Купил себе мясной пирог и кружку медовухи.

— Как записать тебя в гостевую книгу?

— Миратар, служитель Аркея, — представился я.

Я намеренно буду называться вымышленным именем — если люди Балгруфа решат проследовать за мной до самого Хаафингара, им сложнее будет отследить меня. Сегодня я побуду Миратаром, жрецом Аркея. Завтра придумаю ещё что-нибудь.

Хозяин таверны поставил передо мной холодный мясной пирог и наполненную медовухой кружку.

— Что-то ты молод для жреца, — зачем-то заметил он.

Конечно, я ожидал подобных вопросов — и придумал, что буду на них отвечать.

— Я совершил в жизни много очень плохих поступков, — я приложился к медовухе. — Теперь искупаю их.

Трактирщик скорчил забавную гримасу и оставил меня в покое, позволив спокойно поужинать. Краем глаза тем временем я заметил в таверне до боли знакомого посетителя, услышал до боли знакомый голос. Каст заказал себе и парочке товарищей выпивку, компания гоготала во весь голос, обсуждала что-то непристойное. Как же мне захотелось подняться и несколько раз ударить этого человека! Проучить бы его за то, что с Рунилом себя так отвратительно ведёт! Но нет, нельзя. Я не должен выдавать себя, ведь иначе у меня будут проблемы. Тем более что один из посетителей, кажется, наблюдает за мной. Да, подозрительный норд уже сидел в «Мороженом фрукте», когда я вошёл, но он вполне мог заранее меня поджидать. Завтра ещё раз поменяю маскировку. Отъеду от Рорикстеда подальше и надену робу мага — разве что без наручей, спрячу булаву и представлюсь на следующем постоялом дворе магом из Винтерхолда.

Пока что я закрылся в своей комнате на ключ и лёг спать пораньше — за день я слишком вымотался, а завтра мне предстоит долгий путь.

На следующий день я позавтракал остатками пирога и травяным чаем и выехал в дорогу. Подозрительный норд вышел за мной следом, сделал вид, что задержался поболтать с кем-то из местных. Я спокойно шёл по улице, держа коня под уздцы, пытался затеряться среди выходивших из своих домов людей — пока, наконец, не забрался в седло и не пустился вскачь. Я скакал по голой степи, практически лишённой любых укрытий. Дорогу патрулировали редкие стражники, иногда проезжали мимо крестьянские повозки или скакали гонцы по своим делам. Вроде бы от слежки я оторвался.

В Хьялмарке я попал под противный дождь со снегом, снова промок до нитки, замёрз, выпачкал подол робы и сапоги. Холодный ветер пронизывал до костей, сбивал меня с мыслей, и всё, о чём я мечтал — это место у очага, кружка горячего чая и тёплое сухое одеяло… Я дрожал от холода, пришпоривал коня — но от порывов встречного ветра становилось лишь хуже. Вокруг я не видел ни единой пещеры или грота, даже нордских руин. Хоть бы успеть до темноты, хоть бы не потерять сознание, хоть бы не загнать лошадь!

Когда вдалеке показались деревянные дома, я ликовал от радости, хлопал лошадь по шее… Усталость и холод брали своё, я едва сполз с седла, нащупал кошель и заплатил конюху, а внутрь таверны зашёл, опираясь о стену.

Наконец-то тепло.

— Дозорный?

Трактирщица всё-таки узнала меня — видимо, альтмеры (да ещё и с такой причёской, как у меня) в Морфале появляются не так уж часто.

— Цены ты знаешь, — произнесла она. — Грейся пока, а я подготовлю комнату.

— К… конечно, — выдавил я. — И ч… чаю е… ещё м… можно?

Редгардка с улыбкой кивнула мне и оставила в покое. Мне было плевать на взгляды местных завсегдатаев, плевать на их мысли — и я бессовестно снял почти всю одежду, оставшись лишь в штанах, и примостился на табуретке возле очага.

— Возьми, Дозорный, — трактирщица протянула мне наполненную чем-то дымящимся и ароматным кружку. — Комната, кстати, готова.

Я часто закивал, набросил одежду на плечо, взял в руки сапоги и доковылял до открытой двери. Затем я закрыл дверь, полностью разделся, залез под тёплые одеяла и обхватил кружку двумя руками. Тепло разморило меня, и, едва допив чай, я провалился в сон.

Проснулся я от небывалого чувства голода и головной боли. Тело бил озноб — значит, простуда пока обошла меня стороной, разве что нос заложило из-за того, что уснул я с мокрыми волосами. Моя одежда не полностью высохла — придётся выезжать так, чтобы не терять время. Я оделся и выполз в пустой общий зал.

— Вчера ты забыл заплатить, — напомнила хозяйка.

— Конечно, прости, — я выдавил из себя дружелюбную улыбку и отсчитал нужную сумму. Надо же, насколько я вчера вымотался и замёрз, что даже заплатить забыл. Не понимаю, как так вышло. — Можно мне ещё что-нибудь, что со вчерашнего дня осталось?

Жареная картошка и курица убрали чувство голода, но головную боль смогло унять только зелье. С собой в дорогу я мог позволить себе только булку хлеба. Ничего, постараюсь к вечеру добраться до Драконьего Моста, а там уже и до посольства недалеко, где меня накормят, дадут крышу над головой, а если понадобится — и подлечат.

И снова — весь день в седле, снова скудный ужин и завтрак — на сей раз уже в «Четырёх щитах». Я выезжал из Драконьего Моста без гроша в кармане, не отдохнувшим и полуголодным, в грязной жреческой робе… Впрочем, подобный внешний вид сделает мой рассказ о несостоявшемся покушении и дальнейшем побеге более правдоподобным. Я забивал рождавшийся голод невыносимо горькими снежными ягодами, едва держался в седле от дурного самочувствия. Снова накрапывал дождь, срывались снежинки. Одежда снова намокала, с моря дул ледяной ветер, пронизывавший до костей, солнце быстро заходило за горизонт и я боялся, что придётся ехать в потёмках…

Показались металлические решётчатые ворота. Я замедлил шаг, от усталости чуть не валился из седла.

— Проваливай отсюда, жрец! — недружелюбно приказал один из охранников.

Устало сполз на землю.

— Тебе сказано, проваливай! — солдат снял с перевязи булаву. — Не то пожалеешь!

Снял с шеи служебный жетон и поднял руку, державшую его, вверх, и снял капюшон, давая охранникам возможность разглядеть себя.

— Простите, агент, — тут же извинился грубиян. — Проходите скорее.

Ворота со скрипом открылись, я под уздцы завёл коня во двор, передал конюху, а сам, едва держась на ногах, добрёл до дверей. Кости начинало ломить, голова раскалывалась, я не понимал, холодно мне или жарко, ещё и нос заложило…

— Доложите леди Эленвен, что явился её подотчётный, Эстормо, — потребовал я.

Перед глазами всё помутнело, но усилием воли я отогнал приступ слабости.

— Конечно, — любезно ответил один из охранников. — Присядьте пока.

Я добрался до скамьи — и едва сдерживался от того, чтобы распластаться на ней.

— Вы в порядке?

Голос расплывался в моём сознании.

— Кто-нибудь, вызовите скорее целителя!..

========== 20 ==========

Смутно понимал, как с помощью двоих охранников добрёл до кровати. Смутно понимал, как отвечал на вопросы целителя.

— Нервное перенапряжение, — донеслось до меня; чьи-то руки дотошно ощупывали моё тело, в глаза светило что-то очень яркое, — истощение иммунитета… Недолеченные последствия кровопотери…

Мне протянули какое-то отвратительное пахнущее зелье и приказали выпить его. Я зажмурился и за несколько глотков осушил, едва сдерживаясь от того, чтобы не вырвало.

— Эстормо! Вы слышите меня? — звавший меня голос принадлежал Эленвен; через силу я кивнул. — Я даю вам сутки на то, чтобы привести себя в порядок. Затем — ко мне в кабинет на отчёт. В надлежащем внешнем виде.

В приказном порядке мне дали сутки на то, чтобы выспаться, наесться и вылечиться. Ладно, приказ есть приказ — тем более если его отдала сама Первый Эмиссар.

— Так точно, леди Эленвен, — пробормотал я.

Фигура Эленвен прошла через дверной проём, закрыв за собой дверь.

— Будете пить ещё и эти два вида зелий, — приказал лекарь, оставив на прикроватной тумбочке какую-то записку. — Теперь отоспитесь, затем поешьте. Советую добавить в свой рацион больше говядины и яблок. И пейте побольше воды.

Я часто закивал.

— Выздоравливайте.