– Давай спать, – выпустил, наконец, Никола мой подбородок и удалился в свой угол. Я позволила себе тайком перевести дух, чувствуя, как моментально перестают гореть щеки. – Завтра будем думать, что делать дальше.

Только вот думать нам не пришлось. Все решили за нас, в чем мы и убедились через несколько часов сна.

Проснулась я от внутреннего толчка и сразу поняла, что что-то происходит. Причем это что-то было явно угрожающим. Кругом стояла неестественная тишина – ни звука, ни дуновения ветерка. Лишь костер как-то странно горел, хоть, по идее, сейчас он должен уже тлеть. Вместо этого языки пламени словно решили пуститься в экзотический пляс, дергаясь из стороны в сторону и выпуская в небо снопы искр. Я зачарованно смотрела на дикий огненный танец, борясь с плохими предчувствиями, и не заметила, как к моему ложу подкрался Никола. Только хотела заговорить, как он прижал палец к губам и опустился рядом со мной. Только и могла, что вопросительно таращиться на него, подчиняясь команде молчать. Но раз и он тоже проснулся, значит грядет что-то необычное. И это мягко сказано.

– Сейчас что-то будет, – склонился к моему уху Никола и прошептал.

– Что? – судорожно выдохнула я, чувствуя как по телу прокатилась дрожь страха.

– Не знаю, но готовым нужно быть ко всему.

Не успел он договорить, как под нами загудела земля. Глухо, угрожающе, звук лился по нарастающей, становясь все громче и протяжнее. Его сопровождала слабая вибрация, а костер так сильно затрещал, что языки пламени превратились в сплошные искры, отлетающие на приличное расстояние.

Мне стало так страшно, что я не могла ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слово. Только и делала, что таращилась на взбесившийся огонь. А потом налетел ветер, да такой силы, что моментально задул огонь и разметал весь пепел. Пещера погрузилась в темноту. И пространство наполнилось пронзительным писком, словно стая крыс разбегалась в страхе перед чем-то невидимым.

Никола замер рядом, напрягшись всем телом. Я прямо физически чувствовала его сконцентрированность. Сама же не могла оторвать взгляда от пространства, что просматривалось из пещеры. Одна, три, пять, семь… Дальше я сбилась со счета, сколько же светящихся точек приближались к нам, постепенно увеличиваясь. И все это происходило так медленно, словно над нами решили поиздеваться.

– Что это? – привалилась я к плечу волка, испытывая внезапную слабость во всем теле.

– Не знаю. Не паникуй раньше времени.

Какой там, не паникуй. Да я уже готова была сорваться с места и бежать, куда глаза глядят, если бы страх не парализовал тело. Неизвестность и опасность во мне неизменно рождали панику.

По мере того, как в светящихся точках начали проступать очертания фигур в темных длинных одеждах, гул превратился в нестерпимый. Никола зарычал и схватился за голову, зажимая уши руками. Я так и вовсе оглохла и лишь продолжала усиленно моргать.

Когда я решила, что нас хотят свести с ума и уже практически ничего не соображала, гул внезапно стих, и пространство снова погрузилось в звенящую тишину. Только в ушах продолжало пульсировать, как отголоски ушедшего под землю гула. Вот тогда я их разглядела. У самого входа в пещеру стоял высокий мужчина в плаще, с капюшоном на голове, скрывающим верхнюю половину лица. Остальные, похожие на него как братья близнецы, выстроились за его спиной. Хоть глаз их и не было видно, но я поняла, что именно они создают такое яркое свечение, что буквально струилось из-под капюшонов.

– Следуйте за мной, – прозвучал голос, лишь отдаленно напоминающий человеческий. Кажется, говоривший, если и пошевелил губами, то самую малость. Но голос его был такой сильный, что отразился эхом от стен пещеры.

Я дернулась и посмотрела на Николу, который исподлобья рассматривал пришельцев. Взгляд его сейчас не выражал ничего, кроме угрюмости.

– Пойдем, – встал он и поднял меня за руку. – Сейчас лучше подчиниться. Перевес не на нашей стороне.

Не скрою, что в глубине души даже обрадовалась его такому решению. Ужасно боялась, что он сейчас обернется волком и кинется в неравную схватку, чтобы наверняка погибнуть. Что-то мне подсказывало, что перед нами даже не люди.

Фигуры в плащах так синхронно отступили от входа в пещеру, что сейчас напомнили мне танцоров в цирке-шапито, что приезжал к нам однажды и в который родители водили меня ребенком. Никола взял меня за руку и вывел наружу. Почувствовав его дружеское рукопожатие, я испытала приступ жгучей благодарности и поняла, что рядом с ним мне все же не так страшно. За всеми этими мыслями не заметила, как самый главный верзила оказался перед нами, а остальные, похожие на него, выстроились в два ровных ряда по бокам от нас. Так четким строем мы и двинулись вперед. Благо, Никола продолжал меня держать за руку, за что я его сразу же возвела в ранг самых благородных волков в мире. Иначе ноги не держали бы меня, так нещадно они дрожали. Сам же он, по-видимому, делал это скорее машинально, чем сознательно. Взгляд его скользил по сторонам, и рука временами непроизвольно сильно сжималась, доставляя мне боль. Но на это я точно не обращала внимания.

Между тем, что-то странное творилось вокруг нас. Место, в котором мы провели вот уже два дня, неуловимо менялось, хоть я и плохо видела все, кроме нашего строя, из-за яркого свечения, от которого уже даже стало жарко. И все же, мне казалось, что с каждым шагом долговязого скалы словно расступаются, а место деревьев занимают какие-то неясные очертания, больше напоминающие строения с множеством острых шпилей. И земля становилась все тверже. Ноги уже приятно не утопали в пушистом мхе, и вскоре я убедилась, что ступаю по камню. А еще исчезли кустарники, что ласкали ноги своей листвой. И в самом воздухе появилась смесь каких-то незнакомых запахов с примесью гари. Но самым странным мне показалось небо, стоило случайно задрать голову и взглянуть на него. Если раньше стояла безлунная ночь, то сейчас над нами ярко полыхал, а даже не светился, огромный красный диск. Неужто луна может быть такой?

Мы очень долго шли. И хоть я по-прежнему ничего толком не видела, но теперь точно знала, что нахожусь не в лесу, и что горы куда-то исчезли. Город это, что ли, какой-то? А может мне все только кажется?

Когда я уже с трудом переставляла ноги, а голова устала от всякого рода мыслей, отчего на меня напала неудержимая зевота, долговязый резко замер. Тек резко, что не удержи меня Никола, втемяшилась бы тому прямо в светящуюся спину. Свет от него пополз вперед, выхватывая ступеньку за ступенькой широкой лестницы, ведущей вниз. По мере появления ступенек наш путь продолжился, вернее, теперь мы спускались. Лестница оказалась не очень длинной. Вскоре перед нами появилась площадка, выложенная черным блестящим в свете камнем. А сразу за ней начинался самый настоящий дворец. Только страшным он каким-то мне показался. Весь черный тоже блестящий, с окнами, как пустыми глазницами и острыми пиками на теряющейся в высоте крыше. А еще он был каким-то неправильным по форме – совершенно не симметричным. Лестница привела нас к центральному входу, надо думать, но влево от нее он отходил совсем чуть-чуть, тогда как правая часть терялась вдали, тонула в темноте. Странный какой-то дворец, или что это вообще?

Долговязый поднял руки, и высокие двустворчатые двери дворца распахнулись без единого звука, открывая взору просторный холл с золотыми колоннами и высоченными потолками. Где-то вдали его я разглядела трон, на котором кто-то восседал. Но с такого расстояния невозможно было рассмотреть ничего. Впрочем, наша процессия снова двинулась дальше.

Чем ближе мы подходили к трону, тем сильнее Никола сжимал мою руку. Я ничего не понимала, а потому была вынуждена аккуратно освободиться от захвата и тайком растереть кисть с запястьем.

На троне сидела женщина. Я бы сказала, она была величественно красива. Вся в черном, с золотым поясом на талии и таким же ободком в ярко-рыжих волосах, она не мигая смотрела на Николу удивительно зелеными глазами. Сроду таких не встречала. Даже показалось, что в природе таких глаз быть не может. Они не смотрелись изумрудными или цвета сочной зелени… ее глаза переливались всеми оттенками этого благородного цвета и выглядели колдовскими. Наверное, мне было бы страшно заглянуть в них, но благо, на меня эта красавица не смотрела. И я не могла определить, с каким выражением она разглядывала волка. Скорее, ни с каким, либо она отлично скрывала чувства.