Если бы письмо пришло от кого-то другого, я бы просто стер его. Закрыл бы аккаунт и удалил всю переписку. Если бы письмо пришло от кого-то другого, я бы уже сжег компьютер, собрал рюкзак и купил билет на ближайший рейс в Россию. Меня не было бы здесь уже через двадцать минут.

Но письмо было не от кого-нибудь.

Только два человека во всем мире знали это имя.

Я встал и подошел к комоду возле окна. Выдвинул ящик и отодвинул в сторону пачки денег и испещренный записями желтый блокнот. Когда я не на работе, то перевожу классику. Достал из ящика белую рубашку и кожаную наплечную кобуру, из шкафа – серый костюм-двойку. Взял из коробки маленький хромированный револьвер, зарядил патронами 38-го калибра с экспансивными пулями. Одетый и экипированный, достал старый сотовый телефон с оплаченным международным роумингом, включил его и набрал номер.

Телефон не успел даже пикнуть, связь с абонентом установилась сразу.

– Это я.

– Тебя непросто найти, Джек.

– Чего ты хочешь?

– Чтоб ты пришел ко мне, – сказал Маркус. – Вопросы потом – за тобой должок.

Из закусочной «Пять звезд» несло табачным дымом и лосьоном после бритья. Она вклинилась, словно мусорный бак, между рестораном и лавкой, торгующей порнушкой, в питейной части Беллтауна, всего в квартале от Космической Иглы[2] и в шаге от Саут-Лейк. У фонарного столба было припарковано несколько мотоциклов. Внутри тускло светили неоновые лампы. В музыкальном автомате поблескивали плотные ряды компакт-дисков. Входная дверь – нараспашку. Несмотря на ранний час, дышать от жары было уже нечем.

Таксист развернулся и остановился перед входом. Если сравнивать места, где мне приходилось работать, от Вегаса до Сан-Паулу, то должен заметить, что в Сиэтле мало районов с дурной репутацией, слишком уж он чистенький и благопристойный. Беллтаун – как раз одно из редких в городе злачных мест. Переулок, куда меня занесло, больше напоминал пристанище для бездомных: повсюду кучи тряпья, пустые бутылки, вонь разлитого пива и моторного масла. Я расплатился. Таксист не стал ждать следующего пассажира. Он рванул с места, едва я ступил на тротуар.

В забегаловку я вошел через кухню. Народу – то есть ненужных свидетелей – в «Пяти звездах» всегда было предостаточно, стало быть, назначая мне здесь свидание, Маркус определенно давал понять, что убивать меня не собирается. Если бы хотел меня убрать, не отправлял бы электронного письма. Нашел бы меня, накрыл подушкой башку и всадил в нее пулю. Он был мастером этого жанра в старые добрые времена. Но убивать здесь? С тем же успехом можно устроить разборку на тротуаре перед полицейским участком. Я немного успокоился.

Маркус был из тех, кто никогда не гадит в собственном доме.

Я знал, что у него есть веские причины для встречи со мной. Ограбление, которое мы планировали вместе, провалилось и погребло под собой репутацию Маркуса. Из международного авторитета он превратился в заурядного наркобарона. Когда-то он отбирал для своих масштабных операций лучших из лучших. Теперь ему приходилось иметь дело со всякой швалью. Я бы не удивился, если бы после того неудачного ограбления он не пожелал меня видеть. Пристрелить меня было проще, чем посылать электронное письмо. Но в глубине души я его понимал. Ведь я был перед ним в долгу.

У черного входа меня ждал охранник. Верзила в джинсе внимательно вгляделся в мое обновленное лицо и кивнул мне, как старому знакомому, хотя я был уверен: он меня не узнал. Я так часто меняю внешность, что уже и сам забыл, какой я настоящий. В последнем воплощении я был шатеном со светло-карими глазами и бледной от сидячего образа жизни кожей. И без пластической хирургии можно добиться многого. Контактные линзы, плюс-минус десяток килограммов, крашеные волосы куда эффективнее – и существенно дешевле – скальпеля, но и это еще не все. Если научишься менять голос и походку, в считаные секунды станешь другим человеком. Единственное, чего нельзя изменить, – это запах. Его можно приглушить виски и дорогими духами и кремами, но избавиться от него нельзя. Этому меня научил мой наставник. Я знаю, что всегда буду пахнуть черным перцем и кориандром.

Я прошел мимо шеф-повара, который дымил сигаретой без фильтра, стряхивая пепел в консервную банку. Мексиканец у плиты взглянул в мою сторону и тут же отвернулся. В кухне пахло беконом, колбасой чоризо, подгорелой яичницей и прогорклым маслом. Толкнув дверь, я вышел в заднюю часть обеденного зала. Маркус ждал меня в восьмой кабинке под неоновой рекламой пива «Бад лайт». Перед ним стояла нетронутая тарелка яичницы с ветчиной, у локтя – чашка кофе.

Он молчал, пока я не подошел ближе.

– Джек, – произнес он.

– Я думал, мы уже никогда не увидимся.

Долговязый Маркус Хейс больше всего походил на президента какой-нибудь компьютерной компании. Худой как жердь и какой-то неуклюжий. Успешные криминальные авторитеты выглядят иначе. Сегодня он был в темно-синей оксфордской рубашке и трифокальных очках с очень толстыми линзами. Зрение у него ухудшилось после шестилетнего отдыха в исправительно-трудовом лагере Снейк-Ривер в Орегоне. Его глаза, блекло-голубые, вокруг зрачков казались и вовсе бесцветными. Всего на десять лет старше меня, он производил впечатление старика. Ладони рук у него были жесткими и заскорузлыми. Обманчивая внешность – для кого угодно, только не для меня.

Это был самый жестокий человек из всех, кого я знал.

Я проскользнул в кабинку и заглянул под стол. Чисто. В меня еще никогда не стреляли из-под стола, но сделать это несложно, особенно такому ловкачу, как Маркус. Достаточно небольшого пистолета с глушителем, заряженного инфразвуковыми пулями. Одна в живот, вторая в сердце. Кто-нибудь из поваров отрубит мне руки и голову, сложит в мусорный мешок и утопит в заливе. Всего-то и делов.

Маркус раздраженно хрустнул пальцами.

– Обижаешь, Джек, – сказал он. – Я позвал тебя не для того, чтобы убить.

– Я просто подумал, что я для тебя умер. И ты больше никогда не захочешь иметь со мной дело.

– Ну, значит, ты ошибался.

– Я уже понял.

Маркус ничего не сказал. Да ему и не надо было ничего говорить. Я посмотрел ему в глаза. Он протянул руку, раскрыл ладонь и покачал головой, словно был разочарован.

– Патроны, – сказал он.

– Откуда мне было знать, что у тебя на уме?

– Патроны, – повторил Маркус.

Я нехотя подчинился. Двумя пальцами достал револьвер из кобуры и освободил барабан, высыпав на стол пригоршню патронов. Они с серебряным стуком покатились по столешнице и замерли на середине.

Я спрятал револьвер в кобуру.

– Так зачем я тебе понадобился? – спросил я.

– Ты знал Гектора Морено?

Я медленно кивнул. Уклончивость не помешает.

– Он мертв, – сказал Маркус.

Я не стал изображать удивление. На самом деле для меня это не было новостью. Впервые увидев Морено, я сразу понял, что надолго он на этом свете не задержится. Это случилось пару лет назад, в Дубае. Я сидел в баре перед отъездом домой и потягивал апельсиновый сок. Шикарное заведение, сплошь солидная публика. Морено подошел ко мне сзади, весь такой шикарный, одет с иголочки – в полосатом костюме от Армани. Он усиленно пыхтел электронной сигаретой, делая по две затяжки подряд. Потом заговорил, пересыпая речь незнакомыми мне словами. Арабскими? Персидскими? Мы спустились на парковку, и он закурил косяк. От него разило крэком. Боец из него был, как из меня – Санта-Клаус.

– А при чем тут я? – спросил я Маркуса.

– Насколько хорошо ты его знал?

– Более или менее хорошо.

– Насколько хорошо?

– Настолько же хорошо, как знаю тебя, Маркус. Я так понимаю, ты пригласил меня сюда слушать, а не трепаться о каком-то наркомане, с которым я встречался по работе.

– Дело не в этом, Джек, – сказал Маркус. – Сегодня утром Морено получил пулю, и он заслуживает нашего уважения. Он до самого конца был одним из нас.