— Поздно уже для закусок, Рута, — ответил маркиз, даже не обернувшись в сторону девушки. — Пойди на кухню, скажи, чтобы ужин собирали. И приготовь комнату для барона, он останется на ночь.

— Как пожелаете, ваше сиятельство, — присела та. После чего неспешно удалилась, покачивая бедрами. Хранитель первой заставы, проводив ее взглядом, с одобрением прищурился.

— Или на пару деньков у тебя задержаться, что ли? — протянул он.

Маркиз, отвлекшись от кувшина и оценив подернувшиеся масленой пленкой глаза соседа, не удержался от смешка.

— Я смотрю, со всех сторон тебя прижало, дружище! Живи, сколько хочешь. Дом полупустой.

— И в чем подвох? — уточнил барон. — Девчонка самый сок, всё как ты любишь.

Астор с постной миной подвинул товарищу наполненный стакан.

— Хоть насовсем забирай, — зевнул он, оставив вопрос без ответа. Д» Освальдо саркастически фыркнул.

— Угу! Куда забирать-то? К Абель, да подать ей эту милашку сразу на блюде? Побойся богов, Астор, я же не убийца, — барон сделал большой глоток разбавленного ледяного вина, выплюнул на тарелку попавший в рот кусочек красного апельсина и помрачнел. — Хватит с меня и Шенга. Зверь до сих пор от едкого корня отходит, только-только язык зарастать начал. И это дракон, а девчонку смазливую завтра же из дому вперед ногами вынесут… Женщины! В каждой по три демона, и все трое друг другу с утра до вечера глотки рвут!.. Ты же помнишь, какой она была, Астор, — и куда все делось? Как подменили, а с чего, спрашивается? Я раньше с заставы домой летел — лошади отставали! Нынче же, стыдно сказать, хоть и вовсе в стойло драконье переезжай, до того всё опостылело…

— Ну, — после паузы отозвался маркиз, поднося к губам свой стакан, — мало кого из жен радуют внебрачные дети. Абель понять можно.

— Можно было бы, — с нажимом произнес барон, — если б я Кайю в дом притащил. И после свадьбы, а не до! Да Абель мне тогда даже невестой еще не была, когда дочь родилась. Драконам мне дитя скормить надо было, что ли?.. Оскорбили ее, ты погляди, на другую взглянуть осмелились! Можно подумать, кругом одни праведники!.. Вспомнить хоть Вэйделла в свое время — гулял, аж шуба заворачивалась, супруги законной не стеснялся, и что? Душа в душу живут, не хуже других, у которых тоже через одного рыльце в пушку. Один я как проклятый!

Он снова зло сплюнул на пол. Астор покачал головой.

— Брось, — успокаивающим тоном сказал он. — Нашел, кому завидовать — Вэйделлу! Да они с графиней друг друга стоят. А ты по крайней мере можешь быть уверен в том, что твои сыновья — действительно твои. Остынь. Абель все равно уже не переделаешь, да, может статься, она и отойдет со временем — в конце концов Кайи здесь больше нет…

Карлос Д» Освальдо, что-то невнятно буркнув себе под нос, вновь приложился к стакану. На такие чудеса, судя по всему, он даже не рассчитывал. Маркиз оглянулся на дом — не несут ли ужин? — и спросил:

— Кстати, что Кайя? Уже добралась?

— До столицы путь неблизкий, — отозвался барон. — Нет еще, наверное, иначе сообщила бы. Но вот-вот должна. — На губах его мелькнула слабая улыбка. — Майло, денщика моего старого помнишь? Он уж лет десять как к дочери перебрался, в Мидлхейм, на северную окраину — так я пока Кайю к ним туда и отправил. Его высочество велел, чтоб без лишнего шуму, пусть, мол, месяц до вступительных испытаний где-нибудь подальше от границы проведет, а все остальное, дескать, уже не моя забота. Хоть что-то хорошее, а? Глядишь, в этот-то раз поступит! Коль уж сам принц…

Астор раздумчиво кивнул. Участие в судьбе девушки будущего короля было уже гарантом успеха. Кумовство везде цветет, как алмарская плесень, Даккарай не исключение, но затирать бесспорный талант на глазах у его высочества никто из совета школы не посмеет.

— Боги милостивы, Карлос, — сказал маркиз Д’Алваро. — Они никогда не отнимают, не даря ничего взамен. А твоя дочь достойна такой чести, из молодых наездников юга тягаться с ней может разве что Энрике. И в них обоих течет твоя кровь! Разве это не повод быть благодарным жизни?

Барон не ответил, но морщины на его крутом лбу чуть заметно разгладились. Доля правды в словах товарища была, и немалая. Кайя редкая умница и многого добьется, особенно теперь, а что до Энрике… Карлос, конечно, честил старшего сына и в хвост, и в гриву, но внутренне сам понимал, что на деле ничего, кроме жалости к матери, не может ему предъявить. Энрике был хорош — что в небе, что на земле. Лучшего наследника нечего и желать! «Еще бы невесть что из себя не корчил, — с неудовольствием подумал барон, — так цены б ему не было» Непробиваемое, хоть и наверняка показное равнодушие сына ко всему, будь то отцовская трость или его же неуклюжая ласка, частенько выводили Карлоса из себя. Ему виделось в этом какое-то ребяческое позерство, а барон был человек простой, к тому же горячий и вспыльчивый, вот и срывался — а после бесился еще сильней, понимая, что все было без пользы. Стащить маску с Энрике на его памяти не удавалось еще никому.

А, да и пусть их всех! Без того голова пухнет — и от жары, и от дрязг этих, от которых никуда не убежишь. Д» Освальдо, мысленно махнув рукой на свое неспокойное семейство, всласть потянулся и отпил еще вина. Красные апельсины, которые летом всегда добавляли в напитки вместе со льдом, откровенно горчили. Да, Астор дело говорит. Урожай в нынешнем году будет чистые слезы.

— Ужин-то скоро ли? — спросил барон. И посмотрел на багровое небо. — Солнце зашло.

— Сейчас… Гарет!

Из глубины дома донесся приглушенный звон бьющегося фарфора и бодрый голос денщика: «Сию секундочку, ваше сиятельство!» Не иначе как остатки сервиза добить решил, сиволапый, подумал маркиз. И гаркнул:

— Шевелись! Голодом нас уморить хочешь?!

Снова грохнуло и зазвенело. Маркиз скривился. Барон, чьи слуги перед ним ходили на цыпочках, осуждающе крякнул.

— Распустил ты их, Астор, — высказался он. — Этак ведь правда голодными ляжем.

— Ты же вроде сегодня спать не собирался? — поддел его друг. Карлос, не растерявшись, развел руками:

— Так сил-то мне, значит, вдвое больше понадобится!..

Они рассмеялись. Со стороны распахнутых дверей дома донеслись шаркающие шаги под аккомпанемент дробного дребезжания посуды. Денщик маркиза, при всей своей нерасторопности, всегда чувствовал, когда терпение господина начинало всерьез подходить к концу.

Душный стоячий воздух наполнился ароматами жареного мяса и пряных трав. Барон, оживившись, выпрямился в своем кресле. Маркиз Д’Алваро улыбнулся. «По крайней мере, — принюхиваясь, про себя вынес вердикт он, — с кухаркой мне точно повезло!»

* * *

Окутанная ночным покоем, давно уснула южная граница. Погасли огни крестьянских хижин, погрузились в тишину старые поместья, лишь караульные на стенах застав, сжимая в руках копья, бездумно таращились во тьму, да глухо взрыкивали в своих стойлах драконы. Им, истомившимся за день, хотелось свободы и неба.