– И некоторые слабые люди, обыватели, начинают всерьёз думать о беззубости нашей Советской власти, о нерешительности Партии, о том, что не той дорогой мы идём. Понимаешь о чём я, Одинцов? Вот так это происходит. Любой, оставшийся безнаказанным жулик, наносит непоправимый ущерб репутации и милиции, и Партии, и Советскому строю. Отсюда следует, что всякое преступление, каким-бы оно ни было, должно быть раскрыто, преступник найден и отдан под суд. А уже наш справедливый народный суд разберётся и воздаст должное любому врагу. Только так и никак иначе! И ещё, Одинцов, работая на переднем крае борьбы с преступностью, ты будешь постоянно сталкиваться с людьми, с нашими советскими людьми, – Сергеев поднял указательный палец вверх и выдержал многозначительную паузу.

– Всякое может быть, по-разному судьбы складываются, бывает и ошибки случаются. Но запомни раз и навсегда – никогда, не забывай, что ты неотъемлемая часть этих людей, сын трудового народа, которому даны ни с чем несравнимые права и власть. Нельзя быть равнодушным к судьбам людей, и если ты столкнёшься с несправедливостью, ты должен, не взирая ни на что, ни на какие обстоятельства, восстановить эту нарушенную, кем бы ни было, справедливость. Понял? В лепёшку разбиться, но честное имя советского гражданина, ты просто обязан защитить…

***

Туман втянул меня обратно и я, вновь, плавал в вибрирующем потоке. Снова появилась жёлто-зелёная лужа, втянула меня в себя, а когда развеялась, то я оказался дома, перед телевизором:

– …денемся, – ответил Шамангалиеву Шилов

Сериал продолжался с той самой секунды.

***

С последнего путешествия прошло больше месяца. Я уже стал беспокоиться, что всё закончилось, но нет. Как-то сидя в офисе, задумался и, неожиданно, оказался висящим в серой пустоте. Появившаяся «лужа» втянула меня и…

Пронзительный звон будильника ворвался в жёлто-зелёную пелену, разметал непроницаемые клочья тумана по стенам, потолку, предметам неприхотливого домашнего обихода.

Я обнаружил себя в Матвее Фадеевиче, которого пронзительный механический враг вырвал из лап Морфея и с силой зашвырнул в убийственно отвратительное утро. Голова Синцова напоминала тяжёлый чугунный колокол, по которому, что есть силы, молотили какие-то черти, вызывая приступы боли и тошноты. Матвей Фадеич сидел на кровати и пытался вернуться в реальность, понять, в конце концов, кто он и, что он делает в этом аду, где каждое движение приносит боль.

Постепенно Синцов приходил в себя, вспоминая вчерашние события, породившие сегодняшнюю утреннюю пытку. Вчера он, с проверенными товарищами, обмывал своё новое назначение и очередное долгожданное звание. Память вернула Матвея Фадеича в более благоприятное положение, несколько облегчив невыносимую головную боль. Итак, на кровати сидел – врид начальника 4-го отдела УГБ НКВД по Восточно-Сибирской области, в звании лейтенанта госбезопасности. Собравшись с силами, Синцов принял холодный душ, в один присест опорожнили банку рассола и уже через каких-нибудь двадцать минут был готов к новым свершениям.

Сегодня, 2 апреля 1937 года лейтенанту госбезопасности была назначена встреча с новым начальником УНКВД майором ГБ Лупекиным Германом Антоновичем. Вообще, события последнего времени развивались стремительно. Матвей Фадеевич попытался восстановить картину следовавших один за другим знаковых событий.

Сначала февральско-мартовский пленум ЦК, вскрывший всю чудовищную предательскую сущность «правых» и их вождей Бухарина, Рыкова и Томского. Этих подлых псов, вставших на путь заговора и предательства. Так называемая «бухаринская школка» давно переродилась в заговорщицкий террористический центр, вожди которого напрямую контактировали с троцкистской сволочью. Эти гнусные почитатели Бухарина, эти оппортунисты проникли во все наркоматы, во все советские учреждения, партийные организации и самое страшное в передовой отряд Партии – НКВД. Вся их подлая враждебная работа была построена на вредительстве, диверсиях и саботаже, при этом они хорошо маскировались, являя себя передовиками и преданными Партии коммунистами. Бухарин и Рыков были взяты под стражу прямо на пленуме.

Двадцать восьмого марта арестовали бывшего наркома Ягоду. Оказывается, Генрих Григорьевич, был замаскированным врагом, прямым пособником Бухарина и Рыкова, с которыми готовил заговор. Возглавляя НКВД, этот законспирированный подлец везде пустил свои щупальца, наводнив органы своими людьми. Притаившиеся, до поры до времени, упыри, подло вредили из-за угла. Выгораживали своих соратников, и липачили дела на честных коммунистов.

Вчера, первого апреля, арестован начальник УНКВД Гай Марк Исаевич. Этот сменивший Зирниса, ягодинский прихвостень, как мог покрывал своих соратников по борьбе с Партией. Вместе с ним был арестован и начальник 4-го отдела, полностью проваливший работу Управления по правой оппозиции. Новый начальник УНКВД Лупекин Герман Антонович был настоящим «ежовцем», преданным Партии чекистом, приехал со своей командой и тут же включился в работу по разоблачению врагов.

Единственное, чего не понимал искушенный в ведомственных интригах Синцов, так это то, почему вридом начальника секретно-политического отдела был назначен именно он, а не кто-то из приближённых Лупекина. Это немного настораживало, но Матвей Фадеич решил, что со временем во всём разберётся. Опять же, было довольно тревожно в ожидании сегодняшней беседы с новым начальником, что она принесёт?

***

Картинка поплыла, оставив Синцова погружённого в размышления, жёлто-зелёная непроницаемая «вата» окутала всё, а когда развеялась, передо мной возник кабинет начальника Восточно-Сибирского УНКВД.

***

Вновь назначенный врид начальника 4-го отдела Синцов Матвей Фадеевич сидел напротив нового начальника УНКВД Восточно-Сибирской области Лупекина Германа Антоновича.

– Ну, что, Матвей Фадеевич, как спалось в новой должности? – издалека начал Лупекин.

– Хорошо спалось, товарищ майор государственной безопасности. Отлично выспался, готов к исполнению обязанностей. Понимаю всю серьёзность и важность предстоящих задач, – бодро отрапортовал Синцов.

– Это хорошо, что понимаешь, – продолжил Лупекин, – надеюсь установка руководства наркомата, в свете последних событий тебе ясна? На всякий случай уточню. Это, в первую очередь, чистка аппарата от ягодинского отребья. И это активизация работы по правой оппозиции, то есть та работа, которая была полностью провалена твоим предшественником.

– Так точно, понимаю.

– Ни хрена, ты не понимаешь. Работа по правой оппозиции вообще не велась, никаких учётов, списков, разработок, а то, что есть – сплошная липа. Это ты понимаешь? Все диверсии, вредительства списывались на троцкистов. Конечно, эти сволочи давно превратились в шпионов и убийц, но не значит же, что всякая бухаринская шваль сидела здесь, сложа ручки! – Лупекин, перевёл дух и закурил.

– Кури, – приказал он Синцову, – Так вот, работать предстоит можно сказать с нуля и времени на раскачку нет. Мне нужен заговор, полноценный заговор с доказательной базой. Такова директива центра, необходимо вскрывать террористические ячейки правых на местах, доказать их не только вредительскую и предательскую сущность, но и связь с троцкистским подпольем.

– Понимаю.

– Правые – это ведь тебе не идейные троцкисты, правые – это замаскированный, законспирированный враг, с виду примерный коммунист, а в душе диверсант и предатель. Они проникли везде, всюду влезли, и партия и наркоматы заражены этой скверной и нам предстоит выжечь её в самые кратчайшие сроки.

– Так точно, товарищ майор госбезопасности, всё осознаю. Может наших арестованных потрясти, я имею в виду Гая и моего бывшего предшественника?

– Не получится, завтра уже в Москву этапируют, а там в первую очередь по другим вопросам работать будут, сам должен понимать. Ты же оборонку обслуживал, там среди этих инженеров поищи. В общем, не мне тебя учить. Иди, работай, даю три дня и жду с конкретным планом.