенты этого факультета, — отчеканил Гарри. Об этом было написано в длиннющем своде правил. Он выучил далеко не все, но твердо помнил, что не сможет погостить у Рона и Гермионы, как и они — у него.

— Занудство какое, — ответил Рон, но отошел от двери.

Они прошли дальше в открытую дверь, где посреди рядов жестких деревянных скамеек их ждал мастер Холод.

— Добро пожаловать, — сказал он без тени любезности. — Садитесь.

Студенты неторопливо сели. Малфой занял место в первом ряду, Крэбб с Гойлом сели по бокам. Гарри уселся сзади вместе с Роном и Гермионой.

— На своих занятиях, — начал мастер Холод, — я постараюсь научить вас держать под контролем чужую волю, отказываться от собственной, нести ответственность за всех сразу или передавать ее другому человеку. Мои занятия подходят не для всех. Кроме студентов моего факультета на них останутся те, кто предрасположен… — он оценивающим взглядом обвел комнату, ни на ком не задерживаясь дольше мгновения. — Те, кто имеет склонности и талант. Остальные, — он усмехнулся, — будут довольствоваться вводными занятиями. Их достаточно, чтобы вы успешно сдали теоретический экзамен, а о большем никто вас спросит. В отличие от семинаров моих коллег, я не буду требовать от вас глупых взмахов флоггером, скрупулезного плетения узлов и других впечатляющих атрибутов, которые всплывают перед глазами людей, стоит им услышать аббревиатуру «БДСМ». Вряд ли хотя бы один из вас сможет постичь всю сложность и тонкость подчинения, но если это произойдет, уверяю вас, год, потраченный в стенах Шмогвартса, пройдет не зря.

Студенты, затаив дыхание, слушали мастера Холода. Они следили за движениями его рук, провожали взглядом, когда он переходил от стены к стене. Гарри понял, что тоже следит за ним, когда у него свело ногу от неудобной позы.

— Некоторые, — он мрачно усмехнулся, — считают предмет, который я преподаю, малозначительным. Некоторые не могут забыть Того-кого-давно-следовало-забыть, ведь его распределили на мой факультет, и он окончил его блестяще. Если подобные мысли возникли в вашей голове, надеюсь, к Рождеству мы распрощаемся. Вам достаточно изучить методичку и вызубрить ответы теста. Увы, система образования несовершенна, и никто, — он усмехнулся еще раз, — не может залезть к вам в голову. Поэтому мне будет достаточно знать, что вы знаете, как пользоваться компьютером и достаточно хорошо запоминаете буквы и цифры. Ответ на вопрос, насколько важен мой предмет, заключается в другом вопросе. Насколько для вас важна свобода воли?

Он отвернулся. Студенты, как по команде, начали перешептываться, обсуждая его слова. Те, кто был хорошо знаком с предметом со слов родителей или знакомых, начали сыпать терминами и многозначительно кивать, остальные завели разговор про демократию и права человека.

— Ее не существует, — тихо и четко произнес Холод, обращаясь к стене напротив студентов — они снова замолчали. — Свобода воли — миф, выдуманный для того, чтобы лишить человека ее остатков. Когда вы поймете это, все остальное придет само. Все, что у вас есть, если, конечно, вы еще не ухитрились к этому возрасту растерять это, — возможность распорядиться своей «несвободой» и «несвободой» других, если вам повезет завоевать их доверие. Думаю, у некоторых из вас уже возникли вопросы, и я отвечу на часть из них, чтобы вам было над чем подумать после занятия.

Гермиона подняла руку так высоко, что Гарри стало жаль ее суставы. После курса анатомии он хорошо представлял себе, из чего состоит рука Гермионы и как тяжело ей совершать подобные движения.

— Да, мисс Грейнджер, я слушаю.

— Ходят слухи, что вы поддерживали Того-кто-накрепко-засел-у-всех-в-памяти, — сказала Гермиона.

— Вы допустили сразу две ошибки, мисс Грейнджер, но учитывая ваше происхождение, я прощаю их вам на этом занятии, — Холод взглядом пригвоздил Гермиону к лавке. Она перестала дышать. — Во-первых, после обращения ко мне или к другим преподавателям и мастерам Шмогвартса следует добавлять уважительное «сэр», «мэм», «мадам», «госпожа» или, в крайнем случае, «профессор», в зависимости от их должности и рода занятий. Что касается меня, на вашем месте я бы выбрал обращение «сэр». Во-вторых, вопрос, мисс Грейнджер, предполагает, что вы задаете его, а не высказываете вслух предположение, ограничиваясь констатацией слухов. Не знаю, насколько изменилась культура в вашем обществе, но не думаю, что так уж сильно, чтобы подобные вещи перестали иметь значение. Сейчас вы похожи на журналистку, которая пишет статью о человеке, личность которого для нее — терра инкогнита. Теперь я отвечу на ваш «не-вопрос», мисс Грейнджер, чтобы сэкономить всем время. Я действительно поддерживал Того-кто-остался-без-имени, потому что наши идеалы совпадали. Что касается методов, здесь я не был бы так однозначен. В частности, я не считал, что необходимо убить тех, кто уже прошел обучение в Шмогвартсе, но не состоял при этом в семьях потомков выпускников. Также я не считал, что в системе не может быть исключений. Однако существующее положение дел меня не устраивает, и я по мере сил выступаю против него. Я ответил на ваш вопрос, мисс Грейнджер?