Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Нет, объясни ка.

– За тот год с не большим, как она вернулась, пропали без вести три парня молодых. Привлекали органы неоднократно, но те разводили руками. Ничего на неё нет. Совпадение? Божечки мои, да хрена лысого. Прости мне грубые слова. Один раз да, два может быть. Три однозначно, что-то не так с ней.

– Ужас какой. Что прям, ни весточки вообще от пропавших? А родственники что говорят?

– Знают, только то, что они к ней подкатывали, но получали поворот от ворот.

– Я ничего не утверждаю, но пока не вижу никаких скрытых заговоров, мин и затаённых тигров в кустах. А увижу, скажу тебе первым.

– Хорошо. Ты у меня умничка, дай поцелую.

– Ну, Оля, мы же взрослые люди. Ну не надо этих ласк.

– Пока не благословлю не отпущу. – стояла она на своём.

– Мир с тобой. – я наклонился и она чмокнула меня в лоб.

– Ну, всё, теперь я спокойна. Предупреждён. Значит вооружён.

Я прошёл не к себе в комнату, а сразу в ванную. Снял с крючка тот самый кулон и надел на шею. Вот так. Ленивый душ, зубная чистка и я в кровати. По-моему я был предупреждён еще когда вышел от Яры в поле. А потом на кладбище. Но это же полная чушь. Ладно, утро вечера мудренее. Завтра к Михаилу и точка.

Глава 3: Байки и слухи

Тётя Оля объяснила, где Дом Михаила. На это раз я не поленился отвести её в прихожую, к карте деревни висевшей на стене. Она конкретно указала, где его дом, ссылаясь, что карта древняя, и его дом стоит над оврагом, что лежит за храмом. Ну, в деревне не заблудишься. Подумалось мне. Спросить дорогу всегда можно. Это тебе не по кладбищу шарахаться с нарисованной схемой от руки. Прохладный выдался денёк. Дошёл до храма, тут сложней нет. Спустился в овраг. Обходить его было не с руки. Слишком далеко, а время ценная штука, хоть и эфемерная. Поднялся, отсчитал третий дом, от условного направления ответвления оврага и увидел на соседнем доме флюгер. Он изображал охотника, верхом на лошади, с рогом-манком у рта, с бегущей рядом собакой.

– Я не я, если Михаил живёт не здесь. – сказал я вслух и направился к главным покрашенным в красный цвет, воротам.

Звонок в форме бубенчика меня изрядно повеселил. Нужно было дёрнуть (что я и сделал), шнурок, продолжение бубенчика, чтобы замкнуть механизм и сделать звонок.

– Здорово Лучемир.

– Здравствуй Михаил. Не ожидал застать тебя дома. Но раз уж ты здесь.

– Заходи. Ты чего такой весёлый?

– Да звонок твой доставил. Что за контора их клепает. Я бы себе такой же повесил. Гостям на радость.

– Да, поди разбери их кустарщиков из Косолапинцево. Что у них там за контора ума не приложу. Купил в том году на ярмарке. У них послезавтра, будет проходить очередная, можешь там и посмотреть. Я кстати туда опять поеду, можешь со мной.

– Я с удовольствием.

Рядом со входом, сидела гигантская, классическая немецкая овчарка и скосив голову в бок, умоляюще смотрела на меня.

– Какой, классный собак.

– Сука.

– В смысле.

– В прямом. Мхина зовут. Не спрашивай почему. Жена заморочилась.

– Скорее уж Махина. – я осторожно, погладил её по голове. – Самые умные собаки на мой взгляд. Доберманы ещё такие же умницы. Но это уже другие звери совсем.

– Ты осторожнее с ней. Она зимой так моему приятелю руку по локоть оттяпала. – я не поверил, но осторожно убрал с неё руку. – Ладно, ладно Мхина шучу, не смотри так на меня. Гулять сегодня тебя не возьму. Вон двор есть.

– Понимает.

– А то.

Он завел меня в свои владения. Ора трех детей я не услышал. Зато услышал звук контрабаса. Он показал мне пальцем, чтобы я говорил потише. Живая музыка рождала во мне всегда самые добрые чувства. Так и сейчас. Я немедленно сам захотел начать, музицировать на своей любимой гитаре.

– Музыкант что-ли?

– Отчасти.

– Понятно. Садись за стол. Будем трапезу трапезничать и яства яствовать. Яна не любит когда её отвлекают от игры на большой скрипке. Поэтому мы начнём без неё.

Он наполнил наши тарелки и налил по рюмке коньяку. Я хотел отказаться, но он состроил такую выразительную обиду до глубины души, что я передумал отказываться. Почему бы и нет, я в отпуске.

– Зря отказываешься. Шестизвездочный. Одну я нарисовал от себя. Ведь что такое коньяк? – спросил он меня выжидательно.

– Напиток такой, из винограда, крепость сорок градусов.

– Это да. Но в действительности, мы имеем, продукт, произведённый по жёсткой регламентированной технологии, территориально, произведённый на западном побережье Франции регионе Пуату-Шаранта, в городке Коньяк. В честь которого и был назван. Формально у нас нет коньяка, а то, что производиться, будет называться бренди. Ну то есть, есть конечно, но хорошего днём с огнём не сыщешь. Особенно у нас. А этот именно оттуда.

– Откуда?

– Из Франции.

– Откуда он у тебя?

– Подарок друга француза. Он у нас по обмену учился, вот мы и скорешились впоследствии.

– После такого подробного инструктажа.

– Матчасть я понял. – сказал я одновременно с ним.

– Перейдём к практике. За знакомство.

Обед шёл своим чередом. Музыка закончилась и вышла его жена Яна. Он нас познакомил. Отобедав с нами, она вскоре ушла, ответив на мой вопрос, что дети их гостят у бабушки, что не могло не радовать родителей. Я стал осыпать вопросами Михаила. Он знал Яру, но постольку поскольку. Ну, есть такая, ну живет одна. Люди всякое говорят, только чушь и преувеличения почти всегда, как он сам думает. Меня очень позитивно настраивал его скептицизм. Он питал и мой скепсис, от этого мне становилось легче. Проще. Подальше от звёзд, поближе к земле. Потом опрокинули ещё по одной, за жизнь. Потом он забил трубку и раскурил. Предложил мне вторую. У него была их целая коллекция. Досталась, говорит от отца, хоть он сам и не курил. Факт курения с его слов, сущее баловство. Клубы дыма опутывали воздух над нами и плотными тугими белыми полосами, медленно садились из-под потолка на пол.

Я остановил его лекцию о родине табака, Кубе и тому подобном и спросил, есть ли здесь какие нибудь необъяснимые явления. Он спросил, что конкретно я хочу узнать. А я сказал, меня интересует всё, что не укладывается в рамки обыденной нормальности. Тогда он стал рассказывать одну историю.

– Были мы на зимней охоте прошлой зимой. На кабана значит ходили. Вечер уже, темнеет. В засидках на деревьях сидим. Подошел кабан. Да кто-то спугнул его ненароком, он от нас дёру дал. Никто стрелять не стал, чтобы подранка не оставить на ночь. Я с краю значит, был один, да ещё и самый молодой. Засидка, у меня самая маленькая была, в стороне от всех. Слышу, ломится. Выстрелов не было. Прицеливаюсь от плеча. Жду. Выбегает, огромный, глаза бешенные. Я выстрелил из ИЖ-а, тогда он ещё не был утопленником. Одной пулей. Второй. Крупняк, уткнулся мордой, в неглубокий снег, проехал на пузе. Смотрю, лежит. Во лбу дыра. В мозг, повезло, попал. Ногами дрыгает.

Куда же думаю, вторая пуля ушла. Дыр в снегу нет. Наст был, я бы точно увидел попадание на снегу. На секаче тоже ни царапины. Не мог я второй пулей ему в ту же дырку попасть. Пуля она не такая и дура, как некоторые думают. Хотел перезарядиться, и ещё один для верности дать. Уже прицельно, в глаз. Чтобы спуститься без опаски можно было. Но не успел пошевелиться и заметил, как что-то слезло с холки кабана и пошло по снегу. У меня ступор. Своего, думаю подстрелил. Мало ли, вдруг он нашего брата на клыки поднял, а тот и засел на нём. Расцветка ещё значит такая странная. Бело-серый весь. Но среди наших таких нет. Мы все в ватниках были, а поверх для маскировки, костюм зимний защитный. Так вот он слез. Со снегом сливается. И кровь у него идет. На уровне бедра. Розовая. – он остановился, разжег камин и забил по новой свою трубку.

– Розовая кровь? – спросил я, смотря на быстро разгорающееся пламя и выпуская клубы дыма вверх, больше для проформы, никогда не был курильщиком.

– Розовая. Я потом спустился, проверил. Розовая, как коровий язык. Так вот это самое, слезло с кабана мёртвого и утопало в кусты заснеженные. На выстрелы сбежались мужики. Стали орать и меня поздравлять. Все следы затоптали. Не заметили крови, думали это я тут находил вокруг. У меня был настоящий ступор. Они шутили, мол, это я от счастья, сам не свой. Я перезарядился. Все ружья за спину повесили, а я не могу. Мне фляжку протягивают, а я пью, а сам по сторонам смотрю. Сказать ничего не могу. Флягу забрали. Ты чего говорят, спирт пьёшь как воду. Оставь другим. Совсем замерз? А я молчу. Так до дома молчал, до самого. Так и не рассказал ничего ни кому. Вот ты спросил, открыл душу. Излил так сказать.

7
{"b":"615698","o":1}