— Нет, Гарри.

Мастер подошел вплотную и сам встал на колени напротив Гарри, положил ладони на его виски и заглянул в глаза.

— Дамблдор может делать все, что угодно. Ты видел арсенал в его кабинете. Он может делать все, что угодно. Но как бы он ни старался, я не сломаюсь. Если он знает об этом, это должно выводить его из себя сильнее любых гадостей, которые ты мог наговорить ему в тот вечер. Если он знает об этом, он должен понимать, что его любимый факультет, его методы, вся его жизнь — глупость. Пустышка, которая ничего не стоит. Поэтому, Гарри, я хочу, чтобы он знал. Иногда я просто мечтаю об этом, — лицо мастера снова исказила безумная улыбка. — Если он знает, значит хозяин уже выиграл.

— Вам не страшно? — Гарри охватил ужас. Что если однажды Дамблдор решит, что лучше убрать неугодного, чем возиться с ним заново?

— Страшно? — мастер Холод захохотал. — Нет, Гарри, я давно забыл, что такое страх. Страх — не мое дело. Вот почему то, о чем рассказываю я, гораздо серьезнее того, о чем рассказывает МакГонагалл. Ты можешь просто перестать испытывать страх.

— Как? — Гарри с надеждой посмотрел в ледяные глаза.

— Когда он скажет тебе перестать, — улыбнулся Холод.

***

Следующий день был выходным. Студенты занимались в гостиных факультетов, грелись в библиотеке или обсуждали сплетни в парке на морозе. Приближалось четырнадцатое февраля. Для студентов Академии этот праздник, по-видимому, был особенным.

— Слышал про Рона? — спросила Гермиона, поймав Гарри возле выхода из замка. Он шел в парк, чтобы побродить в одиночестве.

— Нет.

— Парвати рассказала, он предложил Сьюзен ошейник.

— Чего?! — Гарри застыл, как вкопанный.

— Я тоже удивилась, — Гермиона вместе с ним вышла из замка и повела к парку. Он понял, что отвязаться от нее не удастся. — Он никогда не рассказывал, что она ему нравится.

— Нравится? — Гарри чуть не поперхнулся.

— Ну да, ведь для такого нужно, чтобы…

— Ты же успешно сдала выпускные тесты и эссе для мастера Холода.

— Да, конечно, — Гермиона напрягла память, — должна установиться крепкая взаимная симпатия.

— Понятно, — Гарри снова утратил интерес к происходящему.

— Постой, я что, не права? — она не выглядела готовой насмехаться или безразличной, ей было интересно.

Он смягчился.

— Гермиона, я помню, что ты говорила на первом занятии.

— У меня мозги были набекрень. Я просто не понимала, о чем идет речь.

— Ты и сейчас не понимаешь. Ты думаешь, он влюбился в нее?

— Вроде того, — кивнула Гермиона, — самое близкое слово, я думаю. Хотя все эти сложности, на мой взгляд, надуманы. Она ему нравится — так проще всего сказать.

— Зачем ты хочешь это упростить? Для него это, наверное, очень важно.

— В том-то и дело, он никогда не говорил о ней со мной или с другими. Когда мы узнали, то очень удивились и решили спросить друг друга, вдруг кому-то известно, с чего все началось. Не то чтобы мы сплетничали…

— Я понял, так что вы узнали? — нетерпеливо перебил Гарри.

— Ничего, я это и пытаюсь сказать тебе, — нахмурилась Гермиона. — Они толком даже не поговорили.

— Мы же занимаемся вместе постоянно. Их могли поставить в пару на семинарах МакГонагалл. Мало ли других возможностей. Тебе так важно, когда он понял, что она подходит?

— Да! Очень важно. Ведь он, скорее всего, просто надумал себе что-то.

— Даже если надумал! Это их дело.

— Гарри, нужно быть объективным в таких вещах, — она озабоченно покачала головой. Они подходили к повороту. Гарри оттолкнул ее и прошел вперед, ускоряя шаг.

— Гермиона, это, пожалуй, единственная вещь, где невозможно быть объективным.

— Ты куда? — закричала она.

— Хочу побыть один, — ответил Гарри, обращаясь к сугробу, но Гермиона все равно не стала преследовать его и задавать других вопросов.

Он шел вглубь парка и думал о том, что наговорил ей. Нужно будет извиниться при случае. Рассказать ей обо всем как следует. Хотя как это сделаешь, если она не понимает даже элементарного?

Чем дальше он шел, тем больше жалел, что не узнал, чем закончилась история. Согласилась ли Сьюзен стать его верхней? Или у Рона ничего не вышло? В лодке он выглядел воодушевленно, но с каждым днем в Шмогвартсе все больше замыкался в себе. Должно быть, представлял себе, как через все это проходили его братья. Или думал, каково придется сестре. Будь у Гарри младшая сестра или брат, знай он, что им придется пойти в Шмогвартс, он бы весь год не смог ни о чем больше думать.

— Я не помешаю? — Малфой вывернул из бокового прохода. В парке их было полно.

— Следил?

— Немного, — признался Малфой. — Услышал, как вы кричали друг на друга.

— Она просто не понимает, — сказал Гарри.

— Чего?

— Каково это.

— Поттер, я понятия не имею, о чем вы говорили, — напомнил Малфой.

— Неважно, — отмахнулся Гарри, — я хотел пройти парк насквозь. Посмотреть, что там.

— Конец парка, — прокомментировал Малфой.

— Очень умно. Не хочешь — не иди.

Они пошли по тропинке, протоптанной другими студентами посреди неглубоких сугробов.

— Когда ты понял?

— Что понял, Поттер? Эти загадки начинают надоедать мне.

— Что здесь тебе самое место, — усмехнулся Гарри.

— До того, как сюда попал, — неожиданно серьезно ответил Малфой. — Я хорошо помню этот день.

Гарри подумал, что последует история, а когда Драко надолго замолчал, стал вспоминать, как они дошли до этого разговора. Гарри ведь спросил «когда», он не спрашивал, как. Поразительная деликатность разозлила его.

— Смотрел ролики в интернете? — зло спросил он.

— Открыл не ту дверь, — ответил Малфой. — Увидел больше, чем должен был. С тех пор дома в каждой комнате небольшая задвижка. Раньше их не было.

— Отец узнал?

— Сложно было не заметить, как я пялюсь на него во все глаза.

— Он был там с твоей…

— С мамой? Нет, что ты. Я не видел маму с пяти лет. Мы иногда звоним друг другу.

— Значит, с…

— С мастером, да. Только тогда он не был для меня мастером Холодом, он был Холом. Просто Холом, хорошим другом отца. Он приходил в гости, мне нравилось, что он всегда приносил мне какие-нибудь мелочи. Дело было незадолго до того, как я уехал в школу. Оказался там случайно. Вряд ли они вообще были в курсе, что я дома. За мной ходило столько нянек, что я имен-то их не вспомню теперь. Я собирал вещи и хотел спросить, можно ли мне взять с собой игрушку.

— Что они делали?

— Ничего, — Малфой усмехнулся. — Если бы они что-то делали, наверное, я бы совсем по-другому отреагировал и попытался забыть обо всем. Хо… мастер Холод просто стоял на коленях, а отец — стоял перед ним.

— Мало ли, кто для чего встает на колени, — заметил Гарри.

— Я все понял по их лицам. Отец никогда не смотрел так на других. В другое время. Я не знаю, что я увидел, но я до сих пор помню это.

Гарри промолчал. Ему захотелось увидеть то же самое, но он знал, что это невозможно.

— Мы с ним долго говорили, — после долгого молчания сказал Гарри. — С мастером. Он сказал, мне нужно предложить тебе ошейник.

Малфой остановился. Гарри тоже пришлось остановиться.

— Что ты сказал? — глаза Драко превратились в пару подозрительных щелочек.

— Хагрид подарил мне сверток перед тем, как я попал сюда. Я долго к нему не притрагивался, потому что Хагрид тот еще тип, и потому что мне было плевать. Там лежал ошейник. Я забросил его под кровать. Думаю, гувернантка рассказала мастеру. Вряд ли он сам заглядывает под наши кровати. Он предложил мне…

— Я понял, Поттер, — выражение лица Драко не изменилось.

— Но это же просто издевательство! — сорвался Гарри. — Наверняка Дамблдор посоветовал ему купить этот ошейник. Как я могу…

— Вряд ли мастер Холод в курсе таких деталей, Поттер, — прервал его Драко. — Слушай, я уже извинился за тот вечер. И я извиняюсь еще раз. Ты не обязан делать этого. Я понял, что для тебя это имеет значение.