Начало - усиление (сила) - покров (защита) - открытие (поиск) - возвращение (конец)
В Тюркском алфавите выглядеть это будет примерно так:
U/Z(поддержка и цикл) - I/Lt (усиление и связь с потоком магии) - Nch (сокрытие) - L (снятие лишнего) - Ny/Z (пересечение потоков, затем - повторение)
В таком случае паролем для прослушивания трансляции должна будет служить фраза минимум из трех слов, поскольку защита ненадежна.
С Исландским алфавитом несколько сложнее, поскольку там деление рун происходит на Черные (темные, разрушающие) и Белые (созидающие). Могут использоваться и те, и другие.
Черная цепочка:
Ùr (гроза, шквал) - Fe (руна разорения, вытягивающая энергию из магического поля) - Stungenn íss (наведенный морок) - Yr (выстрел, нахождение цели) - Hagall (град, возвращение цикла на землю)
Здесь пароль будет содержать в себе хотя бы одну руну защиты, чтобы отрицательная энергия не ударила по слушателям.
Белая цепочка:
Ass (раскрытие, движение вперед) - Maðr (свежие силы) - Tví-örvaðr bogi (зеркальная защита) - Reið (открытие дорог) - Lögr (Вода, возвращение к истоку)
Пароль - любое слово или сочетание слов, которое только можно придумать.
К сожалению, Руны не являются моей специальностью, поэтому это все, что я могу вам предложить.
Вам стоит выяснить, какие руны были использованы при радиопередачах, чтобы точно определить, работу какого мастера вы ищете.
М. МакГонагалл
P.S.: и прошу, давайте опустим этот официальный тон, в данном случае он уже не уместен.”
***
“Freswik, край земли
23 октября, далеко за полночь
Видите, куда меня занесло, профессор… то есть, я хотел написать Минерва, раз уж вы настаиваете, хотя, пока я не привык, могу немного путаться, уж простите. И это действительно самый край земли, на мой взгляд. Но, как бы не шокировал меня этот факт, мне начинают нравиться эти голые пустыши с высохшими кустиками дрока и громадные гранитные валуны у берега, о которые разбивается море. Я здесь уже почти шесть часов - и шторм до сих пор не прекратился, холодно, промозгло, а в баре есть только виски, как будто здесь не пьют ничего другого. И все же, все же в этих местах есть свое очарование, которое начинаешь понимать, только прошагав через все это пространство холмов, долин и отвесных прибрежных скал.
Я много думал над тем, что вы сказали, хотя эти фразы - на гэльском, верно? - заставили меня поломать голову. Так ничего и не найдя в своей памяти, я добросовестно переписал их и отнес местным. По счастливому стечению обстоятельств, они почти все здесь говорят на этом странном языке, который до сих пор режет мне слух, так что я получил достаточно вариантов перевода, чтобы понять, что вы хотели сказать: они - мы прекрасно знаем, кто - разорили всю страну, а бедность и связанные с ней трудности не позволяет магам на севере поднять головы. И, знаете, я, кажется, догадываюсь, почему вы не написало это на понятном языке.
Итак, я много думал. И пришел к выводу, что это нисколько не выбило у меня почву из-под ног. Скорее, я ждал чего-то подобного, хотя и надеялся, что Кингсли изменит ситуацию к лучшему. В любом случае, сейчас у меня явно недостаточно влияния, чтобы исправить последствия многолетних ошибок, но в будущем, хотя я и терпеть не могу политику, поскольку мало в ней разбираюсь, я все же попробую сделать что-нибудь. Это не комплекс героя, как не преминул бы заметить Снейп - ну вот, я уже цитирую человека, которого всегда считал негодяем - но желание избежать повторения истории Тома Реддла в лице какого-нибудь обозленного шотландского юноши, обладающего достаточной харизмой, чтобы повести за собой других.
Кстати, воспоминания о Снейпе напомнили мне еще кое-что. Точнее, тот наш разговор, с которого я столь постыдно сбежал. Опять же, и это все влияние новых и отнюдь не приятных впечатлений, я думал и об этом, благо, прогулка у воды, когда волны норовят смыть тебя в открытое море, может способствовать откровенной беседе с самим собой.
Вы не были первой, когда спрашивали, простил ли я Дамблдора. Мне задавали этот вопрос все, кто хоть как-то был посвящен в его грандиозные планы до, во время или уже после войны. И я так и не ответил никому, поскольку считал это слишком личным. Но почему-то теперь мне кажется, что вы, если и не разделяете мои взгляды, способны хотя бы понять меня.
Ответ - и да, и нет. Его вмешательство в мою жизнь я никогда не считал чем-то ужасным, да и сейчас не считаю. В конце концов, он лишь подвел события к достойному финалу, даже скрыв от меня многое из того, что я, наверное, должен был узнать гораздо раньше, чем в ночь Финальной Битвы.
Но я никогда не смогу простить ему - в первую очередь, себе, конечно, но и ему тоже - гибель Сириуса, Ремуса, Тонкс, Фреда, того же Снейпа, всех тех, кто остался лежать там, на плитах Большого зала, в коридорах Хогвартса и у его стен. И его преждевременная смерть, глупая и абсолютно неясная, превращенная в итоге в какой-то фарс, она не была нужна. Устать может каждый, но бросить кучку не готовых к войне людей, Орден, школу, учеников, наконец, это ни что иное, как трусость, равноценная бегству с поля боя.
Он ведь знал, видел, во что превращается лучший ученик школы Том Реддл, так почему бы было не остановить его раньше, чем все это противостояние вылется в войну и массовые убийства? То, что многие шли за ним добровольно, не оправдывает того, что Дамблдор просто отказался от своей ответственности за них.
И это я никогда не смогу объяснить так, чтобы понять и принять.
За информацию спасибо, но, боюсь, я снова в тупике. Второй мастер мертв уже почти три месяца, его могилу я как раз нашел на кладбище Фресвика, а третий сбежал в Европу еще во время правления Скримджера.
Ваш Гарри”
========== 5. ==========
Они встретились снова через три дня, совершенно случайно столкнувшись в лифте Министерства Магии: Джинни навещала брата, чтобы по просьбе матери лично передать Перси приглашение на воскресный обед в Норе, а Кингсли, чувствуя ничем не объяснимое сожаление, что работа на сегодня закончена, собирался уходить.
- Мисс Уизли, какая встреча! - Шеклболт легко склонил голову в ответ на приветствие Джинни. - Дела или…?
- Семейное, - недовольно ответила ведьма, искренне не понимая, зачем ходить куда-то сомой, если можно просто отправить сову. - Но здесь неожиданно оказалось так тихо и немноголюдно, я даже удивилась.
- Пятница, рабочий день заканчивается раньше на час у всех, кроме авроров, - искоса глянул на нее Шеклболт, - впрочем, вам и без меня это должно быть известно.
- Гарри ничего не писал? - обреченно спросила Джинни и разом сникла, заметив, как покачал головой министр. - Так долго…
- Такая работа.
Двери лифта раскрылись, девушка шагнула первой в безлюдный Холл, министр, пропустив ее, вышел следом. Только сейчас Джинни заметила, что Шеклболт несет в руке огромный черный зонт со стальным наконечником, такой, какой был безумно популярен не то два, не то три года назад среди магического населения. Из-за специальных заклинаний зонты для волшебников стали лишь необязательным аксессуаром, но Шеклболт, видимо, предпочитал не пользоваться камином в Министерстве, добираясь до собственной небольшой квартирки пешком.
- И как можно считать ее лучшей на свете?!
- Для кого как, - Шеклболт уже догнал ее, и Джинни пришлось приложить усилие, чтобы идти с ним в ногу. - Если бы мне пришлось переживать свою жизнь заново, я все равно выбрал бы Аврорат. Просто для некоторых это только служба, а для других - призвание, если хотите.
- Как для Гарри… - не то спросила, не то просто произнесла Уизли.
- А вот с этим утверждением я бы поспорил, - почему-то сейчас Шеклболт походил на кота: хитрого, загадочного, должно быть, того самого Чеширского из дурацкой сказки про какую-то Алису. - Вот если бы увидели документ с перечнем погибших или пострадавших за этот месяц магов, что бы вы сделали в первую очередь?
