Она движением руки зажгла в углу кабинета светляк величиной с футбольный мяч, ярким светом осветивший помещение. Хозяин побледнел и закивал головой как игрушка-болванчик.

– Я имею возможность узнать, обманываете ли вы меня. Я даже ничего не скажу, но вы начнете чахнуть, сохнуть и помрете через месяц. Вы меня понимаете?

Мастер кивнул. Он был явно уже не рад, что к нему завернула такая страшная колдунья.

Марьяна погасила светляк и добрым голосом сказала:

– Не беспокойтесь, ваша честность будет вознаграждена – вы разбогатеете, клянусь. И вот еще что, смотрите, чтобы туфли были крепкими – при всей их ажурности внутри каблука идет стальной стержень, подошва тоже укреплена металлом. Не дай бог я на балу грохнусь с них из-за сломанного каблука – это будет последний день нашего с вами сотрудничества, и не потому, что я расторгну наш договор – я просто вас удавлю своими руками, даже без магии, приеду и удавлю. – Марьяна взяла в руки медную кружку, стоявшую на столе, и, глядя мастеру в глаза, смяла в руке до состояния небольшого комка. Потом нежным мелодичным голосом, с ласковой улыбкой произнесла:

– Я была рала познакомиться с таким хорошим мастером, надеюсь, что наше сотрудничество не разочарует меня. Проводите меня, пожалуйста, до дверей.

– Госпожа, минутку, за разговорами забыли снять мерку с ваших ножек. Присядьте, пожалуйста. Макар! Быстро сюда с меркой!

На его крики прибежал расторопный молодой парнишка, они аккуратно и как-то трепетно сняли мерку с ее одетых в шелк ног, и через пятнадцать минут Марьяна уже ехала в гостиницу, став легче на шестьдесят монет.

«Что-то я уже привыкла деньгами сорить, – со смешком подумала она, – прямо как дворянка».

На улице уже смеркалось – капитан довел Марьяну до гостиницы, открыв перед ней дверь, потом быстро ретировался, пообещав вскорости приехать, а она пошла к себе в номер. Все было спокойно. Охранники доложили ей обстановку, и Марьяна, переодевшись, спустилась поужинать.

Есть ей особенно не хотелось. Она перекусила фруктовым салатом, съела копченое свиное ребрышко и запила клюквенным морсом. Потом заказала в номер ужин на двоих: фрукты, вино и копчености. Надо же было отрабатывать услуги капитана… Да и самой ей было скучно одной в чужом городе, а так все ж веселее. Алкоголь на нее не действовал, но пить хорошее вино было приятно.

Потом она приказала набрать ей в ванну горячей воды, разделась и погрузилась на дно. Она уже привыкла к этому действу, даже подумала: «Надо завести у себя такое чудо, только побольше, Влада туда посадить, и на него верхом, верхом…» Она засмеялась похотливым мыслям и почувствовала, как у нее проснулось желание.

В дверь постучали, она спросила, кто. Это был Слава. Марьяна вылезла из ванны, обмотав вокруг себя полотенце, и открыла ему дверь. Он вошел с белой розой в руках, счастливо улыбаясь. «Небось какую-то теплицу ограбил, – подумала она. – Белая роза – цвет непорочности, и это мне-то, похотливой стодвадцатилетней видавшей виды бабе!» Ее разобрал смех, но она подавила его и с улыбкой поставила розу в стакан.

Слава потянулся ее поцеловать, но Марьяна отстранилась и приказала ему быстро раздеваться и залезать в ванну. Гость слегка обиделся, но быстро исполнил ее желание. Марьяна наблюдала за ним с усмешкой, потом кинула ему мочалку и мыло и велела вымыться как следует. Он еще больше надулся, что привело ее в восторг.

Влад подавлял ее своей харизмой, своим сильным характером, а Слава исполнял все ее прихоти – и она с наслаждением им помыкала. Она и на Влада любила иногда порычать, потявкать, но знала, что он, как всякий по-настоящему сильный человек, просто позволяет ей порезвиться в мелочах. Но если придется пойти против него в чем-то серьезном – просто подымет одной рукой и свернет ей голову, как подсолнух. Ей нравилась его сила. Будучи сама сильной духом и телом женщиной, Марьяна могла подчиняться только еще более сильному мужчине.

Наконец Слава помылся под насмешливые комментарии Марьяны, она сняла с себя полотенце и бросила в него: – Вытирайся!

Он вытирался, поглядывая на ее распростершееся на постели смуглое тело, потом подошел к ней, ожидающей, стал целовать, начиная с пальчиков ног, выше, выше…

Через час они, удовлетворенные и расслабленные, лежали рядом под опущенным балдахином… Марьяна заснула, утомленная ласками партнера – он как с цепи сорвался сегодня, возбужденный ее провокациями и ее притягательными зелеными глазами.

Ему даже подумалось, что, может быть, она околдовала его? Он готов ходить за ней, как собака на поводке, лишь бы она позволила ему прикоснуться к ее гладкой коже, дала вдохнуть ее сладкий, тревожащий запах… Она же спала, не догадываясь о его мыслях, закинув руку за голову, бесстыдно выставив вверх девичьи груди и откинув в сторону согнутую в колене смуглую гладкую, как у трехлетнего ребенка, ногу…

Посреди ночи они простились, Слава поехал к себе домой – он жил один где-то на окраине, с кухаркой и слугой, семьи у него не было, Марьяна же плюхнулась на постель, еще хранящую тепло под теплым балдахином и стала добирать сна, прерванного уходом любовника.

На следующий день к обеду она прибыла в магистрат с приготовленными деньгами. У входа ее ждал Слава. Он такими влюбленными глазами посмотрел на нее, что она подумала: «Ну, втюрился, похоже, парень по полной, как бы проблем не возникло. Он мне особо-то и не нужен, дома мне есть с кем спать, как-то надо будет растолковать ему, не дай бог увяжется за мной и начнет права качать. Влад ему башку оторвет, а я потом буду переживать».

Документы были уже готовы. Чиновники, с лицами помятыми от недосыпа, уже ждали ее в кабинете. Процедура подписания договора не заняла много времени, деньги перекочевали к чиновникам, три тысячи под расписку, другие три быстро испарились в неизвестном направлении.

– Итак, через два дня, прямо на балу, Слава мне сказал, что вы туда тоже идете, я вам передам подписанные документы. Оставшуюся сумму передадите через Славу, а первый взнос положите на следующий день в Имперский банк на счет магистрата, укажете в платеже: «Взнос за землю, и номер документа». Потом так и будете платить. Все расписки сохраняйте. Когда выплатите полностью – мы вам дадим справку и сделаем отметку на договоре. Ну все, удачного вам бала!

Марьяна покинула магистратуру в приподнятом настроении – она сделала больше, чем ожидала. Скоро двинется домой – она соскучилась уже по клинике, по Владу, по суете и тишине в ее доме. Как там они? Как им без нее? Все ли в порядке?

Интересно, скучает ли по ней Влад, или ему хватает общества молодых девчонок? Она усмехнулась, неужели вдруг ревность проснулась? Потом покопалась в себе: да нет, как-то это чувство выгорело за последние сто лет. Ей даже приятно доставить ему удовольствие – ну пусть покувыркается с девками, от него не убудет, а они все равно не смогут конкурировать с ней ни по красоте, ни в энергии и умении. Им еще до-о-олго расти до нее. Целых сто лет…

Марьяна

Следующие два дня перед балом прошли тихо, нудно, Марьяна бродила по городу, вспоминая свою юность, прошедшую на этих улицах. Многое уже изменилось. Лавки, знакомые ей годами, нашли новых хозяев – детей, внуков бывших владельцев, или же просто новых владельцев, купивших эти заведения. Впрочем, жизнь в городе как бы застыла – менялись люди, а брусчатая мостовая, загаженные стены домов с потеками от нечистот, выплескиваемых на улицы, остались прежними, как будто и не прошло много десятков лет. Она задумывалась и раньше: почему развитие цивилизации в этом мире так затормозилось? Что тысячу, что сто лет назад – техника та же, одежда та же, структура общества та же, никаких изменений. Что-то тут было не так…

На следующее утро после посещения магистрата и оформления документов, Марьяна внесла пять тысяч за землю на счет администрации города, а остальные деньги положила на другой счет – на свое имя и на имя Влада, получив нужные документы. Слава богу, она теперь могла спокойно оставлять номер, без охраны и волнений. Однако свой меч она на всякий случай таскала с собой. Места он много не занимал, под шубой его практически не было видно. Она не думала, что его придется применять, тем более что с ней всегда находился кто-то из телохранителей, если рядом не было Славы. Но, во-первых, ей не хотелось оставлять его в номере – кто знает, кто туда может зайти, пока ее нет в гостинице, ну а во-вторых – на всякий случай, слишком уж много они наделали шума своими исцелениями. Вполне могла докатиться волна слухов и до города.