Обычно пересадка в Париже на самолет до Киншасы происходит буквально бегом. На все дается один час, чего с учетом размеров аэропорта Шарль де Голль, многочисленных проверок и досмотров, необходимости хоть что-нибудь успеть схватить в duty-free едва хватает. Но клиенты вип-салонов выходят на посадку последними. Тебя приглашают в уже заполненный самолет, фактически провожают прямо до кресла, поэтому ты не боишься прозевать или проспать свой рейс. Сидим мы с Петром и обсуждаем нашу предстоящую миссию.

У нас был намечен очень плотный график встреч и переговоров в течение нескольких дней пребывания МВС в Конго. В том числе сразу по прилету, в тот же вечер, была запланирована встреча с одним из четырех вице-президентов ДРК (с остальными тремя МВС встречался во время первого своего визита в Конго). Конечно, закрадывались в душу некоторые сомнения, но ведь с нами летел МВС, Майкл, как мы его называли в студенческие годы. Он же очень опытный в этих делах, он тот самый Мюллер, которому можно верить, ведь он знает, что делает и что надо делать другим. Это вносило в душу спокойствие. И вдруг…

Не найдя МВСа в вип-салоне, мы стали ему звонить на мобильный. С десятого раза дозвонились, раздался знакомый голос, который радостно сообщил нам, что вчера в Лондоне отмечали крупнейшую в истории «Метрополя» сделку и рейс он проспал. Прилетит следующим рейсом, то есть через день. Сказал работать с Иоландой, действовать своими силами согласно ранее намеченному плану и складывающейся обстановке.

О как! Эйфория слегка улетучилась. Порадовались, конечно, за «Метрополь», выпили шампанского за удачную сделку, сосредоточились и отправились грузиться на самолет до Киншасы.

Все-таки бизнес-классом летать в Африку куда приятнее, чем эконом. И если на четырехчасовом плече Москва – Париж это не особенно заметно, то на восьмичасовом перелете из Парижа в Киншасу это ощущаешь в полной мере, особенно если у тебя рост под 190 см (вроде меня). Кресло можно разложить до лежачего состояния, надеть выданные теплые носки, запустить массажный ролик по позвоночнику, заказать коньячку и, забыв обо всем на свете, наслаждаться приятным полетом (как советует обычно перед взлетом вежливый французский командир экипажа), просматривая какой-нибудь фильм, слушая музыку или поспав пару-тройку часиков в тишине.

Юрий Гагарин 12 апреля 1961 года первым в истории облетел вокруг Земли и приземлился известным на весь мир. Тот полет занял 12 минут. Наверное, несколько секунд или минут он пролетал и над Африкой, может быть, даже над Конго. Наверняка волновался, когда приземлялся.

Спустя почти ровно 45 лет (25 апреля 2006 года) другие русские ребята, слегка волнуясь и пошатываясь после двенадцатичасового перелета, высадились на африканской земле, чтобы еще почти ровно через три года (1 апреля 2009 года) открыть там первый в истории стопроцентно российский банк и широко прославиться в узких кругах. Но тогда они еще не знали, что их ждет впереди, какие подводные камни и течения, какие взлеты и падения, и что получится в итоге, и от этой непредсказуемости жизнь казалась еще прекрасней и удивительней. Ведь надо же, как учат, мыслить позитивно!

Первое, что ты ощущаешь, когда выходишь в Киншасе из салона самолета на трап, – это нехватка воздуха. Дышать нечем вообще! Нет кислорода! Рубашка мгновенно прилипла к спине, пиджак бы снять, да все руки заняты ручной кладью, да еще видеокамера болтается. Да и кошелек в кармане пиджака, документы – упрут ведь, ясно дураку! Минут пять пешком идешь от самолета по живому полицейскому коридору к зданию аэропорта. Кругом одни черные лица, сильной радости на них не наблюдается, смотрят на тебя заинтересованно, с любопытством, как в зоопарке. В сторону – ни шагу, сразу просят идти в коридоре, где раздолбанный асфальт, и чемодан на колесах прыгает и ругается после гладких залов парижского аэропорта. Сейчас, спустя пять лет, к самолету подкатывает автобус, и пассажиров везут те же пять минут к главному входу, делая при этом круг чуть ли не по всему аэродрому.

Зал прилета. Паспортный контроль и багаж.

Пока не видно, чтобы нас кто-то встречал. Никто радостно руками не машет и не подает обнадеживающих знаков, мол, проходите без очереди сбоку, мы вас ждем.

Дышать нечем, народу битком, самолет был полный, на девяносто процентов афро-африканцы. Кондиционеров в зале нет, воды нет, в туалет лучше не заходить (настоятельно советуем вновь прибывающим не забыть сделать все необходимое еще в воздухе!), паспорта придирчиво смотрят еще до паспортного контроля при входе в здание. Проверяют внимательно прививочные сертификаты против желтой лихорадки. Без них не пускают. Рядом с инспектором санитарной службы два двухметровых амбала в белых (точнее, в грязно-белых) халатах с засученными рукавами и грязной сумкой с красным крестом стеной перекрывают вход. Прививки нет – могут сделать (страшно представить!). Петр как-то раз забыл, куда засунул прививочный сертификат. Ему любезно предложили пройти в комнатку. Он сначала не понял зачем, а потом видит – сумку эту грязную с крестом открывают и достают оттуда шприц огромный с уже насаженной иглой, показывают – снимай штаны. Петр сразу вспомнил, куда сунул сертификат, и быстро его нашел. Все-таки человек в минуты опасности проявляет чудеса ловкости, храбрости и памяти. Потом уже выяснили, что за 50 долларов можно купить разовый (!) сертификат без снятия штанов, но на вылете будет то же самое, так что лучше заранее… в Москве… и не терять…

Иммиграционный офицер спрашивает о цели нашего приезда. Говорим, естественно, бизнес. Как все белые. Ну не говорить же, что приехали банк открывать. Все равно не поверят и будут спрашивать дальше или найдут что-нибудь, к чему можно придраться, и будут вытягивать деньги.

Пытаемся получить багаж. Духота невыносимая, в битком набитом зале получения багажа белые, по-моему, только мы. У нас кроме наших чемоданов шесть больших коробок с кимоно и прочим спортивным инвентарем. Пока один вылавливает коробки, другой охраняет то, что уже достали. Вокруг нашей кучи коробок уже трутся какие-то люди и на приличном русском языке (наследие университета Дружбы народов имени Патриса Лумумбы) предлагают отнести, отвезти, поохранять и пр. Отбиваешься, как от назойливых мух, но они не уходят, все стоят в стороне и терпеливо ждут (ясно, что мы сами все это не утащим), пытаясь отогнать конкурентов. И вот мы уже в тесном кольце, и все смотрят на нас с интересом и ожиданием.

Как назло, нет одной коробки. Похоже, она застряла в Париже, так как транспортер уже полчаса как вертится пустой. На каком-то грязном бланке пытаюсь написать заявление на утерю багажа и всучить его чиновнику. Петр в это время держит оборону нашего багажа. Самое удивительное, что через три дня коробку действительно вернули, правда, за ней пришлось ехать в аэропорт. А мы уж и не надеялись.

Нас по-прежнему никто не встречает. Прошло часа три с момента прилета. Пытаюсь звонить по местным конголезским номерам, которые у меня есть, никто не отвечает. Ни один номер! Звоню в Москву (там уже двенадцать ночи, три часа разница), говорю дежурному в «Метрополе», что сидим в Киншасе уже три часа, никто не встречает, на звонки не отвечают. Девушка сочувственно выслушала, через несколько минут перезванивает и говорит, что ничем помочь не может, ни до кого дозвониться невозможно. Поздно.

Картина складывается достаточно комичная, если не сказать грустная. Два белых человека, взмыленные, взмокшие, в костюмах и при галстуках, с огромной кучей багажа отбиваются уже несколько часов от наседающих со всех сторон черных. Подходила полиция, пыталась нас препроводить на улицу, но мы стояли насмерть. Было ясно, что на улице нас если уж не съедят, то половину багажа точно уведут. Решено было ждать внутри до победного. Ну ведь должен же кто-нибудь нас подобрать! Периодически звоню по всем имеющимся номерам. Тщетно! Скоро в телефоне сядет батарейка, и тогда будет совсем весело! Что делать – непонятно. Позитивно мыслить становится все труднее. Листаю свою тетрадку, которую завел в Москве. И тут в своих записях обнаружил еще один номер телефона – сестры Иоланды (Вивин Молека). Я ей звонить не собирался (она была депутат госдумы, и я с ней никогда не общался), но уже выбирать не приходилось, что-то надо было делать. Звоню. Отвечают на незнакомом языке. С трудом объясняю, кто мы и кого нам надо, и – о чудо! – слышу «родную французскую речь». Радостно сообщаю, что мы из «Метрополя» и уже почти пять часов как ждем кого-нибудь в аэропорту. В ответ: «А вы разве сегодня прилетаете?..»