– Хорошие цены... – турег не сводил с меня взгляда. – В наших пустынях такие женщины со светлой кожей долго не живут, быстро умирают, так что я не собираюсь платить большие деньги за рабыню, которая вряд ли протянет длительное время. И потом неизвестно, сумеет ли она выдержать долгую дорогу до тех мест, где мы живем. Я и без того считаю, что переплачиваю за этот товар. Две монеты – больше она не заслуживает.

Ну, ничего себе: я – товар! Конечно, меня уже разок продавали, но при этом у продавцов и покупателей были хотя бы какие-то человеческие эмоции, а тут отношение к людям примерно такое же, как к грязи под ногами. Ох, жители жарких пустынь, рога бы вам всем обломать!

– Я... Я должен подумать!.. – выпалил Винсент.

– Это уже сделал я, а что ты думаешь – до этого мне нет никакого дела. Перед нашим отъездом ты получаешь деньги и уходишь, оставляя нам эту женщину. Все, разговор закончен.

Глядя на Фаттаха, уходящего от нас по коридору, я подумала – жаль, что не могу швырнуть ему в спину чем-то потяжелей. Вот скотина рогатая! Ясно, что эти жители пустынь презирают и ненавидят людей, и мне оставалось только искренне пожалеть тех несчастных женщин, которым выпало несчастье оказаться в руках турегов.

– Хозяин, загляни к нам позже, к тебе дело есть... – чуть слышно произнес Винсент, и тот в ответ лишь чуть заметно кивнул головой – мол, я все понял. Ну и хорошо.

Время до вечера тянулось медленно. Как и договаривались, к нам ненадолго зашел хозяин постоялого двора – дескать, принес лечебное питье вашей больной. Нам понадобилось всего несколько минут для того, чтоб пояснить этому человеку, что от него требуется, и для начала он должен был принести в нашу комнату железный котелок, и желательно, чтоб размеры котелка были побольше. Увы, но без помощи хозяина постоялого двора нам было не обойтись. Должна сказать: владелец «Отрады странников» немного струхнул – как видно, надеялся остаться в стороне, но все же вынужден был согласиться.

Наступила ночь, на землю упала темнота, и подле постоялого двора зажгли несколько костров. К тому времени хозяин «Отрады странников» успел принести к каждому из костров по целой куче дров и хвороста. Невольно вспомнилось, как Ярли и Дорен рассказывали о горестных повествованиях хозяина, который говорил о бесконечных убытках, кои он несет от останавливающихся у него турегов. Помимо всего прочего, хозяин упоминал и о том, что каждую ночь гости сжигают немалое количество дров, потому как костры раскладываются большие, дров туда бросается без счета, и горят эти самые костры до самого рассвета. Если же учесть, что древесина в этих местах стоит недешево, а туреги требуют, чтоб костры горели каждую ночь, то становится понятно, что владелец «Отрады странников» вынужден завозить дрова на постоялый двор раз в два дня, и его убытки растут не по дням, а по часам.

Когда на дворе взвилось к небу пламя костров, мы сразу же запалили в котелке небольшой костер, котором щепки были перемешаны с сосновой смолой. Дурманящий запах горящей смолы быстро заполнил нашу комнату, а затем стал распространяться и дальше, благо к тому времени мы приоткрыли окно и дверь. Вначале казалось, что ничего не происходит, но через какое-то время мы услышали, как туреги, находящиеся во дворе, стали говорить все громче, а потом до нас донесся их смех, куда больше похожей на блеяние. Затем шум стал раздаваться и в коридоре, после чего в нашу комнату вбежал один их турегов, на шею которого Винсент обрушил колченогий табурет. Как и следовало ожидать, турег рухнул на пол, и хотя сознание он не потерял, но и двигаться вновь у него уже не было желания, а может, и сил. Судя по округлившимся глазам, вертикальным зрачкам и белой пене на губах, сейчас этот рогатый пребывает несколько не в себе. Ну и пускай остается в таком состоянии как можно дольше – мы подобному только порадуемся. Похоже, бывший жених Ярли был прав – даже легкий запах горящей сосновой смолы действует на этих рогатых созданий самым немилосердным образом, приводя их в одурманенное состояние. Надеюсь, жители пустынь не придут в себя еще какое-то время, и чем дольше это продлится, тем лучше. Пока что для нас главное – то и дело подкидывать в котелок новые кусочки смолы.

Когда турег рухнул на пол, то с его головы свалился огромный тюрбан, и нашему взору предстала почти лысая голова, покрытая редкими волосами, и два острых желтоватых рога, каждый длиной с ладонь. Весьма неприятное зрелище, надо сказать. Странное дело: кажется, перед нами находится обычный человек, но когда смотришь на его округлившиеся глаза с вертикальным зрачком и острые рога на голове, то появляются серьезные сомнения принадлежности данного индивидуума к человеческому роду.

– Да уж, красавец... – Винсент окинул взглядом лежащего турега. – Прям глаз не оторвать от такого совершенства... Да, а что нам происходит во дворе?

– Одни из наших рогатых соседей бродят по двору, как неприкаянные, другие проявляют излишнюю активность или уже сидят на земле, головами трясут... – Дорен стоял у окна. – Вообще-то бродячих совсем немного, турегов больше к земле клонит... А не хило им по мозгам стукнуло, или что там у них находится в голове. Могу предположить, что сосновая смола для турегов – это примерно то же самое, что опиум для человека, или какая-нибудь другая дурь, только куда сильней и забористей.

– Подождем еще немного... – Винсент выглянул в коридор. – Там, а конце коридора, еще двое рогатых у стены сидят, слюни пускают... Да, кто бы сказал, что простая сосновая смола способна оказывать на гм... некоторых людей такое воздействие – никогда бы не поверил!

– Вообще-то там не только сосновая смола, но еще и кедровая...

– Надеюсь, эта смесь подействует еще убойнее, хотя кто знает... Главное – не стоит терять время, ведь мы не знаем, долго ли будет длится такое воздействие на рогатых. Через минуту-другую мы с Лиз пойдем в комнату Фаттаха, а ты, Дорен...

– Да я все помню!

– Ну и хорошо...

Через несколько минут мы открывали дверь в комнату Фаттаха тем ключом, который нам дал хозяин постоялого двора – у него, как и положено хорошему хозяину, имелись запасные ключи от всех замков в его доме. К этому времени дверь Фаттаха оставалась закрытой, и если на него не подействовал запах смолы, который к этому времени ощущался, кажется, во всем доме, то нам следует быть настороже: Фаттах наверняка прекрасно владеет ножами, и умеет их бросать точно в цель.

Нам повезло: когда мы вошли в комнату, освещенную неярким светом двух свечей, Фаттах лежал на полу, хотя еще делал слабые попытки подняться. Винсент, отстранив меня в сторону, подошел к лежащему человеку, и без разговоров врезал лежащему турегу ребром ладони по шее, после чего тот сразу же затих.

– Лиз... – повернулся ко мне Винсент. – Лиз, начинай искать свое колье...

– А чего его искать... – только что не прошептала я осипшим голосом. – Вот оно...

– Где?

Вместо ответа я бросилась к низкому столику, стоящему в самом дальнем углу комнаты, как раз туда, где горели свечи. На этом столике находилось небольшое каменное изваяние какого-то отвратительного рогатого существа, а подле этой мерзкой статуи были разложены самые разные украшения, причем их было так много, что они казались затейливым ковром, разложенным на столешнице. Вряд ли туреги привезли с собой эти сокровища, очевидно, все приобретено здесь. Да, похоже, эти жители пустыни привозят сюда очень много золота, если могут позволить себе накупить столько драгоценностей. Но меня эти блестящие вещицы ничуть не интересовали, потому как среди этих подношений, прямо у основания каменного изваяния, лежало мое колье, и грани синих сапфиров тускло сияли среди сверкающих бриллиантов. Судя по всему, мое восхитительное колье было приобретено в дар этому уродливому изваянию.

Схватив украшение со стола, я прижала его к сердцу. Наконец-то! Вот оно, мое сапфировое колье, находится в моих руках, и больше я его никому не отдам! Не знаю, что я испытывала в тот момент – чувство радости, облегчения, или счастья, но мне хотелось чуть продлить это мгновение. А еще, глядя на синие камни, я словно ощутила связь с домом, который находился невероятно далеко от меня, и я знала, что обязательно должна вернуться туда.