— А вот теперь, эльф, ты мне кое-что объяснишь, — потребовала она.

— Я уже сказал тебе — я слышал какие-то слова и видел какое-то свечение. Ты ничего подобного, очевидно, не заметила.

Я пытался оставаться спокойным, надеялся, что ещё не прослыл в глазах этой женщины глупцом или умалишённым.

— На какие вопросы ты хочешь найти ответы? — её голос, кажется, вот-вот сорвётся в крик. — Что ты ищешь здесь? Вам чужды наши обычаи, считаете всё, что свято для нас, глупым. Так зачем ты пришёл сюда?

Стоит ли рассказать ей о том, что произошло со мной пару дней назад? Может, в верованиях скаалов есть какая-нибудь легенда, способная пролить свет на это? Да, это звучит очень глупо — но в своём отчаянии я готов поверить любой, даже самой глупой сказке. Меня пробирал смех — я, образованный чистокровный альтмер, юстициар, готов поверить в сказки какого-то примитивного человеческого народа!

— Я… я не знаю, как это объяснить, — в моём голосе зазвучала неуверенность, пугавшая меня самого. — Два дня назад утром я убил дракона. Ко мне от него перешла какая-то сила — если ты знакома с заклинанием захвата душ, ты можешь примерно представить, как это происходило. Только камнем душ был я сам.

Фрея оставалась серьёзной, она не спешила обвинять меня в чём-то или насмехаться, как это делал Нелот.

— Если ты не лжёшь и не заблуждаешься — ты наша единственная надежда, — с каким-то странным благоговением произнесла она. — Когда мы вернёмся в мою деревню и немного передохнём, я отведу тебя к Заставе Сиринга. Там ты получишь силу, которой когда-то овладел Мирак. И освободишь Солстхейм от его влияния.

Теперь я уже не мог сдержать смех. Эта дикарка считает, что я должен стать героем-спасителем?

— Мне нет дела до этого проклятого острова. Я волен в любой момент снять свой корабль с якоря и уплыть отсюда.

Конечно же, я немного блефовал. Во-первых, я не мог оставить своих подчинённых в том состоянии, в каком они пребывают сейчас. А во-вторых, я не мог отступить, когда выполнение моего задания могло приблизиться. Может, стоит предложить этой женщине сделку — секрет обработки сталгрима в обмен на освобождение Солстхейма от влияния этого Мирака?

— Ты ведь приплыл сюда не один. Твои воины наверняка стали пленниками Мирака, а ты сам едва вырвался. Я права?

— Да. Ты права. Скажи, Фрея, ты догадываешься, зачем мы прибыли сюда? Что нам могло понадобиться от вашего острова?

Фрея молчала — возможно, у неё не было никаких догадок, возможно, просто не хотела казаться глупышкой в моих глазах.

— Я скажу тебе. Мне было приказано выведать у вас секрет обработки сталгрима. Как видишь, пока что успехов у меня нет, но если ты согласишься помочь мне в этом — я готов попытаться убить Мирака.

— Это тебе лучше обсудить с моим отцом, — вздохнула Фрея.

Я не могу объяснить это иначе, чем вмешательством богов в мою жизнь, их желанием испытать меня. Мне придётся связаться с этими дикарями. И придётся, очевидно, помочь им. Возможно, отец Фреи знает что-нибудь ещё о моём даре (или проклятии), и расскажет мне больше?

— Давай уже закончим здесь, в этом храме, — предложил я. — Может, нам удастся найти здесь что-нибудь интересное.

— Как скажешь, эльф.

— Анкарион, — с улыбкой представился я; мне начинало надоедать прозвище, которым скаалка наделила меня по моей собственной же глупости. — Меня зовут Анкарион.

***

— Ты всё же решил помочь этому народу, — заключил Арнгейр.

— Я — не герой, — вздохнул я. — Я согласился не ради славы, не ради каких-то бескорыстных возвышенных порывов. Это была лишь сделка.

Героев нет. Всю свою жизнь я был уверен в этом. Не существует и подвигов — есть только некие поступки, выходящие за грань обыденного. Всё, что я когда-либо видел и чем когда-либо занимался, подтверждали мой вывод.

— Пусть будет по-твоему, — неожиданно согласился старик. — Иди пока в зал, где мы с тобой сидели, поразмышляй над FUS. А потом поможешь мне приготовить нам обед и расскажешь, что случилось потом. И кто всё же этот Мирак.

========== Пламя и пепел ==========

FUS. Такое острое. Такое холодное. Оно всё больше напоминало мне лезвие кинжала или остриё топора — в опытных руках способное с одного удара перезать сухожилие, лишая возможности двигаться, распороть крупный сосуд, заставляя умереть от кровопотери из небольшой раны. Но его синева вновь и вновь заставляла вспоминать о морях или о ветрах, этим ту’умом драугры могли сбить с ног или наоборот, лишь заставить пошатнуться, вырывая для Кричащего драгоценные мгновения.

— FUS!

Крик дался мне проще, чем в первый раз. Горло болело не так сильно, огонь лишь немного всколыхнулся, а стоявшие возле стены горшки попадали на пол, часть из них всё же не выдержала и разбилась. Кажется, идея тренироваться в зале была не слишком хорошей, и мне придётся где-то достать старикам парочку новых горшков.

— Я думаю, тебе можно попробовать потренироваться и во дворе, — добро предложил прибежавший на звук Арнгейр. — Но после того, как ты поможешь мне с обедом.

— Хорошо, Мастер.

Мой и так достаточно низкий голос осип, будто бы я выкрикнул не одно-единственное слово, а надрывался, читая речь перед строем.

— Почему мой голос так садится? — поинтересовался я, когда мы оказались в столовой.

Старик с доброй улыбкой протянул мне кружку горячего травяного чая.

— Тела смертных изначально не были приспособлены для ту’ума, его изучение для нас — великий труд, а использование по началу может быть мучительным. Твой дар облегчает тебе лишь изучение. Возможно, через некоторое время твоё горло привыкнет, и тебе будет легче Кричать.

Питьё облегчило мою боль, я почти перестал сипеть, но разговаривать ещё было не слишком приятно. Я ждал, пока боль не уйдёт окончательно, нарезал овощи, из которых мы будем сегодня варить нам обед.

— Я ожидал от талморца худшей сноровки, — по-доброму заметил Арнгейр.

За то время, что я провёл сначала на Солстхейме, а затем брёл по просторам Скайрима, мне пришлось многому научиться, и приготовление пищи было одним из первых навыков, что я освоил. Да, поначалу мы пережаривали мясо или рыбу и ужинали почти углями — или наоборот, ели полусырое, а наши похлёбки было невозможно есть из-за поганого пересоленного вкуса. Мы учились на собственных ошибках, становились внимательнее к количеству соли и специй. Скаалы затем показали мне, как ещё можно готовить пищу без нормального очага и даже котла — и эти навыки помогли мне не голодать по пути на Высокий Хротгар.

— Мне пришлось многому научиться, — смиренно пояснил я. — Арнгейр, а почему другие не разговаривают?

Молчание остальных Седобородых действительно пугало меня. Я не знал их имён, не знал, что они хотят от меня, если случайно натыкался на кого-нибудь из них, они лишь кивали мне головой в знак приветствия. Со мной общался лишь Арнгейр, остальные словно чурались меня, боялись чего-то, и эта странная изоляция пугала меня ещё больше.

— Их Голос слишком силён — настолько, что даже их шепот может убить. Пока ты не пройдёшь обучение полностью, пока твоё тело и разум не окрепнет — они будут молчать. Тебя, наверное, это пугает — но, поверь, никто здесь не желает тебе зла. Путь, который мы выбрали, отвергает насилие. Даже если придётся нам защищать наши жизни, мы постараемся лишь прогнать прочь. Юрген Призыватель Ветра, один из основателей нашего ордена, учил, что Голос дан нам не ради воинских свершений, а ради прославления богов.

— Скаалы тоже отвергают излишнее насилие — но они, тем не менее, убивают ради пропитания или самозащиты. И разве Кин не даровала ту’ум, чтобы вы, норды, освободились от власти драконов? И почему вы не встанете на защиту Скайрима сейчас, когда они вернулись? Арнгейр, я видел, на что они способны. Я видел сожженные города, видел людей и меров, которых драконы оставили без средств к существованию. Видел уничтоженный ими караван каджитов. Эти твари убивают ради забавы — такое даже наша партия осуждает, а ты сам знаешь, какие слухи о нас ходят.