По дороге подслушала интересный разговор. Вышло случайно: шла медленно, не охала, не кряхтела, поэтому собеседники полагали, будто их никто не слышит. Разговаривали трое: магистр Тревеус, недавно выздоровевший магистр Айв и магистр Эдвин Лазавей. Если присутствие первого в стенах родного факультета не вызывало вопросов, то что делали в его кабинете ректор и магистр сущностей в разгар учебного дня – большой вопрос. Общеобразовательный факультет – не место для таких волшебников, студенты к ним в другие корпуса ходят. Нам предстояло бегать к боевикам на лекции магистра Лазавея.

Преподавательская совсем рядом, в двух шагах, но я туда не торопилась: любопытство пересилило слабость.

Обсуждали то самое трагическое происшествие в первый день занятий. Я оказалась права: нам вешали лапшу на уши, но с благими целями: чтобы не пугать.

– Вы полагаете, это все же покушение? – Даже не видя лица магистра Тревеуса, знала, он взволнован.

– Несомненно, – не задумываясь, ответил магистр Эдвин.

Тьфу, магистр Лазавей, Агния! Я студентка, нечего его по имени величать. Хотя Осунту Тшольке и вовсе мысленно звала «хвостатой стервой». К счастью, она пока ничего на общеобразовательном не преподавала, и ломать язык фамилией Тшольке не требовалось.

Прижавшись к косяку – дверь нужно закрывать, если секретничаете, а так – не взыщите! – вся обратилась в слух. Кто владеет информацией, тот владеет миром.

– Священнослужители? – подал голос ректор.

Он был поразительно спокоен для человека, обсуждавшего покушение на самого себя. Надо при случае пожелать ему здоровья: если бы не он, топала бы с узелком восвояси. Лучше, конечно, подарок сделать, но денег нет, все на книги и житье-бытье уходит. Да и не воспримет ли ректор благодарность как взятку?

– Я видел одного, – подтвердил магистр Лазавей. – И не только я. Они контролировали вброс заклинания. Создано оно не ими – хоть что-то хорошее! Остальное, увы, наводит на печальные мысли. Створы перехода открывали ассистенты. Значит, они сделали это сами, с помощью какого-то предмета. Атакующее заклинание тоже странное, не несет индивидуальности.

– Купленное, – резюмировал магистр Тревеус. – Я слышал, в других мирах делают подобные. Вам, Эдвин, о них известно больше нас: вы же владеете искусством перехода.

Осторожно заглянула внутрь и уловила кивок шатена. Как и плавное движение руки, сотворившее колеблющееся полупрозрачное нечто, напоминавшее грифельную доску. Магистр Лазавей писал по ней пальцами, а буквы стекали водой. Достигнув края доски, они исчезали с легким свечением. Настоящая магия! Хендрик обзавидовался бы!

Письмена сменились картинкой. Какой, не видела: слишком далеко. Маги обсуждали незнакомые места, делали предположения, куда же сбежали их злейшие враги. Больше всего преподавателей беспокоило, не избрали ли они Первосвященника.

– Воистину, беспечность приводит к печальным последствиям! – вздохнул ректор и хлопком в ладоши уничтожил магическую доску. – Мы предоставили событиям развиваться самим по себе, и змея ожила. Священники всегда ненавидели магов: мы якобы противны богу и ведем людей в объятия бесов.

– Перед тем как посыпать голову пеплом, нужно все проверить, – возразил магистр Тревеус. Он нервно расхаживал вокруг стола. – Не пророчьте новую гражданскую войну!

Только братоубийства для полного счастья не хватало! Новых костров, трупов и некромантов с вампирами, удачно дополняющих друг друга.

Поежилась от одной мысли, что налаженный мирок уйдет из-под ног. Как бы он ни был плох или хорош, но менять его на пепелище не хотелось. Преподаватели придерживались того же мнения, гадая, где притаились священники и каковы их планы.

Подслушать самое интересное не успела – нелегкая принесла в коридор гнома, встреченного в день поступления в академию. Звали его Каиркус Та’и, он заведовал академическим хозяйством. Словом, застукал меня сей субъект перед дверью декана и громко поинтересовался, что я там забыла. Мысленно ругнулась и с улыбкой сослалась на полный кретинизм. Не выучила, мол, расположение комнат.

Декан, разумеется, услышал голоса, распахнул дверь настежь и уставился как на шпионку. Состроила невинные глаза и заверила: плохо мне, умру, если не доползу до диванчика. Разумеется, упомянула лекаря, отправившего в преподавательскую. Похоже, магистр Тревеус пожалел, что зачислил меня в академию. Он тяжело вздохнул и предложил проводить. Согласилась, а в голове крутилось: я должна выяснить все о покушении. Любопытство и тревога до смерти загрызут, спать не дадут.

В ноябре меня угораздило заболеть. Всему виной дождливая погода. Бегала в тоненьком пальто и подхватила воспаление легких. Оно привело в лазарет. Уговорила разрешить Светане приносить конспекты и книги, жевала яблоки и читала. Когда пошла на поправку, переписывала лекции, зубрила формулы, даты, правила. Времени много, назубок все выучу. И со скуки таки многое запомнила, даже дроби с историей магии пошли. Нет, полюбить я их не полюбила, но хотя бы не плавала на занятиях. А учиться нужно хорошо, если хочу потом куда-то переводиться.

Единственное неудобство – вечно прыщавая рожа Минтора перед глазами. Не желала, чтобы этот мальчишка мной командовал, и закатила грандиозную истерику, когда тот отобрал учебник. В итоге за мной наблюдал сам лекарь, заодно учил разным премудростям, склонял заниматься врачеванием. Но я строго стояла на своем: ведьма, и никто больше.

Однажды не выдержала и спросила, как развить дар.

Магистр Аластас хмыкнул:

– Тебе развивать нечего. Но, – он подсластил пилюлю, – не все волшебники его имеют. Просто выбери свою специализацию.

– А какую надо? – ухватилась за его слова.

– Где заклинания простые. Никакой трансформации или атакующей магии.

Ну и что остается? Вороньи кости в горшках толочь?

Прочитав мои мысли, лекарь пояснил:

– Занимайся теорией магии, бытовой магией, той же лечебной. Может, рунная пойдет. Мой тебе совет: поработай пару лет помощницей мага, опыта наберись, потом сама поймешь, к чему душа лежит, и наоборот. Так, на одном упрямстве, ведьмой не станешь.

Понимающе кивнула. Хендрик то же самое твердил, только другими словами. К слову, скоро он приедет. Увидит в лазарете, заберет ведь. Фигушки, зубами вцеплюсь, не уеду!

В итоге, превозмогая ломоту, кашель и жар, читала, зубрила, старалась. До рези в глазах, с мыслью о долгожданном дипломе. Как оказалось, человеческие возможности безграничны. Причем не только мои. Муж нашел-таки время и явился раньше, чем обещал. По словам помощницы лекаря, скоро явится, а я лежу тут бес знает в чем, лохматая, в рубахе, с синяками под глазами от бдений над учебниками. Любая студенточка симпатичнее. Неприятно, когда другие женщины лучше тебя. Ладно, зато я умнее.

Стоило подумать о муже, как он появился на пороге палаты. Сложил руки на груди и смотрел с ухмылкой. Так и знала! Опять начнет поучать.

Кивнула: заходи, не покусаю.

– Проснулась?

Пожала плечами: будто незаметно? Не сплю, в здравой памяти и благостном настроении.

Муж подошел и устроился на стуле подле кровати.

– Учишься?

– Учусь, – подтвердила очевидное.

– Последняя в группе? – хмыкнул Хендрик и двумя пальцами поднял конспект. – Надо же, – удивился он, полистав тетрадь, – записи! Твои?

Обиженно поджала губы.

– Представь себе, я писать умею.

Неужели Хендрик не удосужился изучить меня за эти годы и полагал, будто женился на пустышке? Я ведь до замужества травами интересовалась, в приходском хоре пела, выиграла конкурс чтецов. Так обидно стало. Красивая мордашка и больше ничего?

– Ну как, можно собирать вещи? – бодро поинтересовался Хендрик. – Поучилась, хватит. Вот, заболела без меня, – беззлобно пожурил он.

Хочешь дурочку? Получишь!

– Разве ты со мной не побудешь? Дела, да?

Лицо мужа стало достойной наградой.

– Агния, перестань. Поиграла – и хватит!