– Пусть будет так. Вы всё равно расскажите, – настаивал Чарли на своём, но вдруг осекся. – Но если не хотите, то не надо.

Анна вздохнула, наморщив лоб, призадумалась над чем-то неведанным призраку.

–Ладно. Но пожалуйста, обращайся на «ты». А то, как-то неудобно так, – ещё раз вздохнула. – Я как уже знаешь, живу здесь, – жест рукой в сторону озера. – Неподалёку, за парком. Ну, мне семнадцать и я учусь в школе, – немного помолчав, добавила. – И я чуть странная. Так все считают, даже мои родители, – она горько усмехнулась и перевела взгляд на озеро. – Но мне впрочем, всё равно, что считают другие.

– Я бы не сказал, что Ты *novis. (*странная лат.) – сделав ударение на «ты» проговорил призрак. – Я бы сказал, что ты очень даже интересная личность, – он склонил голову на бок и пристально посмотрел на Анну. – Не каждому бы хотелось общаться с мертвецом.

Анна смутилась от неожиданного комплимента со стороны призрака. Чарли тоже почему-то стало неловко. Он вздохнул. Чёлка снова упала ему на глаза. У Анны зачесались руки, чтобы убрать их с его прекрасных глаз. Он дунул на них. Безрезультатно. Убрал быстрым движением руки и посмотрел на Анну, приподняв бровь. Анна поймала себя на том, что тупо пялится на призрака и ещё больше смутилась. Она решила сменить тему.

– А ты? Что ты можешь рассказать о себе? И что такое «новис»? – поинтересовалась она.

Чарли слегка улыбнулся. Не смотря на то, что его улыбки всегда печальные, он выглядел ещё прекраснее, когда улыбался. Прям мистер Идеальность, лишь с одним малюсеньким недостатком. Совсем малюсеньким, даже незначительным. Он мёртв.

– Это означает Странная, – он вздохнул. – Про себя.. Ну мне вечно двадцать три, – печально улыбнулся Чарли, продолжая свой рассказ. – А если точнее, то уже примерно шесть веков.

Мои родители… мм… у меня были самые замечательные родители в мире, – он чуть помолчал и улыбнулся своим мыслям. – Джордж и Алисия Дикс. И старшая сестра Элена. Самая замечательная старшая сестра на свете. Я её очень любил… Но они уже давно умерли.. *Et ferefatur in alium orbem terrarum. (*перешли в мир иной лат.) – он отвёл взгляд на могилу. Из его груди вырвался горестный вздох. – А вот здесь похоронили меня.

Анне стало печально и неловко, что она задала ему этот вопрос и не знала, что сказать дальше. Чарли заметил её неловкость и улыбнулся.

– Уже прошло немало лет, а точнее веков. Так, что я привык к такой жизни. Если её вообще можно назвать жизнью.

– А как это быть всегда прозрачным? Ты можешь вообще к чему либо, прикасаться? Просто не могу поверить, что призраки существуют, – решила сменить тему и задать волнующий её вопрос Анна.

Чарли по-свойски улыбнувшись, отвёл взгляд.

– *Cogito ergo sum. (*мыслю, следовательно, существую лат.) – пожал он плечами.

Анна ничего не поняла. Что за привычка использовать непонятные слова? Но она ничего не сказала. Решила, что спросит потом.

– Быть призрачным… – он призадумался. – Если честно, то это никак. Я сам точно не знаю, что я чувствую или чувствую вообще. Это как тебе объяснить, одновременно знаешь, что существуешь и не существуешь совсем, – он посмотрел ей в глаза. – Если хочешь, то можешь прикоснуться.

– Может не стоит… – заколебалась Анна.

Ей как-то не хотелось прикасаться к призраку. Всё-таки это мертвец и всё такое…

– Стоит, стоит. Я знаю, тебе хочется прикоснуться. – Чарли сделал два шага в её сторону, она один назад. Он не унимался. – *Venit. (*ну давай лат.) Не надо бояться. От этого тебе ничего не будет. Абсолютно. Ну, разве, что руку может оторвать.

Чарли широченно улыбнулся, но вышло это у него очень плачевно. Анна вообще заметила, что он единственный человек, у которого, получается, так улыбаться, как будто клеймо печали было поставлено на его лицо, на его улыбку.

– Ха-ха. Не плохая шутка, – проговорила девушка, скрестив руки.

– Ну, или ты боишься? – он вскинул брови, словно в неподдельном удивлении, а на самом деле провоцировал её.

– Я?! Да ни за что… – поколебалась ещё пару секунд. – Твоя взяла, – всё же решилась Анна, и медленно так, слишком уж медленно подошла к нему.

Посмотрев исподлобья на него, нерешительно подняла руку и подвела к его груди. Хотела дотронуться до призрака, но её рука прошла сквозь него. Анна растерялась от этого и сразу же отдернула руку.

– Как будто засунула руку в холодильник, – прокомментировала она свои ощущения.

Чарли снова улыбнулся и сдул с лица непокорный локон.

– Но я не всегда прозрачный, – признался он.

– Как это? – Анна сделала шаг назад.

– Я могу быть и как нормальный человек. Плотным, – пояснил Чарли и закрыл глаза на пару секунд, сосредоточился.

Еле заметное свечение стало блекнуть, и понемногу, он переставал просвечиваться. Через несколько секунд Чарли и вовсе перестал быть прозрачным и уплотнился, став похож на обычного человека, ну не смотря на чрезмерную бледность и старомодную одежду.

– Прикоснись ещё раз, – распорядился он.

В этот раз Анна сразу же повиновалась. Подвела к его груди чуть дрожащую руку и… прикоснулась. Теперь её рука не прошла сквозь него, как в первый раз. Через тонкую ткань рубашки чувствовалась прохладная кожа. Он не был тёплым. И было ещё кое-что неправильное. Анна не сразу врубилась, почему так посчитала. Потом до неё дошло: сердце не билось.

Пару секунд она тупо пялилась на свою руку, покоящуюся на его груди. Потом широченно улыбнулась и снизу вверх посмотрела ему в лицо. Он был высоким. Макушкой, Анна доставала ему до подбородка. Чарли улыбнулся в ответ, как всегда по-свойски.

Анна почему-то покраснела и отдернула руку, отводя взгляд. Он кашлянул и тоже отвёл глаза. Девушка сделала шаг назад, покачалась на носочках обуви, похрустела пальчиками.

– У тебя красивые глаза. Они всегда меняют цвет? – поинтересовался призрак.

Она призадумалась, пораскинула в мозгах насколько можно быть откровенным с мертвецом… Потом ответила:

– Да всегда. Это зависит от моего настроения.

– Объясни. Как это? – спросив, он прислонился к дубу, скрестил ноги. Анна встала рядом с ним.

– Ну, когда мне печально или я злюсь, то они темнеют. И каждое моё настроение имеет свой оттенок серого. Плохие: оттенок потемнее. А когда я счастлива или мне весело, то они становятся светлыми.

Чарли поддался вперёд, от чего Анну обдало прохладным воздухом, и заглянул ей в глаза.

– Ты сейчас в хорошем настроении. Они у тебя светлее, чем обычно. *Quasi mane callum. (*как утреннее небо лат.) – заметил он.

Анна смутилась. Вот же наблюдательный! И подумала, что если он ещё раз скажет, хоть что-то на латинском, (а это был именно латинский язык) она его прибьёт. Хотя не знала, как можно прибить призрака. Но что-нибудь придумать можно.

– Ну да, – она наклонила голову на бок. – Интересно вести беседу с призраком.

– Что, правда? – почему-то удивился Чарли.

– Конечно, правда! Не каждый день же, с призраками разговаривают. Так? – он утвердительно кивнул. – Тем более, с добрыми. Ведь все же думают, и я, в том числе думала, что вы… плохие. Хотя я, конечно, не верила в ваше существование, но думала, если бы вы существовали, то были бы плохими, вот.

Чарли как-то криво улыбнулся.

– Так и есть, – медленно произнёс он.

– Что так и есть? – она вопросительно посмотрела на него.

Он вздохнул. У Анны промелькнуло в голове, что вздыхать, это ещё одна его привычка, как и печально, улыбаться.

– Ну, мы телесные существа делимся на две категории, – принялся неторопливо объяснять он. – Первые мы: призраки. Мы хорошие, потому-что, после смерти помним, кто мы есть. Заметь, это нелегко: Запомнить. И есть Вторая категория: Приведения. Вот они плохие. Только и думают о мести. Точнее они вообще не думают. В них только жажда кого-то прикончить, жажда мести.

Анна похолодела от этих слов. Значит где-то бродят привидения с жаждой поубивать кого-то?!