Что еще примечательно - мне стали сниться странные сны. Они были всегда почти одинаковыми, лишь с небольшими вариациями. Я видела свое детство. Я была маленькой девочкой, прижимающей к груди любимого медвежонка Тедди; я лежала в темной комнате, слушая, как за стеной негромко переговариваются родители. Мерно тикали старинные настенные часы, колыхались занавески на окне, и голоса родителей становились все громче и раздраженнее. Вместе с этим тревога росла в моем сердце; вот она уже перестала в нем помещаться - она вырвалась и заполнила собой всю комнату, материализовавшись в злобное чудовище, которое тяжело дышало, наклонившись надо мной. Я все сильней прижимала к себе медвежонка, шепча ему 'Не бойся...' и крепко зажмуривалась. И вот - я чувствую, как сильные ласковые руки взяли меня и понесли; и я ощутила легкость, и мой страх отступил. Открыв глаза, я увидела, что лечу над весенней, залитой солнцем землей. Леса, реки и озера проплывали надо мной - и я ощущала радость и ликование. Мои руки по-прежнему прижимали к груди медвежонка. Хорошо было лететь вот так, на чьих-то невидимых теплых руках. Но вдруг руки отпустили меня. Я падала, охваченная смертельным ужасом. Падала в пропасть. Пропасть дышала холодом и клубилась зловещим туманом. Мое падение замедлилось, и я увидела внизу необъятный первобытный лес, и среди него - яркое бело-голубое пятно. Внезапно я поняла, что это наш раскуроченный автобус, который возил нас в первомайскую поездку - и вспомнила все, что произошло. Осознание ужаса и безнадеги захлестнуло меня холодной волной. Но странно - я все еще была маленькой девочкой, и мой медвежонок доверчиво прижимался ко мне своим мохнатым тельцем...
В этих снах я никогда не касалась ногами земли, просыпаясь за долю секунды до этого момента, с бьющимся сердцем и пересохшими губами. Я со стыдом узнала, что кричала во сне, об этом мне сообщила Ольга, назидательно порекомендовав спать на правом боку.
Но, на каком бы боку я ни укладывалась, странные сны продолжали мучить меня. После этого я просыпалась с чувством тревоги и потребностью срочно что-то делать - но что именно - я, увы, не знала. Я никогда не относилась к приверженцам всякого рода мистики, однако замечала, что иногда сны дают какую-то подсказку - так работает подсознание. Но где я тут найду психоаналитика, который расшифрует мой сон? Наверняка эти примитивные русские даже не слыхивали о такой вещи, как психоанализ.
Поэтому я старалась справиться с этим сама. А поскольку днем обычно заняты были только мои руки, свободной головой я могла думать сколько угодно. Уж думать мне никто здесь не запретит.
Однако мои мысли все время убегали в неожиданную сторону. Почему-то больше думалось о практических делах - в основном о ненавистной теплице, которую нам приходилось строить по распоряжению вождя Петровича. Я с удивление обнаружила, что меня волнует, насколько она будет прочна, вместима, какие посадки лучше всего в ней сделать и как их расположить. И если поначалу меня преследовали апатия и раздражение, то теперь я стала интересоваться происходящим. Это могло означать только одно - самый тяжелый момент адаптации минул, и я начинаю привыкать. Очень ярко вспомнилась моя бабушка, которая частенько, вздыхая, повторяла: 'Ко всему человек привыкает...' Уж не помню, к чему она это говорила (наверняка ей не приходилось таскать стройматериалы), но она была абсолютно права. По крайней мере, могу сказать точно, что я привыкла к бане. Конечно, с ее первым посещением у меня связаны не слишком приятные воспоминания, но зато я обнаружила, что после принятия всех положенных у русских банных процедур по телу разливается приятная нега и улучшается самочувствие - и это явилось весьма приятным бонусом.
Кстати, я стала делать большие успехи в изучении русского языка. Языки вообще легко мне давались - я, помимо родного французского, вполне свободно владела английским и испанским. Всего месяц, как мы здесь - а я уже в состоянии понимать шестьдесят процентов русской речи (с разговорной речью, правда, дела обстоят не столь блестяще - мне плохо дается славянское произношение, но это пока что и не требуется). Когда я отвечаю урок Ольге, она смотрит на меня с таким плохо скрываемым удивлением, словно предполагает, будто я владею каким-то секретным способом изучать другой язык. По крайней мере, у нее нет ко мне замечаний - и это избавляет меня от лишнего унижения. Ну а вообще способ у меня, конечно, есть, и он очень прост. Я всегда использую его, чему бы ни училась. Нужно просто сказать себе: 'НАДО!' - и не отступать. Вот я и не отступаю. Я выживу даже здесь и назло всем добьюсь успеха.
o050279, Thanai, wlad.knizhnik и 18 других изволили поблагодарить
Поблагодарить
Руссобалтъ: Михайловский Александр
Имя или Цитата
Жалоба
#14 Михайловский Александр
Ведущий аналитик
Пользователи
Cообщений: 8 361
Поблагодарили: 44 739
Ташкент
Пол:Мужчина
Интересы:Политика, литература
Отправлено 28 мая 2017 - 11:04:13
Популярное сообщение!
3 ноября 1-го года Миссии. Пятница. Дом на Холме.
Сегодня утром вверх по Гаронне прошли первые стайки лососей, и эту весть принесла к нам на стройку Большого Дома быстроногая Маири-Марго. Лосось, идущий на нерест, на удочку или донку не клюет, поэтому Антон-младший просил разрешения взять пару кожаных челноков тюленей и поставить сеть. Но эта новость сильно встревожила Андрея Викторовича.
- Так, - резко сказал он, - насколько я помню - раз лосось пошел на нерест, то в самом ближайшем времени стоит ждать недружественного визита Волков?
- Стоит, - подтвердил Сергей Петрович, - если послушать мою жену, то эти Волки - отморозки, каких мало. Если им что-то понравится - то кулак, дубину или копье они пускают в ход даже не задумавшись, лишь бы добыть это что-то. Чтобы избежать гоп-стопа с их стороны, кланы с верховий Дордони объединяются в большие компании, когда идут на лосося. Слабого они ограбят не задумываясь - и ведь мимо них не может проскочить ни один клан, потому что их обычное место прямо на стрелке, где Гаронна сливается с Дордонью, то есть напротив нас.
- Нам такие соседи, которые ничуть не лучше людоедов, тоже не нужны ни в каком виде, - авторитетно заявил Андрей Викторович, - Неприятностей с ними нам точно не избежать, поэтому Антошку вместе с его девками с реки надо убирать, а вместо того выдвинуть на опушку леса наблюдателей, чтобы успели подать сигнал. Помнишь, как тут нас чуть было со спущенными штанами не застали.
- Помню, - ответил Сергей Петрович, - скажи спасибо, что времена сейчас бесхитростные и до специальных военных походов никто пока еще не додумался, и против нас будут не воины, а крышеватели ларьков, а то бы сидели мы в осаде, в любой момент ожидая какой-нибудь пакости.
- Да уж, - пожал плечами Андрей Викторович, - только воинов во врагах нам еще и не хватало. Да только и эти пакостники могут быть ничуть не лучше. У воинов вообще-то есть понятие о чести, а эти, как я понимаю, слова не держат, берут и убивают заложников, вырезают женщин и детей, и вообще ведут себя как последние козлы.
- Откуда дровишки? - заинтересованно спросил Сергей Петрович, - я тебе вроде бы ничего подобного не рассказывал...
- А причем тут ты? - удивился Андрей Викторович, - Не у одного тебя жена местная, мне Рана и Тами тоже немало чего рассказали, да и Нита старику Антону, должно быть, немало чего уже напела. Эти Волки тут у всех как любимая кровавая мозоль, и если мы их кончим, то все нам только спасибо скажут.
- Скажут, скажут, - проворчал Сергей Петрович, - потом догонят и еще добавят. Как бы они нас не меньше Волков бояться не начали. Насколько я понимаю, жизнь у местных настолько тяжелая, что кровавые разборки тут совсем не в моде. Потеря одного-двух охотников может поставить клан на грань голодной смерти. Людоеды потому и были тут королями, что местные не умели драться насмерть. Эти Волки пользуются тем же самым, только они не режут, а стригут овец.
