Когда на своих лекциях мастер Холод рассказывал о взгляде и о том, какую роль он играет в отношениях нижнего с верхним, Гарри был уверен, что для лучшего эффекта шумиху раздули. Страшно посмотреть в глаза? Что может быть страшного во взгляде?

Оказалось, что слово «страх» было всего лишь попыткой дать представление о чувстве, которому так и не нашли специального названия. Из тех, что нужно прочувствовать, чтобы понять. Посмотреть в глаза Малфою он мог, но только отстранившись от их связи, а это само по себе доставляло неудобства. Еще были случаи, когда Драко приказывал смотреть в глаза, и это как раз было тем самым всепоглощающим чувством, замещающим все остальные. Если Драко в этот момент злился, Гарри ненавидел себя за то, что стал причиной этой злости. Если радовался, на лице Гарри расплывалась улыбка. Объяснений этому мастер Холод давал тонну, и Гарри даже успешно сдал тесты, но там не было варианта ответа «Потому что он так сказал», а именно он был правильным. Что наводило на неприятные мысли. Неужели отец Драко прав? И в Шмогвартсе их учат бесполезной дребедени?

— Так как тебя угораздило, Поттер? — Драко отложил в сторону учебный планшет. — Про себя я рассказал, твоя очередь.

— Я не знаю, сэр, — честно ответил Гарри. Врать Драко теперь было не просто невыносимо — невозможно.

— Может, фильм посмотрел? Прочел книжку?

— Перед тем, как мне пришло письмо, я просто гуглил в интернете всякую фигню. Даже подумал, что письмо — это вирус. Оно так настойчиво возвращалось из корзины.

— У Дамблдора странное чувство юмора, — сказал Драко, — нанимает хакеров, чтобы произвести впечатление. Мое письмо пришло с обычным курьером.

Гарри понял, что разговор не закончен, и попытался вспомнить, посещали ли его когда-нибудь мысли вроде тех, что навязчивыми идеями привязались теперь. О чем он думал? О сексе? Да, но ведь не только о нем. Или только?

— Не ломай голову, Поттер, может потом сам поймешь, — сказал Драко. — Завтра МакГонагалл собирается давать уроки хороших манер, — он развеселился, — вручит каждому по снейку. Тебе нравятся снейки?

— Они выскальзывают из руки, сэр, — угрюмо ответил Гарри.

— Руки тебе не пригодятся, — пообещал Драко.

МакГонагалл действительно начала следующее занятие с того, что открыла коробку с ворохом пахнущих кожей кнутов.

— Вам придется попотеть, Поттер, — зловеще сказала она, глядя, как он уныло наблюдает за студентами ее факультета, которые стали расхватывать снейки, как пирожки с вареньем. Кто-то ухитрился подраться, но драка быстро закончилась, и победитель взмахнул снейком, как трофеем.

— Не придется, — Малфой подошел к ней с другой стороны. — От мастера Холода, — он передал ей тщательно запечатанную записку.

МакГонагалл сорвала старомодную печать, пробежала взглядом по тексту и стала нервно щелкать шпилькой по кафельному полу.

— Как вам будет угодно, — сказала она. — Надеюсь, мистер Поттер выдержит все упражнения.

У Гарри по спине пробежали мурашки от ее тона. Он посмотрел на Гермиону — та взвешивала снейк в руке, проверяла гибкость и вела себя так, будто собирается сдавать экзамен по экономике. Рядом с ней Рон нервно накручивал хвост снейка на ладонь и смотрел в сторону Сьюзен.

«Видно, все серьезно», — подумал Гарри.

— Снимай рубашку, — сказал Малфой.

Машинально стягивая одежду, Гарри продолжал разглядывать других студентов. До сих пор МакГонагалл была суровой только на словах, но прошло полгода, теперь некоторые из этих людей знают, как обращаться с ее любимыми игрушками. Что она имела в виду, когда говорила Малфою про все упражнения?

— Расслабься, Поттер, — Малфой схватил его за подбородок и заставил посмотреть в глаза. — Все, что тебе нужно, стоять у стены и держать на ней обе ладони. Если станет плохо, ты знаешь, что делать. Все остальное неважно. Она не сможет к тебе подойти. Никто не сможет к тебе подойти. Ты понял?

— Да, сэр, — ответил Гарри. Волнение ушло.

МакГонагалл отсчитала им десять ударов для разминки. Гарри услышал, как Симус неподалеку от них прошептал: «Ненормальная сука». К счастью для всех, МакГонагалл этого не услышала. Возле Симуса стояла раздетая до пояса Парвати. Она прикрывала грудь ладонями. На занятиях МакГонагалл ей всегда было неудобно.

— Не слушай их, Поттер, — Малфой толкнул Гарри к стене. — Ноги на ширину плеч, руки на уровень головы и считай про себя до пяти сотен. Досчитаешь, скажешь.

Считать? Гарри ответил, что все понял, и стал считать. Сначала ему хотелось выяснить, зачем понадобилось считать, но потом числа стали усложняться и пришлось сконцентрироваться на «тридцати пяти». Важно было не сбиться. После «тридцати пяти» шло «тридцать шесть». Гарри краем сознания помнил, что они в кабинете МакГонагалл, руки его чувствовали знакомый холодный кафель. «Тридцать семь». Потом даже эти простые мысли растворились в счете. «Сто двадцать шесть».

— Хватит, — Малфой положил ладонь ему на плечо. — Считать больше не нужно. Одевайся и спускайся на обед.

Гарри взял одежду с лавки и стал натягивать на спину. Кожу немного жгло. Пока он возился с рукавами, взгляд его упал в центр комнаты, где Гермиона, склонившись над Роном, громко плакала.

Нужно было идти вниз. Он вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Навстречу бежал мастер Холод, по пути завязывая халат.

— Что там произошло, Поттер? — спросил он.

— Мне надо вниз, — объяснил Гарри.

Мастер Холод сжал его лицо, посмотрел в глаза, а потом отпустил. На секунду Гарри подумал, что стоит рассказать ему про Гермиону, но были дела поважнее.

— Очень вовремя, — пробормотал мастер Холод и побежал к двери кабинета.

За столом Гарри пришел в себя. Гувернантка уже расставила посуду. Он был один за столом. Когда он прислонился к спинке стула, спину обожгло болью. Тогда он сходил в ванную, приподнял футболку и посмотрел на кожу. Она была красной, в паре мест видно было ссадины. Он решил, что лучше всего поесть, а потом найти средство, чтобы обработать ссадины, если к тому времени они не затянутся сами.

— Рону придется пролежать у медиков до выходных, — сказал Малфой, усаживаясь за стол спустя несколько минут. — Ты молодец, Поттер. Поешь чего-нибудь, если хочешь.

— Спасибо, сэр, — Гарри навалился на еду. Есть хотелось так, будто его неделю кормили исключительно обещаниями.

— Думаю, МакГонагалл получит выговор. Директор, конечно, сам хорош, но тут явно ее вина. Даже есть не хочется, — он отбросил кусочек хлеба обратно в тарелку. — Хорошо, что ты не видел его спину. Ванилин перестаралась.

— Гермиона? — удивился Гарри.

— Задавать вопросы я тебе не разрешал, Поттер, — Малфой прищурился, делая вид, что подбирает наказание, но Гарри знал, что это шутка. Когда Драко считал нужным использовать наказание, этого прищура не было.

— Простите, сэр, — Гарри улыбнулся.

— Начать со снейка — черт с ним, кто бы там еще знал, что с ним делать, — Малфой продолжил рассказ. — Симус отказался бить до конца, она выгнала их обоих. Парвати вроде бы расплакалась. Ей это все тяжело дается. Жалко их.

Гарри хотел спросить: «Почему?». Но осекся вовремя.

— Они были помолвлены, — сказал Малфой. — Родители там себе на уме. Хотели объединять капиталы или еще какую-то чушь сделать. Симус с Парвати ничего этого не хотели. Их отправили сюда в качестве эксперимента. Не знаю, получился ли эксперимент, но он ее чуть ли не на руках вынес. Они поступят умно, если завтра же сбегут отсюда. Впрочем, черт с ними, их там вообще не должно было быть. МакГонагалл стала хвалить Ванилин, что та отлично управляет рукой. Понятия не имею, чем там можно управлять, но Грейнджер понравилось, что ее похвалили, и она вошла во вкус. Вот только пары МакГонагалл меняла, и когда их поставили вместе с Уизли, Ванилин оставила на его спине такую полоску, что можно хоть сейчас в фильм ужасов. Не знаю, как можно одновременно отлично управлять рукой и делать такое. Может он ей не нравится? Хотя и это не мое дело, главное, что МакГонагалл сама себе выкопала яму и теперь отвяжется.