— Возьми себя в руки, — приказал я.
Выработавшийся за годы службы голос и взгляд сделал своё дело: Фрея стыдливо опустила голову и замолчала. Мы двинулись дальше, к лестнице — но путь нам преградила парочка драугров, выскочивших из гробов, и двое культистов.
— Отходим! — приказал я. — Драугры — твои! А я с культистами разберусь!
Мы почти одновременно укрепили тело заклинаниями, пятились назад, готовясь к битве. Один из драугров — очевидно, бывший при жизни женщиной, вышел чуть вперёд, что-то невнятное прокричала. Казалось, от её крика сам воздух всколыхнулся настолько, что сбил нас с ног, заставил отлететь назад, я едва успел сгруппироваться. Тело столкнулось с камнной колонной, от удара заболели рёбра и заныло плечо, хорошо, что голова осталось целой.
В тот день я на себе почувствовал, что такое легкий бриз, сшибающий с ног. Это же ведь был тот Крик, которому ты сейчас хочешь меня научить? Безжалостная Сила?
Наш план нужно было менять. Фрея не управится с закованным в броню драугром, владеющей такой странной магией. Можно было бы бросить скаалку, быстро разобраться с культистами, затем, призвав грозового атронаха на помощь, одолеть и обоих драугров — но терять союзницу я пока не хотел.
— Ладно, отвлеки как-нибудь остальных, — потребовал я. — А я убью ту воскресшую женщину.
Для своего небольшого трюка мне всё-таки придётся расстаться с форменной накидкой — но моя жизнь дороже. Я бегал от ожившего мертвеца, отвлекал его внимание молниями, прятался за колоннами — и снимал робу. Затаился. Его шаги были всё ближе, почти возле моего уха раздался его противный рык. Я выскочил из укрытия, бросил ткань в драугра и поджёг простеньким заклинанием. Роба загорелась, пламя перекинулось на остатки волос и поддоспешника, мертвец противно пищал и скрежетал, пока дохлым не рухнул на пол. Теперь можно было помочь Фрее — она уже рассправилась со вторым драугром и безуспешно пыталась одолеть культистов. Норд и данмер (я понял это по их росту) отпугивали скаалку огненными стрелами, не давая приблизиться к себе или выхватить из колчана стрелу.
Буду отвлекать обоих культистов молниями — неважно, что они отразят их заклинаниями. Подбегу на расстояние ближнего боя. Локтем ударю обоих по ушам — это должно сбить их с толка на некоторое время. Выхвачу кинжалы из их ножен и вонжу их им в горло.
Я не знаю, какая сила вела меня и заставила проделать всё это — всё прошло так, как я задумал, культисты рухнули на пол мёртвыми, заливая полы тёмной кровью. Бросил оружие на пол, принялся разглядывать их одеяния. Неплохая куртка и неплохой наплечник — если обрезать длинные полы с боков, в ней должно быть вполне удобно и тепло, а наплечник сможет принимать на себя скользящие удары. И чары на их робе куда лучше, чем на нашей форме — ускоряющие восстановление магической энергии, как раз то, что нужно нам, волшебникам. Намного лучше, чем зачарование, уменьшающее расход энергии лишь на заклинания одной единственной школы — Разрушения. И один из кинжалов — из лунного камня, хорошей работы, я тоже заберу себе.
— Где ты научился так сражаться?
Вопрос Фреи звучал для меня странно, глупо. Она видела кинжал у меня на поясе, неужели она думала, что я для красоты его ношу?
— А ты думала, кинжал у меня на поясе для красоты висит?
— Нет… просто…
Я вновь одарил женщину строгим взглядом в надежде, что она замолчит, снял с норда-культиста верхнюю часть его робы и надел на себя. Длинным обрезком ткани завязал волосы в хвост — так будет ещё удобнее. Прикрепил к своей перевязи ещё один кинжал.
— Идём дальше.
Мы с боем пробивались в глубины храма, нашими противниками в основном были неупокоенные мертвецы, лишь однажды нам попалась небольшая группа культистов. Я заметил, что драугры почти не трогали их, хоть заклинаниями отпугивания нежити эти люди и данмеры не пользовались.
Чем дальше мы двигались, тем больше я удивлялся Мираку — храмом это уже можно было назвать очень тяжело. Крепость, замок — что угодно, но не место поклонения. Нам приходилось преодолевать ловушки — среди которых раскачивающиеся лезвия были самым, пожалуй, несложным испытанием. Я видел, как скелеты каких-то людей были использованы как украшения, развешенные на решётках — словно для запугивания. Мы набрели на небольшую камеру — являвшуюся, кажется, тупиком, и над её потолком висел скелет дракона, словно ящер стал охотничьим трофеем.
Ты когда-нибудь задумывался, Мастер, что такое безумие? Знаешь, как оно рождается? Слышал ли ты в своей голове голоса — но не понимал ни слова, что они тебе говорят?
Стена, испещрённая какими-то отметинами, звала меня, один из символов в центре начинал светиться, будто что-то говорил мне…
MUL!
MUL!
MUL!
Я смотрел на слово, как заворожённый, изучал каждую черту, каждую точку, хоть и абсолютно не понимал их значения. Я пытался разглядеть его, прочувствовать, повторить — но ничего не происходило. Потоки какой-то странной энергии обволакивали меня, впитывались, сливались с моей сущностью, я тонул в их светло-голубом с прожилками золота сиянии. Такое уже было со мной — возле древних нордских руин к северу от нашего лагеря.
— Фрея, ты слышишь это? — я надеялся, что такие стены в силу каких-то своих особенностей распространяют какие-то иллюзии на всех разумных существ, пытался успокоить себя же, убедиться, что мой рассудок всё ещё в порядке. — Ты видишь?
— Что я должна видеть и слышать? — в голосе скаалки звучало недоумение.
— Ну вот же, смотри, — я ткнул в светящийся голубым символ, звавший меня. — Он светится и что-то пытается сказать, но я не понимаю ни слова. Неужели ты не слышишь и не чувствуешь?
Фрея прожигала меня взглядом, хотела задать вопросы — дикарка, кажется, не спешит объявлять меня сумасшедшим. Где-то рядом с нами послышались щелчки, крышки каменных гробов отлетали, выпуская своих обитателей.
— Бежим!
Кажется, это крикнули мы оба — и оба кинулись из этой камеры прочь, мне едва хватило воли, чтобы призвать на помощь грозового атронаха.
— Эльф! Помоги мне!
Скаалка остановилась возле горящей жаровни, пыталась опрокинуть её — но сил ей не хватало. Я обхватил до боли горячий её выступ, служивший украшением; кожа моих форменных перчаток немного защищала, уменьшала боль — без неё на моих руках наверняка образовались бы волдыри. Мы ухитрились скинуть горящие угли на неупокоенных мертвецов — и это, кажется, их задержало.
Я остановился возле каменного выступа — идеальная позиция для того, чтобы расстреливать приближающихся драугров из засады, а если один из них владеет той странной магией, выступ послужит нам идеальным убежищем. Скаалка, кажется, поняла мой план, отдала мне зажженные стрелы, а сама оборвала подол одного из убитых культистов и обмотала им один из своих топоров.
— Если драугры не остановятся и доберутся сюда — подожги тряпку, — потребовала она. — Я закончу остальное.
Мертвецы начали прорываться из огненной ловушки — парочка из них спустя некоторое время падала и догорала, ещё троих мне удалось подстрелить подожжёнными стрелами. За ловушкой снова раздался тот нечеловеческий вопль, по ступеням поднялась ещё одна немёртвая женщина в рогатом шлеме. Я снова выстрелил подожжённой стрелой — но тварь отбила её щитом. Призвал атронаха на помощь — пусть отвлечёт внимание.
— Подожги, — потребовала Фрея. — Я доберусь к драугру поближе и убью его.
Я не стал переубеждать скаалку и выполнил её просьбу. А сам спрятался за уступ — и наблюдал за исходом боя. Фрею действительно не стесняла её броня, она двигалась настолько тихо и быстро, что драугр не заметил её. Предательский удар со спины сталгримовым топором отрубил мертвецу вооруженную руку, следующий поджёг остатки её одеяний. Пламя перекидывалось на иссохшуюся кожу, поднималось вверх, заставляло драугра метаться из стороны в сторону с противным скрипом — и, в конце концов, точно так же рухнуть без движения на пол. Скаалка брезгливо сбила остатки горящей ткани с топорища.
