С вежливой улыбкой поблагодарил женщину; та протянула мне ключ, оставила меня в покое и вышла за дверь. Я тут же закрылся на замок, вытащил из походной сумки всю еду и разложил на столе. Пожалуй, доем колбасу — она может пропасть быстрее, чем сыр, и запью водой из фляги. А затем лягу спать.
Колбаса начала твердеть даже несмотря на то, что хранил я её в тряпочке и обертке из бумаги; я разгрызал её без особого удовольствия. Возможно, будь у меня побольше денег, я бы скормил эту колбасу собакам, а себе купил что-нибудь получше. Но мне необходимо экономить на чём только возможно: неизвестно, сколько я задержусь в Вайтране и насколько дорого придётся покупать информацию. После ужина я пытался уснуть, но пьяный гогот за стеной мешал мне. Натянул на голову капюшон, накрыл голову подушкой. Нет, всё равно заснуть невозможно.
Я натянул ботинки, ладонью пригладил волосы, взял деньги и вышел в общий зал. Трактирщица уже крутилась на своём прежнем месте, успевая одновременно давать разносчицам указания и обслуживать посетителей. Один из табуретов возле барной стойки освободился, и я поспешил туда.
— Что пить будешь? — тут же поинтересовалась хозяйка таверны.
— А что посоветуешь? — одарил женщину как можно более приятной улыбкой.
— Есть «Алто», есть несколько сортов медовухи, есть эль. Пива нет, прости.
Попросил налить себе кружку эля — «Алто» не хотелось, дороговато всё же, а эту медовуху пусть варвары-норды пьют. Эль всё же более… цивилизованный напиток.
— Тринадцать септимов, — объявила нордка.
Я положил на столешницу на несколько монет больше — попробую таким образом купить её расположение и внимание; трактирщица будто бы поняла намёк, деньги возвращать не стала. Один из посетителей потребовал налить себе ещё — и из его вопля мне удалось узнать, что трактирщицу зовут Хульдой.
— Что привело Дозорного Стендарра в наш город? — спросила женщина.
— Говорят, у вас даэдропоклонники завелись, — соврал я.
Хульда усмехнулась.
— Ты такие слова при Соратниках только не говори, при Эйле особенно. В городе давно поговаривают, что она Хирсину поклоняется, даже прозвище у неё — Охотница.
Про этих отчаянных сорвиголов не слышал разве что ленивый; некоторые мои коллеги утверждали, что встречали их — и узнавали по фибулам в виде волчьих голов. Соратники никогда, к счастью, не представляли для нас угрозы, а потому мы не обращали на них никакого внимания. Но то, что одна из высокопоставленных, очевидно, Соратников — даэдропоклонница, оказалось для меня любопытным.
— Я серьёзно тебе говорю, — женщина опустила взгляд в гостевую книгу, — Эстормо. К Соратникам не лезь. Лучше к Камню Ритуала сходи, там парочку некромантов как раз видели.
Сереброволосая нордка снова бросила мне злобный, пронизывающий взгляд, затем будто бы случайно споткнулась прямо передо мной. Медовуха из её кувшина пролилась мне на рубаху.
— Ольфина! — рявкнула хозяйка. — Эстормо, прости её. Она не нарочно. Правда же?
— Да, Хульда. Я не нарочно, — без удовольствия ответила девушка.
Хульда протянула мне влажное полотенце, я смачивал им рубаху в надежде, что пятен не останется.
— Возьмёшь у нас потом кусок мыла, застираешь — к утру высохнуть должно, — посоветовала женщина.
Сидевший рядом со мной норд — неприятный, мордастый, но всё же чистый и ухоженный — ядовито усмехнулся.
— Да всё эта корова нарочно, — злобно фыркнул он. — Не понимаю, что в ней мой брат нашёл? Считает себя сильной женщиной, а сама даже работу получше, чем разносчица в кабаке, найти не может! Серые Гривы, мать их… А с тех пор, как её братец за решетку угодил, как мятежнику и положено, вообще на всех эльфов зуб точит!
Брата этой разносчицы арестовали по подозрению в связях с мятежниками, и она за это возненавидела всех эльфов. Странная картина, нужно бы подробнее расспросить этого норда обо всём, что он знает. Нащупал в кошельке ещё горсть монет, попросил Хульду долить нам.
— А почему на эльфов-то? — ненароком поинтересовался я.
— Серые Гривы отчего-то вбили себе в голову, что их Торальда — ну, которого арестовали — забрали талморцы и уже сгноили в своих застенках. В общем-то, насчёт талморцев они правы, — мужчина отхлебнул из кружки. — Ах, прости, я не представился. Идолаф из клана Сынов Битвы. Мы с Серыми Гривами в этом городе самые знатные из всех старожилов, только вот мы поумнее их будем, а они нам завидовали всегда. А как Ульфрик воду мутить начал, так сразу выгоду для себя почуяли, и во всём ему потакать принялись. Предатели, чтоб их даэдроты во все дыры отодрали вместе с их Ульфриком.
Потоки этой ненависти следует ненавязчиво прервать — расспрошу, что он знает о талморцах; вернее, о том, как они причастны к аресту этого Торальда.
— Подожди, а почему Серые Гривы считают, что талморцы в аресте этого парня виноваты? Разве его не имперцы должны арестовать?
— А вот тут начинается самое интересное. Пару месяцев назад — может даже, меньше, в Вайтран заглянул отряд талморцев. Всё как обычно: три солдата в доспехах и один колдун в чёрном шмотье, все с рожей, как говна поели, а в карманах ветер свищет. Шли, наверное, по каким-то своим делам, а в поле лагерем встать ниже их достоинства, вот и заглянули они к нам в город, наскребли всё же на одну комнату для всей четверки. И надо же было этому идиоту Торальду язык за зубами не удержать и высказать эльфам всё, что их семейка думает — притом не в самой приличной форме. Хорошо, что у Йорлунда мозгов хватило за сына извиниться, а талморцам, по всей видимости, не до парня было, вот и не пришибли никого на месте. Через недельку являются в город имперцы, суют Серым Гривам в лицо какие-то бумажки и забирают Торальда под белы ручки.
Дело становится интереснее: Лоркалин и его солдаты (судя по временному промежутку, никем иным талморцы из рассказа Идолафа быть не могли) всё же останавливались на постой в Вайтране и даже донесли о парне из Серых Грив имперцам, стоящим где-то во владении лагерем.
— А почему ты говоришь, что насчёт талморцев Серые Гривы правы? Это ведь могло быть просто совпадением?
Сын Битвы усмехнулся, осушил кружку до дна и попросил налить себе ещё.
— В общем, единственный, кто в этой семейке хоть как-то с головой ладит — это Йорлунд, кузнец у Соратников. Он однажды пришёл к моему отцу, захотел спокойно поговорить, поинтересовался, как можно дельце Торальда замять. Отец у меня человек в целом-то добрый, вот и пообещал помочь. Написал в Солитьюд самому генералу Туллию, а тот письмо недавно прислал — что вот, извините, Торальда Серую Гриву талморцы себе забрали. Отец пока это письмо Йорлунду не показывал — и не думаю, что покажет.
— Да, действительно, если совпадение — то очень неожиданное, — притворно согласился я.
Больше ничего интересного Идолаф мне не рассказал — и пришлось терпеть его пьяное нытьё о никчёмном сыне, о глупой любви брата к Ольфине из Серых Грив… Следовало бы грубо прервать его, сказать, что подобное меня не интересует, но тогда я окажусь на грани раскрытия. Пока что я должен изображать дружелюбного, внимательного и немного любопытного Дозорного Стендарра. Норд уже сам угощал меня элем, я старался пить немного, но моей головой всё сильнее овладевал туман. Я боялся, что потеряю контроль над собой, сболтну чего-нибудь лишнего, всеми силами пытался держаться.
— А что ты можешь мне о Вайтране рассказать? — решаю перевести тему. — Прости, никогда не был в этих краях, всё на севере пропадаю.
— Ну, город у нас большой, — Идолаф скупо пожал плечами. — И богатый, не хуже этого Солитьюда с Рифтеном или Маркартом. А главное — куда безопаснее!
— И к чужакам хорошо относитесь, — продолжил я. — Как в Солитьюде.
Сын Битвы отчего-то расхохотался.
— Здесь же тебе не Виндхельм какой-нибудь, как бы Серые Гривы ни старались! Вон, даже у нашего ярла хускарл — тёмная эльфийка! Так что ты не бойся, тебя тут никто не обидит — веди себя, главное, прилично. Ну, может этот идиот Хеймскр или старый придурок Вигнар чего ляпнет, но ты на них внимания не обращай.
