Я снова состроил удивлённый взгляд. Конечно, если Альдегунд из богатой и уважаемой семьи, то ей наверняка дали хорошее (по мере возможностей) образование… Но что она так смело поэзию разных народов сравнивать будет, я даже не предполагал.
— Не думал, что мои знания о художественной литературе столь скудны, — снова добро усмехнулся. — В последнее время читал только… документальные источники, которые были бы связаны с моей работой. Сами понимаете, знания о том, как убивать драугров, оборотней и других чудовищ, нам жизненно необходимы.
И я не соврал в этом: художественной литературы я в принципе за свою жизнь прочёл не слишком много, а с момента приезда в Скайрим я только и знал, что читал путеводители, бестиарии и составленные руководством инструкции.
Нордка позволила себе несколько смешков.
— Да мне и самой порой очень хочется прочесть хорошую книгу, — ответила она. — Недавно дяде прислали сборник эшлендерских стихов — надеюсь, когда-нибудь доберусь до них.
— Ваш дядя — книголюб?
— Да. Наверное, это передалось мне от него, — приятная улыбка так и не уходила с лица Альдегунд. Девушка с кокетливой усмешкой опустила глаза.
— А вы не могли бы… — я подбирал нужное выражение, которое не выдало бы меня, и в тоже время не обидело нордку… — рассказать мне о нордской поэзии? Наверное, она вся сплошь героическая.
— Конечно же, нет. Есть и любовные баллады, и сатирические, и даже хулительные стишки. В стародавние времена, говорят, воины даже забавлялись тем, что перебранивались друг с другом короткими висами.
Никогда не думал, что нордская культура может быть столь богатой — как и все мои сородичи (и не только) я считал северян варварами и почти дикарями, многие из них будто бы намеренно подтверждали этот образ. За эти несколько дней моё мнение начало трещать по швам, а Альдегунд вообще вот-вот его вдребезги разобьёт!
— Ох уж это общественное мнение о расах, — шутливо сокрушался я. — Нордов варварами всегда выставляли, а они в старину, оказывается, даже бранились стихами. А нордские баллады — какие они?
Альдегунд добро улыбнулась, зачем-то поднялась, подошла к окну и принялась читать по памяти:
— Я знал хорошо этот царственный лес,
Что рос вдалеке у фьорда.
Там пышный навес до самых небес
Деревья раскинули гордо.
Деревья там гордо раскинули сень.
Звались они липой да ивой.
Там зверь благородный, чье имя — олень,
С ланью играл боязливой**…
Я подошёл к ней, слушал, как она читает эту балладу с каким-то странным наслаждением. Её голос растворялся в моём сознании, я тонул в её глазах, в аромате её духов. И почему мы сейчас сидим в дешевой гостевой комнате, а не в городском парке или зале дворца или богатого дома? Я обхватил сначала её плечо, затем обвил талию и, наконец, прильнул к её губам. Альдегунд ответила на поцелуй, вплетала свои пальцы в мои волосы, я руками изучал её фигуру. Не в силах бороться с собой, я нащупал завязки на её платье… Нордка неожиданно отстранилась.
— Вам было неприятно? — боязливо спросил я.
— Нет, что вы, — Альдегунд подняла голову, снова утопила меня в своём взгляде. — Но для большего, боюсь, мы с вами недостаточно знакомы.
Кого-нибудь другого это, возможно, не остановило бы, кто-нибудь другой продолжил бы начатое, овладел этой женщиной и силой… Но я, талморский юстициар, чистокровный альтмер, разве имею право уподобляться каким-нибудь варварам? Нет, я должен сдержаться. Тем более что лишние проблемы ни с законом, ни с её братом мне не нужны.
— Конечно, — убрал руки с её талии. — Простите меня.
— Мне пора идти, уже поздний час. Харальд начнёт волноваться.
Девушка подхватила свой плащ и направилась к двери. Я лишь провожал её взглядом.
— Мы сможем ещё увидеться? — спросил я.
— Конечно. Завтра вечером Харальд ведь уезжает, — напомнила она и нырнула за дверь.
Точно, я же обещал осмотреть их дом. Чуть не забыл. Завтра вечером я обязан покончить с этим помешательством, обязан выбросить эту женщину из головы, обязан… Руки дрожали, сердце колотилось, как бешеное, от приливающей крови члену становилось тесно в штанах. Проклятое отсутствие личной жизни скоро добьёт меня. Сегодня хоть на благородную нордку позарился, а завтра что? К шлюхам пойду? Сам себя удовлетворять начну? И то, и другое отвратительно и недопустимо.
Выпил вина прямо из горла, выскочил на улицу, добежал до бьющего прямо из стен ручья и подставил голову под ледяную струю. Вода затекала под воротник, капала на спину, неприятно охлаждала тело, забивалась в ноздри, приходилось хватать воздух ртом…
— Глупый эльф, простынешь, — услышал я чьё-то недовольное бормотание.
В мыслях послал «советчика» к даэдротам.
Комментарий к 12
Куяк - общее название восточных и русских доспехов в виде нашитых поверх тканевой или основы металлических пластин
Отдельная виса - жанр скальдической поэзии, небольшое стихотворение, представляющее собой высказывание о текущем событии
* - имеется ввиду норвежская песенка “Bonden og kråka”. Рекомендована к прослушиванию в исполнении группы Spiritual Seasons (язык оригинала) и Green Crown (литературный перевод на русский язык)
** - на самом деле, это датская баллада “Дева в птичьем оперении”. Приведена в переводе Веры Потаповой
========== 13 ==========
Я вернулся в таверну, ёжась от холодного ветра, прошмыгнул мимо посетителей на кухню в поисках сухого полотенца. В голове от выпитого вина уже шумело, всё вот-вот, казалось, начнёт кружиться.
— Эстормо? — голос Садии на мгновение сбил меня с толка. — Почему ты мокрый такой?
— Потому что намочился, — пробурчал я. — Есть полотенце?
Редгардка недовольно вздохнула, нырнула в подсобку, схватила сухое светлое полотнище и протянула мне.
— Возьми, просушись как следует, — посоветовала она. — Не то простынешь.
Отчего-то я решил приглядеться к этой женщине внимательнее — и моё внимание привлёк шрам на её лице. Откуда он мог взяться?
— Извини, а откуда этот шрам?
— Потом расскажу, а сейчас работать надо. Можешь пока здесь посидеть, возле очага.
Садия схватила со стола поднос, заставленный едой, и вернулась к посетителям, а я решил вернуться в свою комнату — чтобы не мешаться поварихам и не терпеть их недовольные взгляды. Я снял промокшие рубахи, как следует протёр волосы полотенцем, затем набросил его на голову и закутался в одеяло. Тело успокоилось, мысли пришли в порядок. Подобрал со стола книгу, призвал огонёк и принялся за чтение — благо, что осталось немного: завтра-послезавтра, возможно, я верну Фаренгару книгу. Впрочем, нет. Завтра с утра мне предстоит оттирать найденные обломки меча от остатков ржавчины, а затем — поход по оружейным лавкам.
Когда шум в зале стих, я решил выйти из комнаты — просушусь ещё раз возле очага, а потом спать пойду. Накинул на плечи плащ — чтобы хоть сколько-то прилично выглядеть и открыл дверь. Последние посетители ещё не разбредались, я прошёл мимо них и сел на лавку возле огня, не обращая ни на кого внимания. Тепло очага вот-вот разморит меня, я боролся со сном изо всех сил…
— Эстормо! — Хульда изо всех сил трясла меня за плечи. Кажется, я всё-таки задремал.
Я открыл глаза и повернул голову на трактирщицу.
— И чего ты в этой Альдегунд-то нашел? — недовольно вопрошала она. — Впрочем, не говори, понятно всё с тобой. Вы, мальчики, вечно на всё яркое бросаетесь.
Недовольно зарычал. Нравоучения Хульды начинают мне надоедать. Какое её дело, с кем я общаюсь? Трактирщица, к счастью, уловила моё настроение и больше не лезла, а я, не снимая с головы полотенце, вернулся в свою комнату, закутался в одеяла и заснул.
Утром я проснулся от ощущения того, что мой нос немного заложило. Было ещё достаточно рано, солнце только-только поднималось из-за горизонта. Я доел остатки вчерашнего сыра и хлеба, нашёл в сумке ненужную тряпку и одолжил на кухне щётку для посуды. Надеюсь, обломки клинка пролежали в уксусной эссенции достаточно времени.
