Спустя несколько минут Артур скатился с нее и лег рядом. Вот так всегда после секса – пустота. Пустота и желание смыться подальше, не видеть ее влюбленных глаз, не слышать ее голос.

– Артур, – Алена положила голову ему на грудь, и он по привычке обнял ее за плечи, – у нас будет ребенок.

Чернышев тяжело вздохнул: "Ребенок? Хм…  Чудесная новость. Мне попрыгать от счастья, закружить тебя в воздухе? Ну и нафиг мне сейчас ребенок? Хотя, нет. Наверное, все же ребенок – это неплохо. Она будет занята, оставит меня в покое и о разводе больше не заикнется. Еще один Чернышев…  Даже забавно. Для моего статуса не помешает".

Артур прижал к себе Алену крепче:

– Вот и хорошо, радость моя, чудесно. Ребенок – это просто здорово. Родишь мне сына.

Он почувствовал, как Алена расслабилась, начала гладить его по груди.

– А если девочку?

– Значит девочку. Срок какой?

– Месяца три, врач сказал. Артур, ты рад? Ты счастлив, что у нас будет малыш?

Чернышев освободился от ее объятий быстро встал и пошел в ванную, уже оттуда он крикнул, намыливая волосы шампунем:

– Очень, счастлив. Ты даже не представляешь насколько. Одевайся, Алена, нам через час нужно быть в ресторане.

К этому вечеру я готовилась тщательно. Нет, я, наверное, простояла перед зеркалом часа три. Результат меня вполне удовлетворил. Я любила меняться. Мне нравилось воплощать разные образы. Сегодня я хотела быть сексуальной. Нет, не просто сексуальной, я хотела, чтобы он увидел меня и весь вечер ерзал на стуле от неконтролируемой эрекции и, черт возьми, будет ерзать или я не Инга Орлова. Последний штрих – духи. Неизменная "Шанель Мадмуазель". Когда-то старая подруга Германа, Ольга, он ее за глаза называл княгиней Ольгой, научила меня искусству соблазнения. Я часами слушала эту мудрую женщину, необычайно красивую для своего возраста и перенимала от нее уроки жизни. Ольга говорила, что красоты слишком мало. Красивым может быть и шкаф в зале, и замочная скважина в двери, и картина на стене. Но проходит время, мы привыкаем к этой красоте и больше не замечаем. Человек отличается от предмета способностью меняться, перевоплощаться. Женщина должна быть с шармом, неповторимой изюминкой, со своей личной «подписью». В женщине должна быть порода. В каждом движении, в каждом слове чувствоваться подтекст. И я старалась соответствовать. Через пару месяцев таких уроков Герман начал брать меня с собой на важные встречи и приемы. Он вывел меня "в свет".

Этот вечер для меня был важнее, чем первый бал у дебютанток королевской семьи. Мой первый выход на сцену – и от него многое зависело. Артур должен испытать самые противоречивые чувства: от ненависти, до сумасшедшего желания. Он должен понять, что перед ним сильный противник, а не очередная любовница Новицкого. И это будет трудно, особенно с Чернышевым, для которого женщины созданы только для одной цели – секса. Так что я должна быть и сексуальной, но в то же время недоступной, умной, лаконичной.

– Милая…  Ну, ты скоро? Я уже заждался. Ты же знаешь, что ночью я улетаю.

Герман зашел в спальню, поправляя галстук и замер, глядя на меня. По выражению его лица я поняла, что выгляжу сногсшибательно. Герман всегда со мной честен, если бы что-то было не так, он бы сказал.

– А может, останемся дома? – это все что он смог выдавить и нервно поправил волосы.

Я засмеялась, довольная его реакцией.

– Ну уж нет, я этого события ждала слишком долго. Что скажешь? Я тебе нравлюсь?

Я кокетливо повертелась перед ним на каблуках.

– Еще раз так сделаешь, и я никуда не поеду, – проворчал Герман, а потом все же улыбнулся.

– Плутовка, хитрая лиса. Когда они тебя увидят, то акции отдадут бесплатно.

Я чмокнула Германа в щеку, потом взяла под руку и повела к дверям. Мне не нужны акции, мне нужен Чернышев. Плачущий Чернышев, раздавленный Чернышев, влюбленный Чернышев. А акции – лишь средство достижения цели. Как и Новицкий.

Встреча должна была состояться за городом в шикарном закрытом ресторане. Когда я переступила порог ярко освещенной залы, то поняла, что нервничаю. Не просто нервничаю, а у меня предательски трясутся коленки и даже потеют ладони. Герман почувствовал мое состояние. Он удивленно на меня посмотрел:

– Можно подумать, это в первый раз. Расслабься, милая. Я рядом. Они не посмеют слово тебе сказать.

Достаточно взгляда, а Артур умел взглядом убить, раздавить, растоптать. Этого у него не отнять. Я заметила их сразу. Официанты суетились рядом с их приват-столиком, постоянно наготове броситься выполнять малейшую прихоть. Артур пришел не один, рядом с ним я увидела Алену – и краска бросилась мне в лицо. Не думала, что все еще могу нервничать по этому поводу. О том, что Чернышев женился, я знала давно, но знать и видеть – разные вещи. Меня передернуло, когда я заметила, что он что-то шепчет ей на ухо, и она мило улыбается. Алена никогда не пробуждала во мне теплых чувств, и не потому, что я ревновала, а потому что не понимала, как можно безропотно терпеть рядом такого негодяя. Он изменял ей каждый день, каждую ночь. Неужели она со всем этим смирилась. Сидит, улыбается, насыпает ему салатик. Дура. Хотя, я не могла не отдать ей должное – она красавица. Натуральная блондинка с нежным цветом лица и красотой фарфоровой куколки, хрупкой и нежной.

У Артура вид был скучающий, пока он не заметил меня и Германа. Я видела его реакцию: вначале удивление, а потом саркастичная усмешка, презрительная такая, уголком рта. Он мне кивнул, давая понять, что узнал. Рахманенко поднялся нам навстречу, пожал руку Герману, потом окинул меня оценивающим взглядом. Оценил высоко – это я поняла по циничному блеску в его прищуренных глазах неопределенного цвета. Владелец «ТрастингСтроя» учтиво поцеловал мне руку, не спуская с меня пытливого взгляда, от которого по коже пробежал холодок. Но меня, как всегда, спасла моя выдержка, я улыбнулась ему одной из самых лучезарных улыбок, демонстрируя всем своим видом, что опасности не представляю. Я просто кокетливая молодая женщина, довольная своим статусом. Еще рано показывать коготки. Еще не время.

– Алексей Андреевич, – представился он мне, явно недооценивая мою осведомленность, и я расслабилась. Игра удавалась на славу.

– Это мой зять Артур, с ним вы будете работать непосредственно и моя единственная прекрасная дочь – Елена.

Мне даже захотелось расхохотаться. Елена Прекрасная, Василиса Прекрасная и Артур-дурак. Чернышев пожал руку Герману, снова кивнул мне.

– Вы знакомы? – удивленно спросил Герман и я быстро, наверное слишком быстро ответила:

– Нет, – а потом посмотрела на Артура, ожидая его реакции, он ухмыльнулся, окинул меня наглым взглядом и подтвердил мои слова. Я не смутилась, сегодня я была уверенна в себе как никогда и видела, что стрела достигла цели: синие глаза вспыхнули, он мысленно уже давно меня раздел и уложил в постель. Нет, не в постель, только не он. В его мыслях я, наверное, отдаюсь ему в туалете или на лестнице. Невольно почувствовала, как сама невольно представляю себе подобную сцену и разозлилась, когда по телу прокатилась неконтролируемая волна желания. Я знала, какой он безудержный в любви, я знала какой он страстный любовник и, черт подери, я все еще хорошо помнила, как содрогалась от наслаждения в его руках.

Мужчины решили посадить меня рядом с Аленой. «Приятное» соседство – ничего не скажешь. Впрочем, врагов нужно знать в лицо, а Алена – мой личный враг номер два. Я должна понять ее характер, слабые места, чтобы потом умело ею манипулировать. Было бы неплохо даже стать ее подругой, но об этом я подумаю позже, пока что не помешало бы прощупать почву.

Мужчины перешли к делу не сразу, они обсуждали политику, потом меню ресторана, а я все это время слушала болтовню Алены. Точнее делала вид, что слушаю, на самом деле я ждала, когда они заговорят об акциях. В воздухе витало напряжение, и все играли свои роли в спектакле под названием «учтивость». Рахманенко и Чернышев наверняка испытывают желание нас разодрать.