20:50. Закат солнца. Пристань у Дома на Холме.

Путешествие отряда Сергея Петровича не было таким уж гладким. Сперва его подопечные постоянно спотыкались, сбивались с пути, дергая канат и даже падая, несмотря на то, что Сергей Петрович выбрал для движения колею пробитую колесами груженого УАЗа. Несколько раз приходилось пересекать ручьи, один раз зайдя в воду чуть ли не по пояс. Хорошо, что никто не упал в ручей и не нахлебался воды. Петрович начал уже жалеть, что выбрал такой заковыристый способ психологической ломки, но менять что-то было уже поздно. Надо было держать марку, и он продолжал вести вперед своих пилигримов, не обращая внимания на их падения. Постепенно полуафриканки приноровились, вошли в ритм, и механически раз за разом переставляли ноги, следуя натяжению путеводной нити.

По дороге Себа постоянно кричала, выманивая из кустов тех, кто, возможно, укрылся там от погони. В самом начале пути, на ее крики из густых кустов вышел мальчик лет девяти, держащий за руку пятилетнюю девочку. Это были Ким и Сита, дети той женщины, которую прогрессоры нашли на дороге со сломанной шеей. Мальчик пошел сам, а девочку по очереди несли Сергей-младший и Гуг.

Чуть позже, когда они уже подходили к Дальнему, на зов Себы из зарослей выглянули три худеньких беловолосых девочки, две из них были подростками лет по четырнадцать, а одной было лет шесть-семь. Звали их: Сэти, Липа и Лика. Новость о том, что у них теперь другой клан, другой вождь и другой шаман, и они оба могучие, потрясла девочек до глубины души, если их, конечно, чем-то еще можно было потрясти после всего того, что случилось в этот день.

Еще один мальчик, по словам Себы, лет шести исчез бесследно. Или он убежал слишком далеко от тропы, и не слышал ее криков, или на него напал и убил какой-то дневной хищник.

Посмотрев на медленно бредущих связанных и обнаженных полуафриканок, Сэти спросила, что с ними собирается сделать шаман Петрович. Дара перевела этот вопрос, и Сергей Петрович ответил, что он будет делать из них людей.

- А сейчас они кто? - спросила Сэти.

- Я наложил на них заклятье, - сказал Петрович, в котором снова проснулся учитель, - и сейчас они никто. Вот придем на место, я проведу еще один обряд, и они начнут становиться людьми.

- Ух, ты! - сказала Сэти, - А ты с каждым людоедом так можешь?

- Нет, не с каждым, - ответил Петрович, - а только с тем, кто раскаялся. Того кто не хочет раскаиваться, следует убивать.

- Когда ты их сделаешь людьми, - снова спросила Сэти, - кожа у них станет такой же светлой как у нас?

- Нет, девочка, - сказал Петрович, - кожа у них останется такой как была. Человек может быть человеком с любым цветом кожи. Разница между человеком и людоедом внутри и снаружи не видна. У некоторых людоедов кожа белее снега, но от этого они лучше не становятся.

Вот так, медленно и печально, перед самым закатом, караван пересек ручей Дальний и вступил на то поле, на котором в полдень и произошло побоище, с которого все и началось. Тела убитых никто еще не убирал, и они беспорядочно валялись тут и там, в тех позах, в каких их застала смерть. Кровь уже давно побурела и над трупами с надсадным жужжанием кружили зеленые мясные мухи.

- Шаман Петрович, - снова спросила Сэти, дернув за рукав Дару, чтобы та переводила, - вы их всех убили, потому что они не хотели раскаяться?

- Да, - сказал Петрович, - ваши женщины бежали к нам за помощью, а людоеды гнались за ними, чтобы съесть. Тогда мы встали и встретили их своими громом, молниями и холодной сталью, после чего они все умерли, а у духа смерти случился большой праздник.

- А что такое холодная сталь? - спросила девочка.

- Вот посмотри, - Сергей Петрович вынул из ножен нож и показал Сэти.

- Какой красивый, - сказала девочка, - а можно его потрогать, или он убьет и меня тоже?

- Потрогать можно, - ответил Сергей Петрович, - но только осторожно, не за лезвие и не за острие, они кусаются.

- Ой, - сказала Сэти, проведя кончиками пальцев по клинку, - он действительно холодный. Это им ты убил всех людоедов.

- Нет, - ответил Сергей Петрович, - убирая нож в ножны, - у него есть старший брат, которого я сейчас доставать не буду. Кстати, мы уже почти пришли, вон стоят шатры женщин твоего бывшего клана. Давай, беги, обрадуй их тем, что вы все живы.

Сергей Петрович догадывался, что эта необычно бойкая и любознательная девочка, скорее всего, была дочерью вождя или старейшины, уж очень свободно она с ним себя держала. Но оно и к лучшему. Он был уверен, что этот диалог очень быстро разойдется слухами по стоянке бывшего клана Лани, и ему не придется снова говорить на эту тему. Вторым концом эта беседа была направлена на полуафриканок, Алохэ конечно же поняла то, что Дара переводила для Сэти, и теперь изложит эту историю своим товаркам в правильном ключе, что конечно же положительно повлияет на воспитательный процесс.

Подходя к лагерю, Сергей Петрович почувствовал, что смертельно устал и едва тащет ноги. Но, несмотря на это, ему предстояло выдержать еще одно испытание. В лагере уже было все готово. Пылал огромный костер. Тарахтел мотор на 'Отважном'. Жужжал насос, и из-под полотнищ душевой палатки прокладывал свой путь к берегу тек ручеек горячей воды. Рядом с душевой палаткой стоял поставленный на попа обрубок бревна, на котором лежала машинка для стрижки.

Комитет по встрече: Андрей Викторович, Марина Витальевна, Лиза, Ляля и Мара ждали их у костра. При этом Ляля и Лиза стояли в одних трусиках, прикрыв плечи большими полотенцами.

- Переведи для Алохэ, - сказал Сергей Петрович Даре, - мы пришли в новый мир. Всем стоять на месте и ждать.

Алохэ сказала несколько слов на своем языке и полуафриканки остановились, после чего Сергей-младший начал отлеплять от их боков скотчевые наклейки и вытаскивать буксировочный трос.

- Добрый вечер, Петрович, - поприветствовала Сергея Петровича Марина Витальевна, - с благополучным возвращением. Это и есть твои заблудшие души?

- Да, - сказал Петрович, - это они и есть.

- Бедняжки, - произнесла Марина Витальевна, - как я им не завидую. Но, мы тут тоже не сидели сложа руки и подготовили для них свой сюрприз. Марина!

Повинуясь этим словам, Марина-младшая вышла из-за костра, как джинн из лампы, держа в руках стопку кожаных мини-трусиков.

- Что это? - удивленно спросил Сергей Петрович.

- Трусы, мой милый трусы, - ответила Марина Витальевна, - Не думал же ты, что твои африканочки будут щеголять по нашему лагерю в костюме от Евы? У нас тут, между прочим, дети.

- Хорошо, - сказал Сергей Петрович, - так будет даже лучше. Только скажи, где Антон Игоревич, Валера и Антоша-младший?

- На стройке, Петрович, на стройке, - вместо Марины Витальевны ответил Андрей Викторович, - Антон Игоревич и Валера охраняют объект, а Антошку мы отослали, потому что он еще не дорос смотреть на такие представления 'только для взрослых' с голыми тетеньками.

- А Маринка, значит, доросла? - спросил Сергей Петрович.

- Марина - девочка, - ответила Марина Витальевна, - и ее голыми женщинами не удивить. Ну, что начнем, что ли? Все готово и солнце уже село.

- Начнем, - сказал Сергей Петрович, - Катя иди сюда и бери машинку, будешь у нас стригалем. Стричь во всех местах без исключения, чтоб не осталось ни одной волосинки. Дара, переведи Алохэ, что она пойдет последней, подведи ее сюда и стой рядом. Маринка, отдай Даре эти трусы и сбегай за моим ноутбуком, будем проводить паспортизацию. Андрей, подгони УАЗ и поставь его задом, чтобы получилось что-то вроде стола, а потом готовь коньяк для причастия. Серега и Гуг - по одной, медленно и печально, подводите дам к Кате и развязывайте им руки. Ну, и стойте рядом на всякий случай, чтобы не взбрыкнуло от страха. Заклейку с глаз снимать только в душе. Ну, товарищи, понеслась, душа в рай!

Полуафриканку, которая шла следом за Алохэ первой подвели к чурбаку и усадили на него. Немного подумав, Сергей Петрович распорядился освобождать руки, только тогда, когда надо будет постричь подмышками. Зажужжала, защелкала машинка. Дама подвывала от ужаса, а на землю падали свалявшиеся в паклю пряди черных волос. Закончив с головой, Катя, сморщив носик, два раз прошлась машинкой по лобку, потом, когда Сергей с Гугом освободили полуафриканке руки и задрали их вверх, и по подмышкам.