- И все же он принял эту должность.

- Так-то оно так, сэр… Но я принял должность старшего фор-марсового, хотя никем никогда не командовал. Может, и он не знал, как оно обернется.

Норрингтон заметил, что матрос заикается уже меньше. Объяснимо: беседа понемногу утрачивала официальность. Это сразу чувствуется, никакая адмиральская форма здесь не обманет. А еще они заболтались после отбоя… Адмирал, отвечая, неспешно направился к своей каюте.

- Он видел, как оборачивается у других. Вы же видели, как управляется Дженкинс.

Матрос зашагал рядом. Разговор продолжался, хотя несколько сменил русло.

- Но Дженкинс был совсем другим.

Первая руководящая должность. Парень волнуется. Его не готовили к командованию всю его жизнь. - Уверяю вас, вам не о чем беспокоиться. На “Неустрашимом” исключительно мягкие требования, - на любом другом военном корабле за сегодняшнюю ошибку каптенармус лишился бы должности. Ну ладно, не на любом, на “Разящем” точно. И там каптенармус не только надзирал и наказывал, но, памятуя о старых добрых традициях, учил матросов сражаться. Впрочем, теперь большинство капитанов полагается, в первую очередь, на пушки и превращает своих каптенармусов в тюремщиков. Но Клэггарту нечего делать и в тюремщиках. Особенно в тюремщиках.

- Надеюсь, сэр. Мне бы хотелось однажды стать рулевым, - вот это было неожиданно. У Детки оказалось честолюбие. Хотя Флинта безграмотный матрос не заменит, даже если тот погибнет, - Тогда я бы всегда видел капитана, когда он на мостике!

А, нет, не честолюбие. Обычная глупость. Во-первых, с каких пор Вир переселился из библиотеки на капитанский мостик? Во-вторых, на что тут смотреть? В-третьих, Элизабет в двенадцать лет с меньшим восторгом говорила о пиратах! На мгновение Норрингтон почувствовал себя единственным нормальным человеком в бедламе, потом вспомнил, что он алкоголик в завязке, значит, хоть как-то подходит команде. Ну а что? Капитан-библиотекарь, первый помощник-стукач, капеллан-невидимка, лекарь, похоже, сдаёт койки в аренду каптенармусу… Про самого каптенармуса лучше вообще промолчать… Тот ютовый… Ладно, у него явно какое-то безумие. Ну и у старшего фор-марсового отставание в развитии! Прекрасно! А вот завязки уже ненадолго хватит…

- Я так и сказал капитану, но ему сейчас старший фор-марсовый нужен. Капитан с каптенармусом посмеялись, но, по-моему, мечтать совсем неплохо…

Мечтать неплохо, а следить за языком ещё лучше.

- Так вы с капитаном при каптенармусе беседовали?

- Да, он тогда тоже поздравил меня с повышением.

Ну ещё бы он тебя не поздравил! А ты и рад, идиот!

- И вы сказали капитану, что хотели бы стать рулевым, чтобы все время видеть его на мостике? Так и сказали, слово в слово?

- Д-да, сэр, - парень почувствовал, что где-то ляпнул лишнее и снова стал заикаться.

- И при каптенармусе?

- Это было невежливо, сэр?

Как будто основная проблема была в приличиях… Но как же это объяснить?

- Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, каптенармус из тех людей, которым нравится, чтобы смотрели только на них.

- Вы, думаете, он обиделся, сэр?

Норрингтон думал, что в возрасте старшего фор-марсового надо быть взрослым мальчиком и хотя бы иногда следить за языком. Хотя, конечно, мистер Бадд ему не сын, чтобы его воспитывать.

- Я думаю, что вам лучше проверять сумку в два раза чаще.

- Я проверяю, сэр, я помню ваш совет, спасибо за него, сэр! - а намека, судя по удивленному виду, парень не понял.

- Надеюсь, он вам поможет. За языком тоже следите. Не заводите бесед ни с каптенармусом, ни при каптенармусе. Особенно о политике.

- Я н-не говорю о политике, я н-ничего о ней не знаю, сэр!

- Тем лучше для вас. Помните, что в случае… если возникнут какие-то подозрения, - на Тортуге знали с десяток более подходящих слов, - ни я, ни кто-то другой не сможет вам помочь, - в ясных глазах по-прежнему было полное непонимание. Но тут уже ничего не поделаешь. Он предупредил. Его совесть в любом случае чиста. А еще они дошли до каюты, - Спокойной ночи, мистер Бадд.

- Спокойной ночи, сэр! - снова эта идиотская улыбка. Ладно, парень старается быть вежливым.

========== Часть 7 ==========

Генерал! Ералаш перерос в бардак.

(И. Бродский)

Вопреки ожиданиям адмирала, дальнейшие события развивались с пугающей быстротой. Как он понимал уже потом, догадаться было можно. Предотвратить сложнее, но догадаться наверняка. По той жалкой улыбке, какой Очкарик улыбался Убогому через день. По тому, как мрачен был добродушный Датчанин. По торжествующему, но при этом лихорадочному виду каптенармуса. И все равно, когда его вызвали к капитану, а мимо него, как-то скрываясь, протащили труп в мешке, адмирал в первую очередь подумал, что все же началась эпидемия.

Уже у самой каюты, когда перепуганный Альберт открывал дверь, адмирал услышал голос старшего фор-марсового, обращенный, по всей видимости, к капитану: “Сэр, спасите меня”. Ответить Вир не успел. Вошел второй помощник.

- Вызывали, сэр? – Норрингтонсразу понял, что речь пойдет не об эпидемии. Старшийфор-марсовый стоял почти у самой двери, обычную радостную улыбку на его лице сменило выражение бесконечного удивления. Смотрел то на капитана, то на свои руки. Джеймс проследил за его взглядом. На правой руке костяшки мизинцаи безымянного у парня были разбиты.

- Я.. Да, я вызывал, - капитан заметно нервничал, - Альберт! Уведите Уилльяма Бадда в камеру… Нет. Лучше в соседнюю каюту. Ту, которая пустует.

Альберт повиновался, а капитан вновь повернулся ко второму помощнику.

- Мы сейчас дождемся остальных, и я расскажу, что произошло.

Ждать остальных, а именно лейтенанта Сеймура и армейского офицера с недавней пирушки, пришлось недолго. Удивительно, что Клэггарт, с его вечной осведомленностью буквально обо всём, за ними не увязался. Вскоре выяснилось, что неудивительно. По словам капитана, каптенармус был “cражен ангелом господним. И, тем не менее, ангела должно повесить”.

-Ну, это суд решит, - второй помощник не стал уточнять, что, по его мнению, один дегенерат убил другого, а третий не вмешался, - Когда примерно мы присоединимся к эскадре?

- К эскадре? - растерянность капитана стала совсем уж мальчишеской. Он что, свой любимый устав забыл?

- Дела об убийствах офицеров и унтер-офицеров разбирает адмирал, командующий эскадрой.

- Да, конечно. Но дело исключительное, среди матросов зреет недовольство, а туман мешает скорому продвижению. Полагаю, в таких случаях, капитан корабля вправе сам созвать военный суд.

Он с ума сошёл? Исключительные дела как раз командующий эскадрой и разбирает. Почему спешка? Неужели недовольство сильнее, чем после смерти Дженкинса? Или Убогий в камере ещё кого-нибудь убьёт? Кстати, большое спасибо, лейтенант Сеймур за ценную находку… Хмурьтесь, хмурьтесь. Кто настоял на том, чтобы притащить на “Неустрашимый” этого умалишённого?

Тем временем капитан продолжал.

- Сейчас мы дождёмся медицинского заключения и начнём заседание.

- То есть всем присутствующим отведены роли судей, я правильно понимаю, сэр? - адмирал прежде не пользовался даже правом вздёргивать пиратов на рее, возил пленных на суд в порт, что однажды сыграло с ним злую шутку. Не потому, что он боялся ответственности, а потому что верил, что каждый должен заниматься своим делом: боевой офицер сражаться, судья судить, палач казнить… Он привык иметь дело с вооружённым врагом в бою, сдавшихся или взятых в плен следовало передавать в руки законников. И вот на него пытаются взвалить дело, которое должны решать профессионалы совсем иного профиля.