- Значит так, примерно через час у суда заканчивается перерыв. Вы придёте давать показания и приведёте с собой лекаря и… Вы знаете матросов по кличкам? - боцман отчаянно закивал, - И Датчанина. Это через час. А теперь мы пойдём к кладовщику. Вернитесь на палубу.

Ванты вновь затрещали. Адмирал посмотрел на фляжку. Хотелось воспользоваться служебным положением, но надежда, что от одного глотка ничего не будет, погасла несколько мгновений назад. Боцман как мог быстро выбрался с русленя. Ничего не оставалось, кроме как полезть следом. Самое худшее, конечно, будет, если мальчишка наврал про носовой руслень. Тогда провокатора придётся искать по совсем другим приметам. Но об этом лучше было даже не думать.

Итак. Необходимо допросить Датчанина. Может быть, стоило сначала допросить лекаря? Впрочем, очередность не важна. И если боцман и врач всё же вдвоём были в сговоре с каптенармусом, нельзя, чтобы у них было время обсудить ответы. Скорее всего, готовые ответы у них уже есть, но пока не обсудили детали, к ним можно будет подкопаться… Если сговор был. И если получится соотнести его с делом Бадда.

Так адмирал рассуждал уже после разговора с кладовщиком, грызя паёк и стараясь определиться с дальнейшим расследованием. Всё должно быть предельно ясно: дело серьёзное. Неужели остальные судьи трибунала этого не понимают? Хотя он чаще них видел судебные процессы. Хоть какая-то польза от пиратов… Адмирал прикрыл глаза и прислонился к стене. Датчанин. Что сказано о нём в списках? Имя совершенно невыговариваемое, придётся читать с листа… Старый матрос, но на “Неустрашимом” не так давно, как предполагал Норрингтон, и, должно быть, команда к нему не так уж и привыкла. Перевели с “Агамемнона” лишь два года назад. Славный корабль и небезызвестный. Из тех, что ходят по морям, а не плавают как “Неустрашимый”. Да, на Тортуге бы эту шутку оценили…

- Командооор! - до боли знакомый голос.

- Адмирал.

- Ооо! Прошу прощения, бывшшший командор! Мои поздравления! Где же ваша эскадра, адмирал? - сволочь, но как всегда прав. И не стоило спрашивать в первую встречу, где его корабль. Не тема для шуток. Слишком жестоко. Хотя пират, похоже, считает обмен остротами справедливым. Если б не обстоятельства, можно было бы развлечься подобным парированием, сказать, что присмотришь себе эскадру, как только туман окончательно рассеется, но сейчас даже не хочется разлеплять глаза, чтобы взглянуть на собеседника, такой выдался идиотский и утомительный день. Но пират не отстаёт, - А, понимаю, понимаю… Как честный человек, когда вернулись, правдиво указали в рапорте Тортугу?

- А что нужно было указывать? Исла-Круз? Я недостаточно плохо выглядел, чтобы сойти за выживавшего полгода в джунглях.

Ответом был заливистый смех.

- Ко… Адмирал! Вы всерьёз решили, что кто-то над этим задумается?

Сейчас, наблюдая за ходом сегодняшнего расследования, самое время было усомниться в людской внимательности.

- Казалось, разница между выжившим на обитаемом и необитаемом острове очевидна.

- Ха! Кому очевидна? Вам? Ну хорошо, допустим. Назвали бы любой другой остров! Как будто мало их в Карибском море! Придумали бы историю, как к вам попало сердце Джонса! Чему вас там учат в королевском флоте?

- Историю… - адмирал усмехнулся, - Как я доплыл до Исла-Круз на связанных черепахах?

- Ну нет, это моя история! - знакомый голос зазвучал непривычно обиженно.

- Я не умею придумывать убедительные истории и не умею скармливать неубедительные.

- Только похищать бумаги о помиловании и сердца под шумок. Почти честный человек, не так ли? А назвал бы любое место, кроме Тортуги, вёл бы сейчас в бой собственную эскадру, смекаешь?

Адмирал смекал и мысленно проклинал всё на свете, начиная с собственной глупости и заканчивая глупостью Вира и болезнью Бадда.

- Может, найдётся пара идей, что сейчас делать?

- Адмирал, - произнёс пират уже совсем не своим голосом, - Проснитесь. Проснитесь, сэр!

Норрингтон проснулся. Прошёл час. Вестовой пришёл сообщить, что боцман привёл Датчанина, и заседание продолжается.

========== Часть 10 ==========

Генерал! Я боюсь, мы зашли в тупик.

(И. Бродский)

Боцман, с непривычно заискивающим взглядом, ждал у дверей капитанской каюты. Рядом с ним, выпрямившись, насколько позволял возраст, стоял Датчанин. В первый момент, адмирал заметил, что гротовый внимательно разглядывает его. Старость пока не лишила Датчанина ни зоркости, ни наблюдательности. Норрингтон догадывался, что сказал бы ему гротовый, будь они равны: “Мутный ты, парень. Может неплохой, но мутный. Как ты оказался в помощниках, адмирал? Чем проштрафился у себя на Ямайке? Почему так стараешься с нынешним расследованием? Надеешься помочь Билли или совесть нечиста? При чём тут я? О чём собрался меня расспрашивать?”. Но стоило адмиралу приблизиться, умное лицо гротового с внимательным взглядом, превратилось в тупую покорную маску с глазами-пуговицами: “ты парень, может и мутный, но ты адмирал, а я матрос, я не знаю чего от тебя ждать и боцман тебя, такого вежливого боится”. Не раболепство, всего лишь соблюдение субординации и глубокое недоверие. С унтер-офицерами было проще. Но допросить Датчанина было необходимо. Он общался с Баддом чаще прочих.

В капитанской каюте все, кроме подсудимого, состроили до того вежливые физиономии, что Норрингтон понял, только что говорили о нём и не в самом лестном тоне. Выбор был демонстративно этого не заметить, либо не менее демонстративно заметить.

- Если меня все уже обсудили, продолжим суд над Баддом. Прошу вызвать следующего свидетеля.

Датчанин вошёл. Равнодушная маска на мгновение исчезла, когда он обменялся взглядами с Билли:

“Хоть увиделись, Детка”

“Ты здесь? Тебя-то зачем допрашивать?!”

“Не знаю, господам виднее”.

Возможно, стоило провести очную ставку еще до заседания? Но кто же знал. И сейчас надо начинать допрос.

- Вам известно, зачем вас пригласили сюда?

- Всякое болтают, сэр. Не могу знать, сэр.

Всё ты отлично знаешь.

- Идёт расследование убийства каптенармуса, Джона Клэггарта. Вам есть, что сообщить об этом деле?

- Он впервые не явился на вахту, сэр. Многие заподозрили неладное.

Опять клещами тянуть. Почему бы им не рассказать всё как есть, заодно и Убогому помогли бы.

- Это не имеет отношения к делу, - как ты и сам знаешь, но не сознаешься и будешь до последнего ссылаться на свою старость и мнимую немощь, - Я буду говорить, поправьте меня, если где-то ошибусь. Вы приглядывали за обвиняемым с тех пор, как он появился на корабле. Я прав?

- Да, сэр, - снова маска, но глаза уже не оловянные. Интересно, о чем он думает. Что его пытаются приплести? Наверняка.

- На прошлую ночную вахту вы явились как обычно? Не опоздывали и не отпрашивались?

Старик как будто даже немного обиделся.

- Так точно, сэр.

- Может быть, отлучались со своего поста? - тут Норрингтон вспомнил, что приказал боцману привести еще и доктора, но тот, как ни боялся теперь адмирала, не привел. Надо было спросить, где шляется доктор и почему не пришёл. Джеймс этого не сделал и теперь жалел. Стоило сначала допросить доктора, задать кое-какие вопросы на счёт покойного каптенармуса и результатов обследования тела. С другой стороны, возможно, у доктора пациент? Если настолько тяжёлый, что нельзя оставить его и явиться в суд, всё может складываться совсем скверно. Лишь бы не эпидемия. Датчанин тем временем отвечал:

- Никак нет, сэр.

- Хорошо. Вы можете подтвердить, что обвиняемый ночевал вчера на верхней палубе?

- Да, сэр. В такую жару мало кто остается на жилой палубе.