Надо же, даже «мы», а не «я»!

– А потом? Что это такое было потом?

– В смысле потом? – Альфа покосился совершенно непонимающе, но прищур его глаз заставил меня почему-то прикусить язык.

– Ничего, – буркнула недовольно.

Все еще ошалевшая, я поднесла к лицу руки, чтобы увидеть, что они не обожжены и даже ссадины закрылись и присохли. Ладно, мне ведь могло все и причудиться? В свете последних событий в моей жизни – вполне! А вдруг эта странная, посетившая меня наяву или в фантазии вспышка – какая-нибудь смертельно наказуемая в среде оборотней хрень? Молчание всегда предпочтительней болтовни. Тем более когда не уверена, было ли все на самом деле. Но, по крайней мере, мокрая, грязная и залитая кровью одежда, рваные на коленях чулки и отсутствие обуви подтверждали, что само нападение обожравшейся стероидов зверюги, как и мое самоубийственное вмешательство в безумную собачью драку все же имели место быть, а не являлись плодом моего воображения. Да и то, что альфа хоть и вертел баранку с совершенно невозмутимым лицом, но был одет только в какие-то свободные светлые штаны, подтверждало, что я все остальное правильно запомнила. Проморгавшись, я осмотрела Риэра в поисках ран, но ничего не нашла. А ведь точно: даже в полутьме, что царила в той проклятой подворотне, видела кровоточащие свисающие лохмотья шкуры – работу челюстей Мурато-монстра.

– Оборот все излечивает в моем возрасте, пупс, – не поворачивая головы, пояснил Риэр, хотя я так и не спросила.

– А у меня тоже так будет? – сипло прокаркала, заставляя работать словно забитое песком горло.

– Так – никогда, – обрадовал альфа. – Но если проживешь достаточно долго, то любая рана станет заживать за сутки, двое.

Меня неожиданно передернуло так сильно, что аж зубы лязгнули. Но причиной был не холод и не омерзение от липнущей к телу одежды. По коже во всех чувствительных местах словно прошлись раздражающе царапающими коготками. Раздражающе тем сильнее оттого, что это было еще и пронзительно-возбуждающим. А еще… как будто эти ощущения были не совсем моими или не так… не только моими. Какого черта?

– И почему же это так, как у тебя, не будет? – пробормотала, тряхнув головой, отгоняя странное наваждение. – И сколько это «достаточно долго»?

– Я – Зверорожденный, пупс, а ты обращенная, – ответил Риэр на мой первый вопрос и, видимо, решив, что сделал это исчерпывающе, перешел ко второму пункту: – Лет пятьдесят.

– Повышенная регенерация на пенсии мне будет очень кстати, – фыркнула я и наконец озадачилась присмотреться, в каком направлении мы ехали. Точно определить не смогла, похоже, пригород, одно ясно – точно не ко мне домой.

Странное царапанье повторилось теперь будто уже глубже кожи, и меня снова тряхнуло. Плюс в низ живота будто мягко, но настойчиво ткнул горячий кулак, заставляя стиснуть зубы и сжать бедра. И чертов запах… От меня несло той самой помойкой, около которой пришлось валяться, чужой кровью, мокрой псиной, еще не пойми чем, чем-то на редкость отвратительным, но это никак не мешало собственному аромату Риэра не просто просачиваться сквозь всю эту гадость, но и перекрывать ее, становясь почти единственным, на чем считал нужным сконцентрироваться мой мозг. Да что же такое-то?

– Не парься, бабулькой ты точно выглядеть не будешь к тому времени, только полную силу наберешь. Если доживешь, конечно.

– Это что у тебя, главная фраза недели? – повысила я голос, чувствуя, как постепенно начинала закипать от неспособности контролировать происходившее с моим телом и сознанием. За это остро захотелось понаблюдать за смертью долбаного Мурата еще… раз пятьсот! И поучаствовать тоже. И еще раз несколько прибить Риэра. – А где труп? Нас же никто не мог видеть? И куда мы вообще едем?

– Без сознания ты мне нравилась больше! – закатил глаза Риэр. – Помолчи и прекрати сыпать вопросами!

– Ладно. Тогда ответь только на один. Когда я буду дома, и как скоро ты уберешься из моей жизни и квартиры?

– Это два вопроса! – рыкнул Риэр. – И когда сам сочту необходимым. Довольна?

– Нет!

– Ну и пофиг! – Он резко куда-то свернул, спустя минуты три мы подкатили к воротам из металлопрофиля и альфа требовательно нажал на клаксон.

Ворота дрогнули и стали отъезжать в сторону, а в салон просочился мерзкий запах, с лихвой перекрывающий все остальные.

– Что за ужас? – скривилась я, зажимая нос.

– Мусоросжигательный завод, – довольно оскалился Риэр. – Надо же убирать за собой, пупс.

Да что же это за нескончаемый вояж по помойкам всех видов и размеров у меня? Это что, ненавязчивый намек высших сил на то, во что превратилась моя жизнь?

Авто вкатилось на территорию и достигло большой бетонной площадки, со всех сторон ярко освещенной фонарями. Четыре здоровенных силуэта вынырнули из темноты за ее пределами и торопливо направились к нам. В одном из них я узнала того самого блондина, что похитил меня из квартиры, и кончики пальцев неожиданно зачесались от желания оставить отчетливые кровавые следы на его наглой физиономии. Словно услышав на расстоянии мои мысли, он уставился сквозь лобовое стекло прямо на меня. Конечно, я помнила о предупреждении Риэра не пялиться никому открыто в глаза, но, даже сцепив зубы, не смогла отвести глаз. Неожиданно альфа наклонился набок, едва ли не укладываясь мне на колени, так что его затылок оказался прямо у меня перед лицом, полностью перекрывая мне обзор. Открыл бардачок, порылся там и стремительно выпрямился. Блондин уже стоял вполоборота к машине и пристально смотрел себе под ноги.

– Бесишь, пупс! Сиди на месте! – прошипел Риэр и вылез из авто, обдав меня волной уличного холода и новой порцией местного зловония.

Он, не удостоив никого из четверых даже кивком, обошел внедорожник и открыл багажник. Потом вся машина дернулась, и что-то грузно плюхнулось.

– Твою же ж мать! – негромко сказал кто-то. – Это еще что за хрень такая?!

Еще несколько голосов так же выразили изумление в нецензурной форме, а потом я увидела, как Риэр с легкостью волочит за заднюю лапу громадную тушу, бывшую когда-то Мурато-монстром, по бетону поближе к фонарю. Хм… а разве оборотни не превращаются обратно в людей после смерти? По версии голливудских триллеров – так и есть, но всегда знала, что реальность намного непригляднее книг и кино. Дотащив труп, очевидно, куда хотел, Риэр бросил его и достал телефон. То же самое сделали и остальные. Засверкали вспышки, пока они снимали мертвое тело со всех сторон, и даже пасть открыли, запечатлевая вид жутких челюстей. О чем говорили в процессе, слышно не было, да я и не прислушивалась, потому что как раз накрыло новой вспышкой скребущегося все глубже… даже не знаю, как назвать… эмоционального царапанья, что ли. Теперь было похоже, что оно подобралось уже вплотную к моим нервным окончаниям, и я аж шумно фыркнула несколько раз, сдерживая накрывшие ощущения. И разозлилась до невозможности, так что едва не заорала, поражаясь, как докатилась до такого. Чудовища, обращения, эмоции, норовящие взорвать мозг, драки, убийства, труп в багажнике, завод этот, точно из фильма про лихие девяностые, рожи эти уголовные, фотографирующие дохлого монстра… как так-то? Что стало с моей привычной реальностью? Куда она девалась? Неужели ничего уже нельзя вернуть в исходную точку?

Риэр вернулся в машину и, не мешкая, тронулся. Я же отвернулась от него – общаться не было желания, потому что он тоже был напрямую причастен к разрушению обычной картины моего мира. И я его за это ненавидела. И с каждой минутой все больше и больше. И не только за это. Отделаться от его проклятущего запаха не удавалось, даже задерживая дыхание. Он будто всверливался в мозг и оттуда растекался… туда, куда не надо!

На этот раз мы все-таки приехали к моему дому, и я, не став дожидаться лифта, понеслась вверх по лестнице. Риэр хмыкнул, но, никак не прокомментировав мое внезапное желание размяться, двинулся следом. А я чуть не зарычала от досады. Это ощущалось как гребаное преследование, и мне остро захотелось бежать еще быстрее. Или же развернуться и броситься на него, заставляя отступить, чтобы преследовать уже самой. Видение того, так я несусь вслед за широкой спиной Риэра, маячащей впереди, в последний момент прыгаю, сбивая его с ног, как мы катимся по земле, вцепившись друг в друга и борясь за право оказаться сверху, было таким ярким, что возникло острое желание просто вышибить сволочную дверь, в замочную скважину которой я как раз остервенело тыкала ключом. Неужели так, блин, необходимо стоять прямо у меня за спиной и сопеть мне в затылок? Каждый вдох давался через усилие, кожа горела и зудела, и, ввалившись в квартиру, я стала сдирать с себя одежду по дороге в ванную. В одном белье влетела в душевую кабину и захлопнула дверцу с такой силой, что та чудом уцелела. Крутанула кран холодной воды и уперлась лбом в кафель, зажмуривая глаза и стискивая зубы до хруста, чтобы не заорать и не извиваться от стегнувших по телу струй. Вода была недостаточно холодной, совершенно недостаточно, уж точно не для того, чтобы игнорировать, что Риэр и не подумал остановиться и вошел в ванную следом за мной, принося с собой этот свой пытающий меня запах. Не оборачиваясь, терла себя, смывая грязь и кровь, и точно знала, что он стоит у стены, пялится на меня сквозь матовое стекло и пахнет, пахнет, пахнет, окончательно сворачивая мне мозги набекрень. И молчит! Неужели нельзя, как всегда, нести всякий обидный и задевающий меня бред, который напомнит мне, какая же он скотина на самом деле, и мои эмоции окончательно перевесит злость, а не…