– Ситуация сложилась такова, что кроме тебя мне некого послать в Руан с важным поручением к консулу Моровии.

Руан – это соседний с нашим город, областной. Я знала, что там находится консульство Моровии – страны пум. Но как я найду нужное место, если никогда там не была?

– У тебя будет карта города, не заблудишься, – ответил на мой невысказанный вопрос Дмитрий Солодей. – Да и от городских ворот консульство находится совсем не далеко. Очень жаль, что твой отец заболел. Ему я привык доверять, как себе. Но надеюсь, что и тебя он воспитал в должном духе.

Что хозяин этим хотел сказать, ума не прилагала. Как и задумываться не стала. Мне было по-прежнему страшно и больше всего я хотела оказаться за пределами этой комнаты, но знала точно, что поручение постараюсь выполнить хорошо. В конце концов, мне нужно только лишь добраться до консульства и передать секретарю важный пакет. А потом следует шементом возвращаться домой, потому что сегодня в господском доме состоится величайший прием, на который уже съехались гости со всей Ургории и не только, и каждая пара рук на счету. Мою работу за меня будет выполнить некому.

– До Границы Караса с тобой поедет Никола – мой брат. На границе он сойдет, и дальше управляться лошадью тебе придется самой. Справишься?

Это я ему смогла пообещать, потому что управлять телегами, запряженными лошадьми, нас тоже учили с детства, и у меня это получалось не плохо. А вот сообщение о попутчике меня напугало так, что я едва не лишилась сознания, чем опозорила бы себя на всю жизнь. О брате Дмитрия Солодея я слышала и не раз. Будучи намного моложе главы клана, жил он отдельно, где-то на границе Ургории. Образ жизни вел очень замкнутый, но так было не всегда. Люди рассказывали, что случилась у него страшная трагедия – погибли любимые жена и сын, но подробностей я не знала, как и ни разу не видела самого Николу. Но также поговаривали, что горе наложило отпечаток на его внешность, стал он угрюм и не общителен. Даже, говорят, слуг раздарил родственникам и жил в поместье совершенно один. Как так можно? Кто же ему прислуживает? Или, потеряв все, он утратил интерес к жизни? Но повторюсь, подробности мне не были известны, а сплетни о хозяевах были запрещены строго настрого. За это даже наказывали заключением во влажных подвалах, которые находились глубоко под землей и пребывание там грозило неминуемой чахоткой.

Вручив мне важные документы, упакованные в сейф-пакет, Дмитрий Солодей отпустил меня со словами:

– Поторопись. Консул уже извещен и ждет. Конюх подготовил телегу и выгнал ее за ворота. Дождись Николу и в добрый путь.

Вот так я даже не успела забежать домой, чтобы справиться о состоянии отца. Оставалось надеяться, что мама найдет время в своем плотном графике и навестит его. Меня же ждала хоть и не очень, но дальняя дорога, а еще попутчик, которого я боялась до дрожи в коленях, хоть и ни разу не видела.

Телегу я заметила издалека, как и то, что на облучке, который считала своим местом, ибо именно я и должна была управлять телегой, кто-то восседает. Не трудно было догадаться, что это Никола, больше же некому. Неужто он сам решил управлять телегой, а мне достанется одно из двух обитых бархатом сидений в крытом кузове? Да-да, телеги оборудованы были сидячими местами и достаточно мягкими, хоть остальное пространство и отводилось под товар. Иногда, очень редко, в такие вот моменты, когда все кареты были заняты, господа пользовались услугами этого менее удобного вида транспорта. Но в основном, конечно же, телегами пользовались служащие. Но чтобы сидеть в кузове, тогда как правит господин! Уму непостижимо!

– Господин, вы заняли мое место, – заставила себя заговорить я, приблизившись к телеге и заранее опуская глаза долу. Хотя в мою сторону никто даже не собирался поворачиваться. Только и успела заметить, что брат Дмитрия Солодея одет во все черное, и волосы у него чернее ночи и какие-то сильно отросшие и неровные.

– Полезай в кузов, – ограничился он ответом, и спорить я не рискнула. В кузов, так в кузов. В конце концов, он тут главный. Ну а спокойнее смогу дышать, когда он сойдет в положенном месте.

Никола легонько стегнул лошадь, и телега плавно тронулась, сразу же начав меня укачивать на рессорах. Надо же! Вот уж не думала, что будет так удобно и приятно, как на каруселях в центральном парке, куда несколько раз в детстве меня водили мама с папой. А на телеге я ездила второй раз в жизни, и первый сидела на облучке, как положено. Все остальные прогулки по городу я совершала пешком, что делать просто обожала, в любую погоду.

Господский дом очень быстро остался позади, хоть ехали мы и не очень спешно. Дорога, что выбрал Никола, вела прямиком в лес, и это меня настораживало. Мама с детства мне твердила, что в лесу находиться не безопасно, что водятся там нечистые волки, и промышляют они разбоем. Мне оставалось только молча молиться Творцу, ведь, не выскажу я свои опасения Николе. Оставалось надеяться, что этот мужчина, в чью широченную спину я беззастенчиво пялилась, знает, что делает.

Ан не знал, ну или понадеялся на удачу, что я даже в глубине души не смогла сделать. Стоило нам только углубиться в лес и проехать с километр, как Никола резко натянул вожжи, и телега замерла. Ничего не нарушало тишины, разве что лошадь настороженно храпела, да и та делала это так тихо, будто боялась кого-то спугнуть. Я так и вовсе старалась не шевелиться и по возможности не дышать. А волк на облучке к чему-то прислушивался несколько секунд, а потом поспешно принялся раздеваться.

Что говорится в Уставе насчет того, можно или нет смотреть на обнаженного волка? Понятия не имела, как и до сей минуты не могла представить себе ситуацию, что один из них решит раздеться при мне. По телу уже вовсю бегали мурашки, а волосы на голове шевелились от неконтролируемого ужаса. Когда Николе осталось освободиться от штанов, я услышала его! Протяжный, выматывающий душу волчий вой! Такого я никогда раньше не слышала. Обычный, короткий и предупреждающе-грозный, раздавался порой, и не редко, в стенах поместья. Все знали, что кто-то из господ перекидывается в зверя. Но, во-первых, они никогда это не делали на глазах у людей, а во-вторых, такова была их природа, и мы в ней выросли. Даже внимания не обращали, когда такое случалось. Но этот вой… он был по-настоящему звериный, наполненный жестокостью и желанием убивать. И выло со всех сторон, с каждой секундой все громче и ближе.

Когда в меня полетел комок из одежды и поступил приказ ложиться на дно телеги и не высовываться, я только и успела, что схватить вещи Николы и заметить мелькнувший передо мной профиль, показавшийся по орлиному хищным. Уже в следующую секунду я прижималась к днищу телеги, вцепившись в одежду Николы так, словно именно от нее зависела моя жизнь. Перед этим я успела заметить, как он в прыжке превратился в волка. Вот так просто – встал человек, а на земле оказался волк. Но второе я уже домыслила.

Тем временем, вокруг меня происходило что-то до такой степени странное, даже мистическое, что оставаться и дальше в неведении я не смогла, как ни уговаривала себя. Волчий вой стих, оказавшись на самой высокой ноте, и слуха моего коснулось какое-то потрескивание, словно ломали сразу несколько десятков сухих веток на очень мелкие части. Вот тогда я выглянула, и увиденное меня шокировало настолько сильно, что даже страх отошел на второй план.

В непосредственной близости от телеги стоял огромных размеров черный волк. Нетрудно было догадаться, что это и есть Никола. Он не двигался, задрав морду и уставившись застывшим взглядом в клубящееся серыми облаками небо. От волка во все стороны разлетались снопы искр, безостановочным потоком, замыкаясь на тех, кто корчился сейчас на спинах, начиная все громче поскуливать и сучить лапами. Посторонних волков насчитала порядка двадцати, и все они как один были какие-то неряшливые, ободранные. Сдается мне, что это и есть нечистые волки, населяющие наши леса и промышляющие разбоем. Только вот, что-то мне подсказывало, что не на того они напали. Им сейчас явно было очень больно, оставалось гадать, чем все это может закончиться. Но и об этом я очень скоро узнала.