И, даже не заглянув в свои покои, Зорти направилась в мастерские, чтобы подготовить необходимое оборудование. Работавшие там молодые парни, во главе с механиком Моррисом, долго смеялись, когда принцесса выложила им свой план, и сразу же принялись за дело. Сама Зорти так же заправски орудовала отвертками, гаечными ключами и паяльником. Наконец, когда работа была окончена, друзья провели контрольные испытания, и оставшись довольными, тайком потащили все это в центральный зал, где должен был состояться прием, разместили, прикрутили и тщательно замаскировали. К тому времени столы уже накрывали, ради такого случая - не роботы, а живые поварята, и они, конечно, тоже поучаствовали в подготовке предстоящего сюрприза. За этими делами и прошел почти весь день до вечера.

Увидев, что по окончании приготовлений осталось еще некоторое свободное время, принцесса все же посвятила его тренировке. Она отправилась в тир и принялась палить из бластера по своим излюбленным мишеням - копиям статуи Венеры Милосской. Больше всего на свете Зорти ненавидела богиню любви, и не жалела времени на то, чтобы расстреливать ее изображения. Эти копии роботы отливали для нее из специального пластика каждый день и устанавливали на подставки, имитировавшие движение и нападение. И за одну тренировку принцесса уничтожала двадцать изображений бесстыдной богини.

И совсем уж под конец принцесса отправилась в придворный театр, где у нее так же были друзья среди младших актеров, и запаслась коробочками с гримом. И, впервые за день зайдя в свою комнату, заперлась и изобразила под глазом живописный синяк, а так же несколько ссадин на скулах.

Дальше предстояло облачиться в парадный наряд. Обычно принцесса носила везде, кроме тренировок в единоборствах, одежду немарких цветов - черного или темно-синего. Но на приемы приходилось напяливать нечто более представительное. Хорошо хоть, еще в самом раннем детстве она отстояла право никогда не носить платьев. Еще чего не хватало - выглядеть как какая-нибудь инфанта Маргарита с картины древнего испанского художника Диего Веласкеса, чтобы диаметр цилиндрической юбки был втрое шире плеч! И король был очень рад этому решению дочери. Но хотя бы брючный парадный костюм ей все же навязали.

Итак, принцесса натянула все, что полагалось и рассовала по карманам все, необходимое для нынешней авантюры. Потом сорвала со своего камзола пару пуговиц, разодрала манжет и воротничок, закатала вверх правую штанину, а с левого бока выпустила рубашку из брюк. Ей не было жалко труда портных потому, что пошивом занимались совершенно неразумные роботы. Ведь никто из более-менее разумных созданий во Всеславии не согласился бы на подобную работу. Наконец, принцесса поставила последний штрих, вылив себе на ладони синие чернила из чернильницы пушкинских времен, которыми представители династии пользовались в торжественных случаях.

... В главной дворцовой зале, где обычно проходили королевские приемы, уже давно стоял гул недовольных голосов. С назначенного момента начала приема прошло уже около часа, но принцесса, без которой нельзя было даже присесть на стулья, куда-то запропастилась. А она, конечно же, специально решила потянуть время, и заодно сбегала на улицу, погуще изгваздав в черной грязи специально надетые тяжелые ботинки.

Помимо чрезвычайного посла Упдрагсона, на ужин был приглашен и весь состав постоянного посольства Всегермании. Оказалось, что одевались они точно так же чуднО и старомодно.

- Простите, любезный, - обратился, наконец, герр Упдрагсон к Котвице. - Но где же, черт возьми, принцесса? То ее ищешь черт-те где, то ждешь черт-те сколько.

- Простите, господин посол, - хладнокровно отвечал дворецкий. - но Ее Высочество имеет право не спрашивать ни на что разрешения у лиц, более низких по статусу.

Пристыженный дипломат громко засопел и повернулся к королеве, ища защиты, но потом раздумал и махнул рукой.

В этот момент высокие двери залы распахнулись, и на пороге показалось стройное и гибкое существо, обряженное в дорогой, но совершенно растрепанный костюм и... размахивавшее в воздухе сразу обеими ногами! Да, принцесса явилась на королевский прием, стоя на руках. Девочка окинула собравшихся насмешливым взглядом и, быстро переставляя ладони по полу, приблизилась к герру Упдрагсону.

- Здравствуйте, здравствуйте еще раз, господин посол, - произнесла Зорти, не меняя позы. - Вот вам моя рука. Или что там еще попалось.

И она протянула прямо к носу посла правую ступню в густо перепачканном жирной уличной грязью ботинке. Герр Упдрагсон лишь невольно отшатнулся и замахал руками. Зорти же вздумала именно в этот момент встать на ноги, да так, что ударила его подошвами в грудь. Несчастный отлетел назад, к стене зала, и едва удержался на ногах.

Девочка же заливисто захохотала, указывая на него правой рукой, уперев в бок левую, и прогнувшись назад в талии.

Наконец, отсмеявшись и окинув взглядом залу, Зорти отметила про себя, что все идет по плану - недовольство публики все больше нарастает.

- Ура, а вот и шамовка! Целый день ничего не жрала! - воскликнула принцесса, картинно потирая руки, как будто только что увидела накрытые столы.

С этими словами она плюхнулась на свое обычное место, за соседним столом от королевского и, прямо руками, без всяких там вилок, схватив с ближайшего подноса запеченную ногу альдебаранского ящера - весьма дорогое и редкое блюдо - впилась в нее с тигриной жадностью. Видя это, дворецкий понял, что весь этикет пошел прахом, и поспешно прокричал:

- Ее Высочество прибыла! Прошу садиться, господа!

Зорти же, не обращая никакого внимания на происходящее кругом, поспешно и как можно неряшливее обкусала ногу ящера со всех сторон и запустила ее вдоль стола. Обглоданная кость попала прямо в лоб какому-то неуспевшему сесть дипломату, и он рухнул на стул.

Посол Упдрагсон, все же добравшийся до стола, поднял огромный бокал с красным вином и начал произносить тост за дружеские и добрососедские отношения между великими королевствами Всегермания и Всеславия. Но не успел он закончить, как в бокал нырнула тяжелая раковина от сириусского моллюска, которую только что опустошила принцесса. Бокал остался цел, но почти все вино выплеснулось на белоснежную манишку посла, и тот от неожиданности сам грохнул бокал об пол. Заметим, что Зорти нарочно постаралась сорвать именно этот тост.

Впрочем, мало кто из посольских обратил на все это внимание - они уже были всецело заняты едой. Принцесса же, тем временем, продолжала совершенно варварски поглощать изысканно сервированные яства. Она беспорядочно хватала куски разных блюд целыми пригоршнями и на показ изо всех сил запихивала себе в рот, старалась чавкать как можно громче, выплевывала попадавшиеся косточки и хрящи прямо в лицо гостям, опрокидывала кувшины и бокалы, переворачивала тарелки, стучала кулаками по столу. Наконец, Зорти утерла перепачканное лицо рукавом и отвалилась на спинку стула. Ее левая рука незаметно скользнула в карман, и началось...

Большой серебряный кувшин с вином, стоявший посреди самого длинного стола, внезапно плавно поднялся в воздух и, наклонившись под углом ровно в сорок пять градусов, ни секундой больше или меньше, двинулся над головами посольских, поливая красной жидкостью их шикарные костюмы. Некоторые так и застыли в шоке, а те, кто был не так глуп, подставляли открытые рты, однако и это не спасало их одежду. Кто-то смеялся, кто-то негодовал, кто-то визжал от ужаса, но это были еще цветочки.

Один из гостей протянул было руку к огромному вареному крабу со звезды Канопус, как тот вдруг больно схватил его за палец. И, мало того, приподняв за этот самый палец, плавным каратистским движением перебросил через стол позади себя.

Какая-то дама с очень высокой прической намеревалась положить себе маринованного сухопутного осьминога со звезды Шидар. Как вдруг этот моллюск величиною с тарелку, напружинил свои щупальца и прыгнул прямо ей на голову. Дама завизжала, а осьминог упрыгал дальше, унося с собою ее огромный парик, под которым оказалась сверкающая лысина.