К тени толстого ствола тополя, высившегося впереди, жуткой гигантской бородавкой приклеилась тень лохматого великана.

Вторая тень?

Определённо, не первая, так как обладатель первой сейчас топает за спиной. Я слышал его тяжёлые торопливые шаги. Я отчаянно боялся услышать, что они приближаются, что я не могу удерживать спасительную дистанцию.

Тень у тополя шевельнулась.

Но этого не может быть!

Если злобный Яг-Морт выслеживает меня, как диверсанта, вторгнувшегося в его царство, то кому принадлежит вторая тень?! Не бывает же сразу двух Яг-Мортов!

Вильнув в сторону от тополя, за которым таилась засада, я почесал к полю. Туда бежать не хотелось. Следовало выбираться к главным воротам, а от них -- к дороге. Но паника не давала выстроить связные планы. Ноги уносили прочь от погони. И несли они меня прямиком к Осеннему Углу.

Взгляд опасливо стрельнул в сторону самого Угла и замер, словно замороженный. Створки стояли нараспашку. Вернее, то, что от них осталось. Обугленные доски выгорели почти до основания. Дорога уходила в густую желтизну неприветливого леса. Оттуда, из лимонной и золотой листвы сочился запах горелого. Но не пожара, а пожарища. Что-то пылало там не так давно, но теперь пригасло, затухло, прибитое дождями и сыростью. Лишь запах ещё уносится на крыльях ветра, но когда-нибудь развеется и он.

Наверное, стоило пойти по дороге и рассмотреть всё в деталях. Место, куда не пускают, всегда притягивает. Тем более, там, в жёлтой гуще, не чувствовалось ничего живого. И ожившего тоже не чувствовалось.

Я пугливо обернулся, ожидая увидеть лохматых преследователей, но за спиной никого не оказалось.

Почему-то это подействовало на меня успокаивающе, будто никуда бежать уже не нужно. Будто я прибыл в пункт назначения. "Конечная станция. Поезд дальше не идёт".

Не торопясь, я прошёл меж обгоревших створок. Ничто не остановило меня. Упругая невидимая преграда никак не проявилась.

Жёлтый лес казался умирающим. Ноги нехотя вели меня по лесной дороге, но после я остановился. Жутчайшее чувство опасности пронзило холодной иглой. Что-то не так в обстановке. И это "не так" не стоило оставлять за спиной.

Пришлось обернуться. В который уже раз.

Распахнутые ворота. Вдали покинутые корпуса, каждый из которых теперь обрёл статус заброшенного.

Я не сразу понял, что изменилось. Но когда понял, встревожился. На лагерной территории появилось лишнее строение. Не было его утром, а сейчас стояла, будто всегда находилась на этом месте, бревенчатая избушка. Выстроили её удивительным образом -- в три угла. На трёх стенах ни одного окна. И дверей, кстати, не было.

Таинственное появление избушки не давало уйти далеко. Я наворачивал круг за кругом, размышляя, зачем она здесь? И что внутри неё? А ведь можно узнать! По брёвнам забраться на крышу и поискать лаз внутрь. Мысль пришла, когда я в очередной раз огибал один из углов. Но в эту секунду передо мной возникла дверь.

Мной владело странное безразличие. Я не верил, что там, за дверью, меня ждут люди. Но одновременно не верилось, что это место сбора лохматых великанов. Однако неописуемо хотелось повстречать хоть кого-то.

Крыльца не было. Я встал на цыпочки и гулко стукнул в дверное полотно. Мерзко скрипнув, дверь распахнулась в мглистую неизвестность.

Я понял, что лагерная осенняя пустота пугает меня гораздо больше непонятного строения, и быстро запрыгнул на порог. Я лез туда, словно передо мной открылась дверь в иной мир.

Когда я шагнул в комнату, то сразу понял, что тут есть кто-то ещё.

Он был похож на плотную вязанку веток, перехваченную посередине витым кожаным поясом шоколадного цвета. Вязанка держалась на паре тонких ножек, переходивших у основания в разветвления дюжины кривых пальцев. Такие же две тонкие руки-ветки торчали из верхнего края вязанки, будто из плеч. Над вязанкой высилась небольшая голова неопределённой формы, чем-то смахивающая на комок смятого белья. Два круглых чёрных шарика-глаза пытливо осматривали меня. В выпуклой черноте причудливыми звёздами отражались отблески света. Я разглядел всё это, потому что по комнате рассыпали сотни и тысячи гнилушек, источавших мутное зеленоватое сияние, заставлявшее мрак тесниться в углах.

Мне сразу стало ясно, что передо мной Леший.

-- Меня Димкой зовут, -- сказал я, почему-то не решаясь произнести привычное "Димон".

-- Вэрса, -- рокочуще представился он, быстро пожав мне руку.

Странное рукопожатие, будто коснулись меня не пальцы, а корявые, шероховатые ветки.

-- Вот мы и свиделись снова, -- усмехнулся леший. -- Только ты не помнишь нашу встречу, потому что она для тебя впереди.

Я промолчал, потому что не понимал смысл сказанного. В который уже раз.

-- Там я бы путал тебе дорогу, -- сказал леший, -- Я бы крал пути из-под твоих ног. Но в этом мире меж нами нет связующих ниточек. Ты -- не моя жертва, я -- не охотник за тобой.

-- Это здорово, -- сказал я. -- А то мне всё время кажется, что кто-то меня выслеживает. Зрит за мной. Наблюдает. А иногда бросается в погоню.

-- Правильно кажется, -- спокойно сказал леший. -- Сейчас ты мне не интересен. За тобой есть кому охотиться. Заступать им дорогу я не собираюсь.

-- Я устал убегать, -- признание далось нелегко. -- Такое чувство, что я не бегаю, а сражаюсь. Что каждый день -- это битва. Но только я не понимаю, с кем и когда.

-- Но ты же прошёл за ворота, -- удивился леший. -- Пылали все мосты. Кроме одного. Того, что привёл тебя сюда. Того, по которому шагает тот, кто утратил всё, когда ты оставил створки за спиной. Когда вы встретитесь, разрушится последний мост.

Он говорил, как Машуня. Будто я уже всё знал. Будто должен понимать с первого же слова. Будто стал кладезем мудрости. Но я не стал. И почему-то снова боялся неловким вопросом разрушить имидж всезнайки, с которым даже потусторонние существа говорят на равных.

-- Ты достойно вёл себя при первом знакомстве, -- сказал хозяин треугольной территории. -- Надо сделать тебе последний подарок.

Он открыл дверь, за которой должна простираться лагерная территория, заполонённая осенью. Однако за ней обнаружилась небольшая комнатёнка, стены которой были увешаны часами. Циферблаты мягко светились. Розовым. Алым. Лазурным. Так светятся неоновые вывески на фотографиях прошлого века. Разноголосое тиканье наполняло комнату. Оно отражалось от стен причудливым эхом. Все часы показывали разное время.

Звуки ничуть не напоминали обыденное "Тик-так". Любые из ходиков шептали мне: "Ма-ша, Ма-ша, Ма-ша..."

-- Подругу твою вряд ли разбудить земной чаровницей, -- печально сказал леший. -- Но можно попробовать сотворить из неё красу небес.

На круглом циферблате голубого цвета две золотые стрелки среди сиявших звёздами чисел показывали одиннадцать часов.

-- Самое подходящее время, -- хмыкнул леший, оказавшись рядом. -- Запомни его. И луна уже выйдет на небеса. И смотрящие ещё не проснутся.

-- Это всё Ваше? -- уточнил я, кивая на часы.

-- Моего там ноль граммов, -- усмехнулся Вэрса. -- Для меня нет хода в ту комнату. Там заправляет Часовых дел мастер. Живёт он в хижине на склоне горы, заросшей Чёрными Лесами. Я, так сказать, тоже не последний пенёк в лесной иерархии, поэтому могу открывать туда дверь. Но не более того.

"Ма-ша, Ма-ша, Ма-ша...", -- стучало в голове, покалывало, не давало успокоиться.

-- Иди, -- махнул леший корявой лапкой.

Имя "Часовых дел мастер" чем-то меня пугало. Встречаться с ним не хотелось. Я опасался, что примет незваного гостя он очень неласково. Но до одури желалось как можно скорее покинуть пустой мир, пленённый колдовской осенью. Я смело шагнул через порог. Краем глаза где-то в стороне я увидел громадные часы, на которых вместо цифр были нарисованы домишки. Я вонзился во мглу, твёрдо веря, что окажусь в ещё одной комнате. Но вместо этого рухнул с высоты. Ударился. Расшибся. Потирая зверски ноющий локоть, вскочил и обернулся, намереваясь устроить жестокий разнос лешему за то, что не предупредил.