По окончании, последовавшей в дальнейшем, короткой процедуры знакомства, во время которой мы назвали свои имена, меня, наконец-то, напоили водой из небольшого бурдюка. Она непривычно отдавала какими-то травами, но, скажу честно, это была самая вкусная вода в моей жизни. И только тогда я окончательно осознал, что все действительно позади. Мы выстояли. Выжили. Без жертв, которых, как казалось, было не избежать.

Негостеприимный каменный пятак мы, всей компанией, покинули почти сразу. Но ушли не далеко. В быстро сгущающейся темноте, среди густого разнотравья, был быстро разбит лагерь и вскоре, наскоро поужинав у костра, я завалился спать, завернувшись в любезно предложенное Кусом одеяло.

Проснулся я сам, одним из первых. Лишь один из шаманов, самый, на мой взгляд, молодой из них, по имени Ухар, сидел у разожженного костра и кипятил в небольшом походном котелке какую-то травку.

Потянувшись, я обвел взглядом спящих спутников и, аккуратно свернув одеяло, подошел к огню, сел напротив орка, греясь в волнах тепла. Рассвет над степью сегодня был очень красив, — Элера едва оторвалась от кромки горизонта и частично утопала в дымке утреннего тумана. Самого обычного, и от того, кажущегося родным и приятным. Легкая сырость воздуха была пропитана ароматом цветов и дымом костра, навевая полустершиеся, обезличенные, воспоминания о каком-то походе, в котором я участвовал в далеком детстве.

— Доброго утра, Ухар. — Поприветствовал я шамана, хриплым ото сна голосом.

Тот кивнул в ответ, бросил на меня пристальный взгляд пронзительных карих глаз и, довольно доброжелательным тоном поздоровался в ответ.

— И тебе ясного утра. Разделишь со мной отвар шальи?

Что это за напиток, я не знал, но, втянув носом мягкий запах варева, кивнул.

— С удовольствием.

Последовавшую паузу, которую ни он, ни я не спешили заполнять своими пустыми словами, я занял тем, что решал, что теперь делать с каэре, которое даже не удосужился вчера почистить. Впрочем, смысла особого в этом не было. Ясно как день, что мечи пострадали фатально. Вот только выбрасывать их рука у меня не поднимется. Это было не только мое единственное, помимо магии, оружие, но и подарок. А так же яркая, овеществленная память о друге и пройденных испытаниях. Память, в которой я не сомневался, что она моя, а не та, что пришла из того прошлого, что пронизано существованием других… моих воплощений.

— Вы хорошо держались. — Отвлек меня от грустных размышлений, Ухар и, едва я поднял на него взгляд, он протянул мне через костер красивую резную деревянную кружку, из недр которой вился горячий пар.

— Спасибо. — Кивнул я, принимая отвар. — У нас не было выбора.

— Вы могли попытаться сбежать.

— Была такая мысль. — Не стал я отрицать. — Но тогда шансы что кто-то из нас погибнет, сильно возрастали. Не сам Шааги, так его жуки, которых было до неприличия много, добрались бы. До кого-нибудь. Пришлось обороняться, так как могли. И не прогадали. В конце концов, вы нас спасли.

— Остальные просто вымотаны и духовно истощены. — Задумчиво протянул, едва заметно нахмурившийся орк. — Пострадал только ты. Удивительно, что… — Орк замялся.

— Не умер? — Усмехнулся я, припоминая сколько раз, вляпывался в сомнительные истории и ходил по краю. — Можно сказать, это судьба.

Орк явно хотел услышать что-то иное. Это было видно по глазам. Но принял и такой мой ответ. А других слов у меня для него не было.

Глоток горячего ароматного напитка упал в желудок и прокатился по телу зарядом бодрости, окончательно стирая с разума остатки паутины сна.

Ухар молчал и, пока я хлебал напиток, не проронил больше ни слова. Так мы и дождались пробуждения лагеря, молча, прихлебывая вкусный степной чай вприкуску с восходом, росой и легким порывистым ветерком.

Поблагодарив за угощение, я вернулся к своим вещам. Взяв свои мечи, я отошел от суетящихся спутников подальше, и сел на землю скрестив ноги.

Каэре пришли в негодность, это факт. Засохшая зеленоватая кровь врагов, к моему удивлению, легко оттерлась оторванным куском моей рубахи. Не жалко. Все равно теперь только на тряпки ее пускать. Металл клинков оказался довольно сильно изъеден. Уж очень смахивала на кислоту свежая кровь магических насекомых. Лезвия были затуплены, и изобиловали вмятинами, а у правого меча обнаружилась заметная трещина. Еще один удар и он лопнул бы ближе к рукояти. Я вздохнул, — только на выброс… А впрочем, почему бы не воспользоваться старым фокусом, из того времени, когда магичить толком не умел и смело шел на всякие сомнительные эксперименты. Конечно, Домну я раньше использовал только на мелких монетах, но, при моих нынешних запасах Силы, вполне должен потянуть такой крупный объект как меч.

Сказано — сделано. Незатейливое плетение, сейчас кажущееся мне куцым, кривым и некрасивым, особенно в сравнении с теми узорами заклинаний, которые мне известны, легко обозначило свои контуры и я, набросив его петлю на клинок, помедлил. По-хорошему надо бы меч разобрать, но я далек от кузнечного ремесла и с трудом себе представляю, как это сделать. Да и вряд ли тут обойдется без инструмента, которого у меня, естественно, нет. Ладно. Думаю, контроль над процессом решит эту проблему.

Ну, поехали. Я пустил по рисунку заклинания слабый поток Силы и принялся доводить ее концентрацию до того уровня, когда структура металла станет послушна моей воле. Долго ждать не пришлось. Очень скоро края клинка принялись зеркалить, словно расплавленное олово, а само лезвие стало провисать под собственным весом. Прямо на глазах затягивались сколы, исчезла трещина, а сама материя стала вязкой и более напоминающей непрозрачное желе.

Я сосредоточился, с головой уйдя в процесс восстановления боевого товарища. Мир на периферии зрения помутнел, зато все, что передо мной, напротив, обрело исключительную четкость. Каждая цветная ниточка и эфирная энергетическая лента Силы, пронизывающей Альмарион, кажется, стала более понятна, а, рассеивающийся вокруг них ореол «излишка» Силы приобрел некое подобие запаха. Теперь даже повязка, ставшая после боя с Шааги совершенно обычной, временно стала для меня прозрачной. Интересный эффект энергетического зрения. Такого раньше не наблюдалось.

Доведя металл до нужной, мо моему мнению, кондиции, я снизил вливание энергии, и позволил вещи самой выбрать ту форму, к которой она привыкла. С монетой работало. Получилось и с клинком. Всего за пару ударов сердца меч принял тот вид, который имел едва сойдя с наковальни. Самым последним, по краю, медленно проступил рисунок заточки. В течение этого процесса, усилием воли вкладывал в металл требование стать предельно крепким, не в ущерб к гибкости.

Все это время я стравливал из своих каналов доступную магию, и только под конец процесса немного удивился ее количеству. Ведь мои Источники в данный момент едва шевелятся, почти не работая на пополнение затрат, а значит объем и плотность моей внутренней энергетической структуры довольно внушительны. Особенно, если учитывать, прожорливость Домны.

Выдохнув, я прервал ток Силы, и расплел заклинание, по привычке, вобрав в себя рассеивающиеся остатки энергии. После, переключив режим зрения, пару секунд привыкал снова быть «одноглазым», а затем принялся, с удовольствием, рассматривать перерожденный клинок.

На изгиб, меч показал себя отлично. Остроту удачно додумался проверить на траве, иначе лишился бы пальца. Правда, металл стал немного матовым, как и та монета, но так даже лучше. Мне нравится.

Полюбовавшись делом своих рук, я тут же взялся за второй клинок.

В этот раз Источники пришлось немного разжечь, потому что, на середине процесса я начал ощущать под сердцем тянущую, немного болезненную, пустоту. Такого раньше не было, но, видимо, с более развитой внутренней энергоструктурой у меня изменилась моя, если можно так сказать, магическая физиология.

Немного заволновался — как бы чего-то не напортачить, но обошлось. Повторный сеанс так же прошел идеально. Домна повторно превратила безжизненный кусок железа в готовое к бою оружие.