Подготовка кадров в военных училищах СССР до 1938 года была ориентирована исключительно на потребности армии мирного времени (т. е. на восполнение естественной убыли командного состава), о накоплении командных кадров со средним военным образованием для покрытия потребности военного времени не могло быть и речи. Так, с 1928 по 1938 год было подготовлено 67487 офицеров[46]. Но и этого количества едва хватало на покрытие естественной убыли командиров из армии, не говоря уже о создании резервов для обеспечения развертывания Вооруженных Сил на случай войны. В связи с этим последовало форсирование процессов обучения командиров, в первую очередь среднего звена, в том числе и в ущерб качеству (сроки обучения были сокращены в полтора раза). Создается ряд новых средних военных училищ, в первую очередь технических. Всего к 1941 года мы имели 203 училища с числом курсантов почти 239 тыс. человек[47].Однако, например, по планам с 1938 по 1941 год численность автобронетанковых войск военного времени увеличивалась в 5,9 раза, войск мирного времени – почти в 10 раз, а емкость соответствующих военных училищ – только в 1,6 раза. В стрелковых войсках все было наоборот: численность войск военного времени увеличивалась в 1,2 раза, мирного времени – в 2,8 раза, а емкость военных училищ – почти в 7 раз. Вдобавок из имевшихся к лету 1941 года 230 военных училищ 77 (33 %) открылись в период с июля 1939 года по декабрь 1940 года, т. е. до начала Великой Отечественной не могли сделать ни одного полноценного выпуска[48]. Да и в открытых училищах не могли сразу обеспечить высокое качество учебного процесса.

И когда началась война, советские командиры всех степеней оказались в массе своей не способны решать задачи по должностному предназначению, так как в течение года-полутора лет успели «проскочить» несколько должностных ступеней, ни на одной не успев толком освоить свои обязанности. А уже после первых месяцев боев их и вовсе заменили выпускники курсов подготовки комсостава запаса и младшие лейтенанты из числа младшего начсостава (всего за 1937–1940 годы их было подготовлено более 448,3 тыс., т. е. на одного выпускника военного училища приходилось семеро таких «специалистов»)[49]. Основным критерием отбора на курсы подготовки комсостава было наличие хоть какого-нибудь образования. Необходимые знания и опыт им пришлось получать на полях сражений, в ходе которых война осуществляла свой жесткий отбор. Выживали те командиры, которые умело действовали в боевой обстановке и выполняли поставленные задачи, т. е. обладали соответствующими способностями. Примечательно, что о таковых способностях они могли и не подозревать. Вот так необычно устроен человек. Один из примеров нашего времени – Арсен Павлов (Моторола). В гражданской жизни ничего особого не достиг. На военной службе был связистом, как он сам утверждал. Даже участвуя в боевых действиях внутреннего вооруженного конфликта, особых командирских качеств не проявлял. И кем стал у ополченцев Донбасса? Мы еще обсудим военную судьбу Моторолы.

Однако верно и то, что именно такое развитие событий соответствовало мобилизационному плану, согласно которому из положенного по штатам военного времени 1 млн. 4 тыс. лиц начальствующего состава только 527,5 тыс. состояли в кадрах Красной Армии на 1 января 1941 года. При этом в период мобилизации планировалось провести выпуск военных училищ 93,1 тыс. человек, присвоить соответствующие звания 121,1 тыс. человек, имеющим высшее образование и призвать из запаса 465,2 тыс. командиров (призванные из запаса помимо занятия штатных должностей должны были составить резерв для восполнения потерь – около четверти миллиона человек).

Таким образом, после проведения мобилизации подавляющее большинство начальствующего состава (с учетом отмеченного выше уровня военной подготовки кадрового начсостава) должны были составить люди с низкой командирской подготовкой. Прогнозировалось, что в ходе первого года войны ситуация усугубится и, более того, образуется некомплект командного состава в размере 120–160 тыс. человек.

Кроме того, в связи с увеличением численности военных училищ, были серьезные проблемы не только с отбором достойных для учебы в училищах, но и вообще с набором курсантов. Вот что пишет участник Великой Отечественной войны Ростислав Мохов: «Приближался 1941-й год. Корпус студгородка (Ленинградского политехнического института. – Ю.Р.) на Прибытковской (ныне улица Хлопина. – Ю.Р.), где мы жили, вдруг срочно освободили под общежитие ФЗУ и заселили 14-летними ребятами из Белоруссии и северных деревень – готовились кадры для промышленности. А нас ознакомили с постановлением ЦК ВКП(б) и правительства о введении платного обучения, от которого освобождались только студенты с оценками «5» и «4». Им же предоставлялась стипендия.

…В институте стали появляться представители военных училищ и активно вербовать студентов, вынужденных покинуть институт (выделено мной. – Ю.Р.), суля бесплатное обучение, питание и обмундирование»[50].

Но нельзя не заметить и то, что руководство СССР, а в известной степени – Наркомата обороны и Генерального штаба, в первой половине 1930-х годов занималось вопросами Красной Армии преимущественно в том ее виде, который она имела в мирное время. Облик отмобилизованной армии военного времени, ее реальные возможности в известной степени оставались для них абстракцией, совокупностью цифр из мобилизационных планов, пусть и хорошо проработанных. Иного трудно было бы ожидать в условиях «мирной передышки», когда нападение противника, превосходящего в силе Красную Армию, в ближайшее время не предвиделось, зато локальные войны и вооруженные конфликты, напротив, и предвиделись, и реально происходили (как и в наше время). Да еще над этими руководителями довлел старый военный опыт (в том числе и опыт «офицеров военного времени» Первой мировой войны), подсказывавший, что в пехоте, составлявшей в то время значительную долю войск, в качестве командира взвода можно обойтись и офицером запаса. Когда же после Советско-финляндской войны «вдруг» выяснилось, что пехотный командир на самом деле должен быть командиром общевойсковым, организатором взаимодействия родов войск, да еще в условиях дефицита времени на организацию боя, что его первейшим делом является управление огнем пехоты, танков и артиллерии, времени на подготовку таких командиров уже не осталось. Даже если бы и осталось, улучшения не произошло бы. Потому как система отбора в военные училища была далекой от совершенства.

Следует отметить, что в середине 30-х годов в войсках и штабах округов не было специалистов по подготовке и ведению операций с применением больших масс войск, авиации, танков, артиллерии, воздушных десантов и управления ими. Такие специалисты были только в Генеральном штабе.

Особенно наглядно эти недостатки выявились при проведении наркомом обороны К.Е. Ворошиловым большой военно-стратегической игры. Непосредственно ею руководил начальник Генерального штаба РККА А.И. Егоров. Кроме руководящих работников Генштаба и наркомата в игре участвовали командующие войсками ряда округов, их начальники штабов, начальники всех академий. За «красную» сторону играли: в роли командующего Северо-Западным фронтом командующий войсками Ленинградского округа Б.М. Шапошников, Западного фронта – командующий войсками Белорусского округа И.П. Уборевич, Юго-Западного – начальник штаба Киевского военного округа Д.А. Кучинский. Армиями во фронтах командовали начальники академий и командующие внутренних округов. За «синих» – противника играли заместитель наркома обороны М.Н. Тухачевский и командующий войсками Киевского округа Н.Э. Якир.