Принцесса тут же вернулась в кафе и торжественно протянула книгу обалдевшему мальчику:

- Вот, держи. Это тебе подарок. С днем рождения!

- Ваше... - начал было Том, но сообразив, что кругом люди, воскликнул: - Клер! Сестричка! Я об этом и мечтать не мог!

И тут же повис у нее на шее.

- Ну, чего бы тебе хотелось еще? - спросила Зорти.

И, увидев растерянное лицо пажа сообразила, что он не привык чего-либо хотеть, да и не знает, что же еще радостного может быть в жизни.

Кстати, следует заметить, что через несколько дней, уже на следующей планете Зорти пришло в голову заменить сельский наряд Тома на более цивилизованный. Почему же она не сделала этого в выбранный день рождения? Да просто потому, что никогда не считала тряпки подарком, способным вызвать радость. Не считал так и паж, как и всякий настоящий мужчина, но был несказанно рад вниманию со стороны принцессы.

- Хочешь, пойдем в театр? - спросила девочка.

Том, не в силах произнести ни слова от восторга, только кивнул. Они вышли из кафе, и Зорти стала искать глазами афиши. А найдя, поняла, что на этой планете с театрами не густо. Собственно, настоящий театр оказался лишь один - Дом Культуры Работников Космопорта. Но сегодня в нем не было спектаклей, а был... Девочка не поверила глазам - сольный концерт Лены Флёровой! Вот как далеко она забралась с гастролями!

- Идем скорее! - Зорти потянула пажа к кассе. - Это лучшая певица в галактике!

Надо сказать, сама Зорти до сих пор видела Лену только в опере - та, почему-то, пела под гитару лишь далеко за пределами Зеванограда, а у принцессы было так же мало свободного времени, как и у певицы, и она не могла поспеть за ее гастролями. Но сейчас пришлось взять билеты в один из задних рядов - мало ли что может случиться.

До начала концерта оставалось еще минут пятнадцать, поэтому Зорти, усадив Тома на положенное место, отправилась прямиком к директору - расспросить, не выступали ли здесь недавно звездные цыгане. Выяснилось, что выступали, но только совсем не звездные, а самые обычные земные цыгане из всеславского театра "Ромэн". Ну, а как вы уже знаете, настоящие земные цыгане уже тысячу лет, как были совершенно порядочными гражданами, а артисты театра, конечно же были ими и раньше.

Но вот, наконец, прозвучал звонок, и Зорти пристроилась рядом с Томом.

Лена вышла на сцену - как всегда стройная, воздушная, в строгих темных брюках и свитере, со славянским обручем в умеренно длинных волосах. Гитара у нее была самая обычная, акустическая, без всяких наворотов, с очень широким кузовом и шестью простыми серебряными струнами - нейлон никак не годился для ее яростной, удалой манеры игры. Она исполняла песни на стихи старинных земных поэтов, которые положила на собственные мелодии - простые на первый взгляд, но долго не отпускающие. Спела и несколько арий из "Орлеанской Девы". На знакомых до боли словах о полях и лесах принцесса чуть было не пустила слезу, но посчитала нужным сдержаться при паже. Юная певица держала зал в полном напряжении добрых два часа, и даже из заднего ряда было видно, как пот ручьями льет по ее точеному лику. Но вот прозвучал последний аккорд, девушка, слегка покачав грифом, чтобы звук задрожал, отцепила ремень от гитары, коротко поклонилась и стремительно упорхнула за кулисы. Вслед ей летели букеты, но даже взглянуть на них ей было некогда - неуловимая Лена спешила на следующую планету.

Как ни странно, оказалось, что Том, благодаря урывочным визитам в библиотеку, знал многих поэтов из тех, чьи стихи исполняла Лена, знал и о том, что на старушке-Земле был великий композитор Чайковский, но никогда не слышал вообще никакой музыки, кроме полунеприличных песен подвыпивших крестьян. Правда, поскольку Лена пела на всеславском, русском и латышском, мальчик не понимал большинства слов, но колоссальная душевная энергия певицы и ее звонкий молодецкий голос буквально сразили его.

Ну а пока, выйдя из театра, Зорти решила просто прогуляться по улице, неспешно осматривая местные пейзажи. Том не смолкал, выражая восторги по поводу всего, происшедшего за день. Мешая французские, немецкие, английские и даже славянские слова - а знал он их, как оказалось, не так уж мало - мальчик взахлеб тараторил о том, как все было прекрасно. И для принцессы тоже все как будто светилось праздничным салютом, хотя откуда ему взяться на такой планетке? Уже наступила ночь, и фонари на длинных бетонных столбах плавно плескали по земле и стенам зданий золотистые блики. И как будто играла фортепьянная музыка тихого домашнего счастья. Принцесса думала о том, что впервые самостоятельно устроила праздник для кого-то, и это согревало ее уже довольно обветренную бедами душу.

"Брат" и "сестра" двигались по улице прогулочным шагом, заглядывая во все закоулки, куда только было можно, часто останавливались, чтобы полюбоваться различным диковинным аппаратами и необычными зданиями мастерских. Правда, вскоре выяснилось, что места для прогулок тут не так уж и много, и через пару часов дорога вновь вывела их к пассажирскому порту. Зорти подумала было, что они обошли всю планету по меридиану, однако потом сообразила, что та все-таки была слишком велика для этого. Ну что ж, можно и порт как следует осмотреть, времени-то еще навалом.

Зайдя в зал ожидания, принцесса остановилась у киоска Космопечати, неожиданно напомнившего ей виденные в кино киоски на провинциальных вокзалах старушки-Земли. Это было не строение, а что-то вроде трех письменных столов из желтого дерева, образующих каре, внутри которого сидела живая продавщица, а позади, на стене, располагался застекленный стенд с тонкими книжками местных поэтов. На столах лежали газеты - здешние перепечатки столичных изданий всех хозяев этой системы на разных языках, а так же местный листок "Новости космопорта 3986109". Причем продавались отдельные варианты на каждом из пяти здешних официальных языков. Зорти сперва боролась с желанием купить такую газету на память об этой уютной вечерней планетке и об этом как будто волшебном, чудом перенесенном из прошлого киоске, и возражала себе, что в бегах не стоит заводить целую походную библиотеку, которая при ее характере станет расти, словно снежный ком. Девочка рассеяно перелистнула первую страницу - и увидела портрет Лены Флёровой на сцене и репортаж о концерте на целый разворот. Надо же, и когда только успели! Тут уж все аргументы как ветром сдуло, и Зорти протянув продавщице свою карточку, сгребла по экземпляру "Новостей" на каждом языке. Не такая уж и ноша, тем более формат газеты позволял легко вложить ее в книгу Тома.

Делать было пока что нечего, и они с "братом" расположились в креслах зала ожидания, сделанных из цельной изогнутой фанерки, и закрепленных рядами на длинных металлических стержнях. Устроившись в переднем ряду, беглецы принялись читать газеты - Том, конечно, взялся за всегерманскую версию, а Зорти, читавшая очень быстро, успела сравнить все пять вариантов, до последнего слова и пришла к выводу, что переводчики здесь довольно толковые. Да и сама статья, подписанная странным именем Евграф Кули, была написана талантливо и со знанием дела - чувствовалось, что этот репортер прекрасно осведомлен и о творчестве самой Лены, и о жанре гитарной песни вообще и даже о постановках многочисленных опер, посвященных Жанне за тысячу с лишним лет. Принцесса вообще испытывала необъяснимую симпатию к провинциальным газетам, и во время разных поездок привозила их иногда вместо всех сувениров. Было в них что-то такое теплое, уютное, как сами маленькие городки, породившие их. Да и кто только не начинал свой путь с подобных газет! Например, Александр Беляев, тот самый, что придумал Ихтиандра. Недавно Зорти прочла последний том его полного собрания сочинений, изданного в 2084 году, который целиком состоял из статей. Большинство из них он написал еще до революции для газеты "Смоленский вестник". В те годы писал он, в-основном, о театре, и хотя Зорти не была такой уж заядлой театралкой, статьи Александра Романовича захватили ее не меньше, чем его проза. Мало того, что в них чувствовался и прекрасный литературный стиль, и образованность автора. Благодаря этим статьям перед глазами принцессы так и вставали картины тысячелетней давности - она так и видела здание провинциального театра, окружающие его дома, улицу, пешеходов и коляски извозчиков. Виделась и публика, заполнявшая зал - важные кавалеры и дамы с биноклями, рабочая молодежь, занимавшая галерку. Слышались аплодисменты и свист, крики, выражавшие то восторг, то недовольство... И хорошо, что газета была именно провинциальной, создавала атмосферу именно не очень большого города, а не помпезных столиц. И теперь принцессе подумалось - кто знает, каким литературным великаном станет в скорости автор нынешней статьи о концерте, Евграф Кули?