Лично меня такой «семейный подряд» не устраивает, естественно, – по трассам с хрусталём бегать и потом стоять по полдня на обочине, пыль глотать, проезжающих богатеев отлавливать, лебезить перед каждой столичной бабой, глазки ей, дуре крашеной, строить, сопли рукой вытирать. Да и семью случайными заработками не прокормишь, нищенскими подачками – что и говорить. А она у меня не маленькая, честно признаюсь, все точки над ё расставлю: одних ребятишек четверо, не считая скотины домашней, кошек и пары собак, которых, как и людей, поить и кормить надобно бесперебойно и по нескольку раз на дню. Дело это известное и законное: любая животина пищи требует, без кормёжки никто не проживёт.
Поэтому-то я четыре года назад, аккурат после расстрела Дома Советов осенью 93-го, когда с зарплатою совсем туго стало, ну просто совсем, я и подался на заработки в Москву, где при желании можно зашибать-заколачивать (так у нас во Владимире называют левые столичные заработки) неплохие деньги. Меня в столицу сманил шурин Колька, брат моей жены, который на два года меня моложе и с которым у нас самые добрые, приятельские отношения, одинаковые взгляды на жизнь, на проблемы – на всё. Вдвоём нам с ним в огромной и сверхжёсткой, сверхскоростной для неповоротливого провинциала Москве не так страшно и сиротливо.
За те неполные четыре года, что мы с Колькой в Первопрестольной в батраках отираемся, мы сменили уже кучу мест и массу специальностей: и на стройке работали разнорабочими, и в торговле, и в ресторанах грузчиками и охранниками лямку тянули. Последние полгода работаем на Горбушке, огромном торговом центре на западе города, торгующем электроникой. Работаем по ночам на главных воротах – впускаем машины с товаром, который сюда ночью в основном и завозят, чтобы не прерывать торговлю, коммерсантам “бабло рубить” не мешать. Ночь отдежурим, потом ночь дома спим, сил набираемся. И так все полгода… Если силы останутся – можно и по Москве помотаться, достопримечательности посмотреть: город огромный и очень красивый, зелёный; к тому же – разрастающийся на глазах, и в центре и на окраинах… Грязи, правда, много скапливается повсюду каждый Божий день от уличной бесконтрольной торговли. Но, всё равно, тут есть на что посмотреть, чему порадоваться и подивиться. Других таких размашистых и на глазах разрастающихся вширь и вверх городов в России, наверное, нет.
Да, вот ещё что. Мы с шурином квартируем на Большой Филёвской: снимаем комнату у бабки Веры, с которой ещё проживает внук. Паренёк он неплохой, в целом, – но ужасный бездельник и выпивашка: постоянно нас на “пузырь” раскручивает, паразит. Считает, что мы, провинциалы-съёмщики, просто обязаны его, хозяина-москвича, периодически выручать и хмелить – потому что он вроде как нас выручает, жильём одаривает, углом, себя во всём ужимая. Нам это страшно не нравится, понятное дело, такая дискриминация с его стороны, – но куда деваться: раз в неделю ставим ему, алкашу, “пузыри”. На улице-то оставаться нам с Колькой совсем не хочется, чем нам бабкин внучок то и дело грозит: что, мол, выгонит нас, “жуков деревенских”, к лешему из дому, новых постояльцев найдёт, пощедрее и поприветливее. Мы оба боимся этого, разумеется, да ещё как! Ибо снять дешёвую квартиру в Москве – нешуточная проблема. Особенно для нас, приезжих, которых везде обманывают и обсчитывают, у которых лишней копейки за душой нет, да и прав – тоже.
Но сейчас не об этом речь – это всё частности, мелочи жизни, как говорится, которые, поднатужившись, можно и перенести, потерпеть маленько. Главное, есть работа в Москве, и есть заработки, которых во Владимире и вовсе нету. А без работы человеку нельзя – без работы мы все сопьёмся в два счёта, с голоду передохнем…
Ночная работа охранником мне в целом нравится: нет дневной надоедливой толкотни и нет людей, от которых традиционно одни проблемы. Мы, сугубые провинциалы, не привычны к московскому вечному шуму и суете: они быстро нас всех утомляют и раздражают. А ночью одни только машины ездят мимо будки, которым лишь надо шлагбаум открыть да проверить, что они ввозят на территорию и что вывозят. И начальства нашего нет перед носом, которое вечно всем недовольно, и только штрафами нас и выговорами мордует, да дополнительными обязанностями.
Сначала мы с шурином работали в одну смену и на одном посту, что для обоих было просто чудесно, как в сказке, – спокойно на службе, весело и легко: мы же родные люди. Но потом, к лету ближе, его на другие ворота приказом перевели, чтобы, значит, наш семейный дуэт разбить, который начальству, видите ли, не понравился: показался подозрительным и опасным, почти криминальным. Испугались начальники-хозяева, что мы на пару воруем будто бы; или ловчим и левачим, на худой-то конец. Они и взъерепенились, встали в позу.
И я без него, без шурина-то, затосковал с незнакомым напарником, нахрапистым молодым туляком, бывшим парикмахером по разговорам, малым жадным и нахальным до невозможности, который всё с шоферов оброк брать пытался, мзду за проезд, – за что его в итоге уволили. И правильно сделали, надо сказать: мне такие деляги и ловкачи, да ещё и барышники-крохоборы вдобавок и самому не нравятся.
После него, этого туляка бессовестного и барыжного, мне и привели в помощники новичка Валерку. Парня, который мне сразу же приглянулся, пришёлся по сердцу что называется – тем, главным образом, что держался спокойно и уверенно с первого дня, с неким достоинством даже как со мною, напарником своим, так и с начальниками, да и с шоферами теми же; левачить никогда не пытался, избави Бог, не нахальничал на посту, норов не проявлял, не сачковал и не тарахтел без умолку. И в душу ко мне не лез с расспросами и разговорами, что существенно, чего я не переношу и от чего завожусь и нервничаю… Но главное, чем он меня поразил в первую же с ним смену, ошарашил прямо-таки – так это своим насмешливым заявлением, что был он, якобы, коренным москвичом; причём – москвичом образованным, не чушкарём, не работягою.
Поначалу-то я этому не поверил – решил, что новичок врёт, покрасоваться передо мною хочет, солидности себе добавить, “весу”. У нас ведь на Горбушке-то москвичи не работали, как правило, – ни продавцами, ни грузчиками, ни сторожами, – а работали одни приезжие, “лимита”. В лучшем случае – жители Московской области, у кого в столице не имелось ни кола, ни двора, ни прописки, и кому здесь элементарно деваться некуда было, харчами перебирать и гонор начальству показывать: туда, мол, пойду работать, а туда не пойду, извините, не по чину мне, не по статусу. Я об этом так ему, помнится, и сказал, с некоторым презрением даже, когда стояли и беседовали с ним возле шлагбаума, знакомились и притирались: да ладно, мол, тебе, Валер, “свистеть”-то! Если ты, мол, москвич – то какого хрена сюда к нам, в наш отстойник торговый забрался, который уважающие себя москвичи за версту обходят, за две версты? Но он молча достал из кармана паспорт и показал мне его, смеясь. И там действительно было написано, чёрным по белому, что он – коренной москвич, родился и вырос в столице, паспорт здесь получал и был постоянно прописан по Новозаводской улице в доме №11.
– А чего же ты тогда к нам-то сюда залетел, Валер, не понял?! с какого такого дикого перепою?! – ошалело спросил я его, возвращая ему документ и глаза тараща. – Ведь вам, москвичам, здесь в столице любые конторы и двери открыты, даже самые блатные и высокооплачиваемые. А ты тут за копейки рядом со мною будешь пахать, в дерьме нашем зловонном копаться. Да ещё и ежедневно п…здюли огребать от начальства – это как пить дать. Тут все у нас огребают.
– Я сюда временно к вам устроился, на месячишко всего, по договору, – спокойный ответ последовал. – Чтобы и к дому поближе работать: я сюда на Горбушку пешком прихожу, – и времени свободного побольше было… Я сейчас заграндокументы оформляю, – подумав, уточнил Валерка. – На выезд из страны. В Германию на ПМЖ хочу умотать, от нашего бардака и бл…дства подальше, которые достали уже, которые сил терпеть уже нету. А пока документы оформляются – это дело небыстрое и канительное, – я и решил сюда устроиться, перед отъездом хотя бы на хлеб и колбасу себе и семье заработать, у родителей и тёщи на шее не сидеть. Мы в Германию с женой и дочкою ведь уезжаем. Поэтому жена тоже пока не работает: по ОВИРам почти ежедневно носится, по ЖЭКам и паспортным столам, всякие мелочи там утрясает, и дома без дела сидит, и соответственно без зарплаты. У нас сейчас с ней каждая копейка на учёте. Я – единственный кормилец.
