Я вернулся в свою комнату, закрыл дверь и принялся раздеваться — хочу сразу опробовать на себе эту мазь, вдруг она действительно быстро снимет боль? Поёжился от прохлады, царившей в комнате, забрался на постель и открыл баночку из тёмного толстого стекла. В ноздри ударил запах трав, от которого с непривычки даже заболела голова. Взял небольшую горку мази и принялся растирать по телу. Первые мгновения мне показалось, что я растираю по своей коже кубики льда, затем пришло невероятное жжение, словно я держу пальцы над пламенем костра. Я брезгливо растирал остатки мази на пальцах по телу, пытался вытереть их о постельное бельё, но от этого жжения я никуда не мог деться. Хотелось стонать, окунуть руку в холодную воду — да, хорошая идея, до речки недалеко бежать. Хотелось запрыгнуть в эту ледяную воду полностью, затушить тот огонь, который, казалось, горел на моей коже. Я быстро натянул одежду, не обращая внимание на Оргнара, выскочил на улицу… и осознал, что передвигаться мне практически не больно.

Снова вернулся в комнату — пересчитать деньги и продумать район поисков. Итак, из пятисот выданных мне септимов я уже потратил: тридцать — в Морфале, пять — в Фолкрите и шестьдесят девять — в Ривервуде. У меня осталось триста девяносто шесть септимов. Не знаю, сколько ещё мне придётся проторчать в этом владении, и какими будут мои непредвиденные расходы. Наверное, мне стоит подработать на лесопилке, чтобы не тратить командировочные, а на заработанные деньги куплю себе припасов. Продавать мне пока нечего, так что придётся брать в руки колун или же помогать таскать брёвна. Либо же попроситься помочь с оформлением конторских книг — норды хоть и варвары, но учётную документацию всё же ведут. Хоть и весьма примитивную.

Жжение уже перестало быть таким болезненным — даже наоборот, мазь приятно согревала. Перекусил сквашенным молоком, смешанным с кислой сывороткой, и направился к лесопилке — поговорю с женщиной, которая командовала всеми рабочими. Возможно, она найдёт мне какое-нибудь занятие, за которое сможет заплатить.

— Работа есть? — спросил я.

Нордка смерила меня взглядом.

— Надолго, или так, на постой заработать?

— На постой заработать, — соврал я.

— Тогда помогай перетаскивать брёвна к пиле. Справишься?

Согласно кивнул головой: с этой работой и обезьяна справится, главное, чтобы мне помощника покрепче меня самого выделили.

— Всё, иди.

Моим «помощником» оказался молодой норд, имевший с хозяйкой лесопилки кое-какое портретное сходство — очевидно, её брат. Конечно, работать со мной ему было совсем неприятно, не нужно быть особенно проницательным, чтобы понять это. Но этот человек быстро смирился, и достаточно быстро перестал подавать вид. Возможно, в глубине души он радуется, что альтмеру пришлось опуститься до столь унизительной работы. Что же, пусть пока порадуется.

— Передохнуть не хочешь? — попросил я.

Норд небрежно хмыкнул и плечом опёрся о древесный ствол; я расположился на одном из пеньков.

— Тебя как зовут хоть?

— Ралоф, — мужчина отвечал без удовольствия. — Брат хозяйки, если что.

— Эстормо.

С улыбкой (наверняка глупой — но пусть, это даже лучше; дурачкам охотнее верят, считают их менее опасными) протянул новому знакомому руку, тот всё же снизошёл до того, чтобы пожать её в ответ.

— Я слышал, ты гостем Фендала интересуешься, — неожиданно спросил он.

Пытаюсь сохранять спокойствие. В таких деревнях трудно что-нибудь сохранить в секрете, а я особенно и не пытался скрываться, когда расспрашивал босмера. Возможно, Ралофа просто замучило любопытство.

— Да. Семья волнуется, а деньги мне не помешают. Ты что-нибудь знаешь об этом альтмере?

— То же, что и все. Вернее, что от Гердур слышал.

— Недавно здесь?

— Пару месяцев назад приехал, до этого у меня, так скажем… другие дела были.

«Пару месяцев назад» приехал. Я уже готовился причислить нового знакомого к мятежникам — уж слишком неуверенно от отвечал про «другие дела». Но пока что у меня нет никаких доказательств этого — как, впрочем, и обратного. Следовательно, с выводами торопиться нельзя. Настойчиво интересоваться тоже не надо: проболтается — будет хорошо.

Гердур окликнула нас, Ралоф жестами велел поднимать ещё одно бревно и тащить к пиле.

— Дозорный, иди сюда, — позвала женщина. — Считать же умеешь, правильно?

Позволил себе презрительно фыркнуть.

— Конечно, умеешь. Этого следовало ожидать. В общем, давай сейчас ты мне кое-что по бумагам решить поможешь, хорошо?

Бумажная работа куда лучше тупого перетаскивания брёвен, а главное, я привычен к ней. Правда, обычно я заполняю другие документы — но здесь Гердур должна мне подсказать, что именно я должен сделать.

— Уж прости, вся эта арифметическая хренотень женщинам обычно хуже даётся, и вот я как раз такая. Ты же простишь женщине такую слабость, да?

Нордка кокетливо захлопала глазами и фальшиво улыбнулась.

— Так что, говоришь, сделать надо? — надеюсь, что моя ответная улыбка не была столь же фальшива.

Женщина повела меня к бревенчатому столу, подтянула контроскую книгу и несколько листов бумаги.

— В общем, возьми какой-нибудь лист бумаги и перо, и давай с тобой считать будем. Уж прости, я не люблю этим всем дома заниматься, у меня ребёнок шаловливый — испортит мне ещё что-нибудь.

Сочувственно закивал. Краем глаза посмотрел себе через плечо: несколько мужчин собрались в кружок и что-то с заговорщическим видом обсуждали; Ралоф затем часто закивал головой и направился в сторону центральной улицы, а остальные вернулись к работе.

— Не отвлекайся. Как тебя зовут, напомни…

В конторских книгах и бумагах писала сама Гердур: я лишь складывал и вычитал цифры, которая она диктовала мне. За такой работой время летело ещё быстрее, я не заметил, ни как (и с какой стороны) вернулся Ралоф, ни даже как уже заходило солнце.

— Хорошая работа, Эстормо, — похвалила нордка. — Вот, возьми. Тебе здесь и на постой хватит, и на шикарный ужин.

Женщина протянула мне небольшой кошель, набитый золотом, я с улыбкой поблагодарил её и вернулся в свою комнату, пересчитать деньги. Пятьдесят септимов. Непредвиденные расходы в Ривервуде я уже отбил; также можно не беспокоиться насчёт сегодняшней ночёвки и ужина. Опять куплю пирог: он достаточно сытен, чтобы мне хватило на два приёма. Запью обычной водой, а завтра с утра выпью чая с лиловыми горноцветами, куплю кусок козьего сыра и спрошу, делает ли Оргнар колбаски или солонину. Если да — куплю либо одну колбаску, либо кусок солонины. Солонина будет предпочтительнее, она хранится дольше и стоить должна дешевле. Хотя колбаски вкуснее.

Вечером в таверне было шумно и многолюдно — как зачастую и бывает в деревенских кабаках. Разве что я чувствовал какое-то напряжение: народ с опаской косился на меня, старался не заводить в моём присутсвии разговоров. Даже лёгкость и весёлость Свена показались мне какими-то наигранными. Кто-то из местных наконец осмелился заказать у барда песню, и юноша заиграл на своей лютне лёгкую весёлую мелодию — кажется, бретонскую:

— Я видел волка, лису и зайца

Около дуба в лесу густом.

Трое зверей кружились в танце,

Бранль плясали они втроем…

— Что-то ты совсем как цыплёнок клюёшь, — заметил трактирщик.

Равнодушно качнул плечами. Норды готовят очень сытную, тяжёлую пищу, почувствовать переедание от которой не составит труда.

— Я видел волка, лису и зайца,

Серый, плутовка и косой,

Трое зверей кружились в танце

Под можжевеловым кустом…*

— Я завтра уеду, — решаю перевести тему, — хочу купить у тебя припасов на дорогу.

— Могу тебе козий сыр продать, — предложил норд. — Вроде, была ещё головка эйдарского сыра, если любишь такое. Ещё есть говяжьи колбаски и вялёный лосось.

Не слишком люблю эйдарский сыр, особенно завалявшийся. Да и им лучше закусывать хорошее вино на каком-нибудь приёме, а не забивать голод, сидя неизвестно где в горном лесу. К тому же, козий сыр обычно продают дешевле — а для меня это очень существенный аргумент. Одну колбаску я себе тоже, пожалуй, позволю. И целую булку хлеба. Лучше накупить сразу побольше, возможно, получится даже некоторое время экономить на питании.