В этой общаговской комнатушке прошла Женькина жизнь. Безвыездно. Так получилось, что он никогда не жил в богадельне. На стене все еще висит картинка, нарисованная Эдиком - та самая - на которой изображен Женик в стиле "точка, точка, два кружочка". Осколок детства. А рядом - еще один портрет - акварельный. Это уже Володина работа, там Женику четырнадцать. Мгновение, выхваченное из юности. Дальше красочно оформленный стенд с винными этикетками. Это уже отзвук возмужания. Экспозиция завершена: вина Женик больше не пьет. Зачем так тратиться, когда ему подчинен весь спирт поселка?

- Все, Вовик, я свое дело сделал: вахту расселил. Теперь можно и отметить. - Он поставил на стол прозрачную пластиковую канистру. - Думаешь легко расселять? Все на нервах. Начальник рудника оборзел гад: орет "сели, где хочешь". Хотел я ему сказать: у тебя, козла, в апартаментах поселю, занял один три комнаты. Каждый раз численность повышает, а где я койко-мест наберусь? Я еще в прошлый завоз говорил: вырубайте новый коридор. Это им дорого, а мне, что делать? Я саннормы должен соблюдать или нет? Люди, хоть и на Марсе, а должны жить по-человечески. Куда ж я лишних рассую?

- Ну, ты-то рассуешь, - подольстил ему Володя.

- Я - да, - охотно согласился Женик, но вздохнул, - только трудно. Утиснулись дальше некуда.

- Все равно по двое на каждую койку улягутся.

- Это точно, - хохотнул Женик. - Но ты представляешь, главный инженер, не рудниковский - Федорыч мужик нормальный! - а с фабрики, на тебе наезжать начал. Мол, зачем ему мастерская, при таком дефиците жилья, пусть на квартире рисует. Умник! Я ему врезал. Марсиан, говорю - не трожь. Тем более, что наш Володька - мировая художественная знаменитость! Ну ты знаешь, как я могу! Он аж сжался. Валентиныч тоже вмешался. Сам же марсианин. 'Вы, - кричит, - не смейте наши местные таланты зажимать! Его картины в лучших музеях Европы размещены! Дискриминация!' И все такое. Он мужик культурный, сказать умеет.

- Усольцев крикнул? - ехидно переспросил Володя.

- Ну, не крикнул, не крикнул - сказал. Зачем ему кричать, когда его и так услышат? Зам мэра все-таки. А может и мэром будет. Ведь сейчас какая свадьба пошла: в армию марсиан берут уже года как два, в полиции - марсиане, зам по быту - марсианин. Ну и я - человек в поселке не последний.

- А ты разве марсианин? Ты же "землянин в бессрочной командировке".

- Ладно, давай выпьем, что зря болтать. За то, чтоб все было по-нашему... И не печалься. Одна улетела, другие прилетели. Вот сейчас выпьем, и я скажу, что мне в тебе не нравится. Ладно?

Он разлил в стаканы. Интеллигентно: понемногу.

- Я тост скажу. Выпьем за правильно организованный быт. Идеал - это семья. Выпьем за семейную жизнь с марсианской спецификой. А специфика в чем? В двухгодичной периодичности. Да такая наша судьба: каждые два года менять жен. И не надо драматизировать. Это естественно. Этот ритм заложен природой не познанных нами космическими силами. Каждые два года Земля и Марс сходятся на самое близкое расстояние, и, понятно, что именно в это время к нам завозят все необходимое: оборудование, рабочую силу, невест.

- Давай уж выпьем, балаболка.

- Успеешь набраться. Ты что думал, сюда женщин везут, как специалистов? Подумай сам, почему это в вахтах их примерно столько же сколько и мужиков? Или с другой стороны: зачем столько обслуживающего персонала? В три смены за пылесосом ходят! Тут же и марсианок достаточно. Они, конечно, большей частью на стекле работают и в оранжереях, но и на кухню бы хватило. Ну, вот скажи, нужны мне при таком хорошем техническом оснащении три поварихи?

- А разве нет?

- Не, ну, конечно, лично я возражать не буду. Но пищеблоку нет, не нужны! Да одной при этой технике много. Их сюда везут, чтоб мужики не бесились... Ладно, выпьем! Про поварих я тебе отдельно расскажу... Вздрогнули.

Закуска была отличная. Женик приволок ее с собой: оказывается, он нынче принимал экзамен у новой столовской смены, и они расстарались, желая понравиться начальнику.

- Ешь, ешь, я уже напробовался... Особенно там одна есть. Поцелуева Инесса Борисовна. И я тебе скажу: во баба! Настоящая Инес-с-са! - и он размашисто очертил в воздухе ее достоинства.

- Тебя в этот раз за нее бить будут? Смотри, Кулькова нет, заступаться некому.

Женик помрачнел.

- Жалко парня давай-ка за упокой души. Дурило, не чокаются за это.

Он нервным рывком вывернул свой стакан из-под удара. Выпили - А что, правда, будто его каким-то копьем прикончили?

- Говорят так. Но копья не нашли. Рана словно от копья, колотые.

- Может быть, отселенцы? Они психи. Могут...

- Их и крутят в первую очередь. А во вторую меня. Я ведь рядом был. А больше никаких следов.

- Не, тебя не могут подозревать. У тебя мотива нет. - с умным видом изрек Женик. А с Инесской я тебя обязательно познакомлю. - Вернулся он к старой теме. - Хочешь уступлю? Забыл, ты худеньких любишь, как Лариска! Ну, молчу, молчу. В среду мы собираем сабантуйчик, какую присмотришь - твоя будет. Обещаю!

- Ты их что ли выдаешь?

- Дурак! Ты знаешь кто я?

- Комендантишко!

- Темнота. Я здесь король!

- Ага король - дерьма, тепла и пара!

- Ничего себя - дерьма! Видел бы ты их! А король, потому что все женщины хозобслуги мои подданные и готовы по моему слову любого не только накормить и обшить, но и обласкать, тем более, что все равно этим будут заниматься и без указаний. Какая им разница с кого начинать?

- Не старайся. Женщины, быть может, мне скоро совсем не понадобятся.

Женик чуть было не выронил вилку.

-Ты чего, это? - Он сделал страшные глаза.

- Не, - засмеялся Володя,- Кирилл меня в монахи зовет.

- Вонна что! Так ты в святоши податься решил! В отшельники?! Отец Олодимир, отслужив обедню, отправился окрестными огородами отыскать огурчика, около ограды он обнаружил обнаженную Ольгу... Видишь, все равно этим заканчивается. А "Отче наш" знаешь?

- Долго выучить?

- Верно. Недолго.

- Зато проповедовать буду на небесах.

- Фиг там, на небесах! Что это под ногами припекает, а? Не преисподняя?

- Тем более, проповедовать у врат преисподней еще большая ответственность. Последний заслон. - Володе самому понравилось, как он сформулировал.

Алкоголь действовал: Женик сидел перед ним серьезный, созревший к настоящему разговору.

- Давай, выкладывай, что там случилось, - сказал он с грубоватым участием. - Я ж тебя насквозь вижу. Придешь ты просто так водку пить ко мне, пьянице, как же. Не Кирилл же тебя под монастырь подвел...

- Ладно... Эдика помнишь? Как он являлся?

- Ну, помню, а что? - друг его заметно встревожился.

- Приходил,- соврал Володя, сам не зная зачем. И тут же пожалел: Женик выразительно и быстро побледнел.

- Ты чего? Пошутил я. Не было Эдика. Ну, успокойся... Лариса была.

- Она же улетела!

- Значит не совсем.

- Ты можешь нормально? Она что, - он покрутил пальцами, подыскивая слово.

- Жива, не бойся, я узнавал.

- Откуда же тогда?

- Но не с корабля, это точно.

- И что делала?

- Целовалась...

- Ну, мать...- он, кажется, начал приходить в себя.- И где она?

- Растворилась... Ну, так что это было, умник? Ты ж у нас все знаешь. Посоветуй, что-нибудь.

- Нашел советчика. А что тебя не устраивает? Хуже настоящей целуется?

- Не хуже.

- Ну и пусть приходит...

- Пусть... Только она разрешения не спрашивает.

- Слушай, на полном серьезе, ответь: врешь ведь?

- Хочешь, скажу, что соврал?

- Хочу! Хочу! Я хочу жить, хоть на Марсе, но по-человечески. Не желаю, чтобы мертвецы ко мне в гости шастали, даже если это друзья детства, понял? И ты, если раньше меня скопытишься, не приходи. Давай при жизни общаться.

- Успокойся, я же сказал, что Лариса живая.

- Живая! Живая она в корабле, а здесь какая?

Володя посмотрел на друга. Тот сидел, понурив голову. Волосы его иссалились и неопрятно наползали на довольно четко уже определившуюся раннюю лысину.