Влад подозревал, что хлестала она так от души, просто наказывая мужика за отказ от ее прелестей, которые злостная девка нарочито демонстрировала ему как бы случайно нос – то грудью коснется, то бедром. В конце концов утомилась его сечь, намылила, смыла водой и недовольная направилась в предбанник.

Влад ее поймал, притянул к себе и, с улыбкой глядя на нее, сказал:

– Маш, будет еще дело. Мне сейчас не до того, проблемы навалились. Давай-ка я тебя тоже сполосну, и пойдем чай пить.

На том и завершился поход в «сауну», на который Маша возлагала большие надежды.

Вечер упал как всегда, негаданно-нежданно. На сей раз Влад не пошел тренироваться с оружием, справедливо полагая, что стоит немного передохнуть, не гонять людей зря, да и рисоваться на открытой площадке ни к чему. Береженого бог бережет. Достал кистени – осмотрел. Небольшие шары, размером с мандарин, на цепочках длиной где-то в полторы-две ладони. На шарах – литых – выпуклости в виде пирамидок. Он укрепил цепочки, соединяющие кистень с короткими рукоятями, сделав их сверхпрочными, укрепил ушки, отлитые сразу с шарами, подумал – укрепил оба шара. Затем перешел к рукоятям – простые деревянные ручки, обтянутые кожей, крепкое сухое дерево с укреплением металлическими кольцами – тоже сделал прочными. Отнес к постели и положил у изголовья на пол.

Огляделся: девушки легли, перешептывались между собой под одеялом, больная крепко спала, за окном было тихо и темно. Он разделся и лег в постель. Через минут десять, конечно, к нему прибежала Маша, наконец-то дождавшаяся своей очереди, он не возражал и ее стоны еще минут сорок оглашали окрестности избы, хотя она и старалась делать это потише. Но куда там – в любовной судороге разве будешь думать об условностях и соблюдении тишины – так что концерт был еще тот. Наконец она затихла, сказав только перед погружением в сон:

– Девки меня пугали, говорили больно будет, а было так сладко.

На что Влад посмеялся про себя: «Зря, что ли делал дефлорацию еще при лечении!»

Больная проснулась посреди их утех, вначале испугалась – очень уж истошно стонала Машка, как будто ее резали, потом все поняла и с улыбкой погрузилась опять в объятия сна. Вся клиника уснула в тревожном ожидании. Все затихло… как перед бурей.

Марьяна

…Через версту показалось большое село, в котором и должна была заночевать Марьяна со своими спутниками. Обоз втянулся в него, проехал почти через всю деревню насквозь и наконец остановился у большого здания, окруженного забором с многочисленными пристройками и коновязями. Это был трактир-заезжая «Сломанный кнут», в котором часто останавливались большие и маленькие караваны. Марьяна с легкой завистью посмотрела на него, подумав: «А почему мы не можем такое сделать? Чем мы хуже? И к нам едут люди, им надо где-то останавливаться. Жаль только, слишком далеко клиника от тракта. Я-то, когда там устраивалась, на хуторе, рассчитывала, в основном, на крестьян из Карауловки, а теперь вон как разрослись… надо что-то придумывать».

Она оставила Степана разбираться с лошадьми и возком, и попросила командира охраны каравана помочь ей внести раненого в трактир. Его осторожно вынесли из возка, пронесли мимо фыркающих и пускающих пар на морозе лошадей, и внесли в широко открытые двери трактира – сразу на второй этаж, где по длинному коридору направо и налево располагались комнаты для постояльцев.

Обычно охрана и караванщики ночевали при повозках, охраняя товар, но часть приезжих всегда селились в номерах. В такой номер и внесли раненого бойца. Он тяжело дышал: стрела, засевшая у него в легком, не располагала к веселью.

Номер был очень прост: кровать, тумбочка, столик. Охранника положили на постель, стянув с него валенки, быстро сняли лишнюю одежду, обнажив рану с торчащим из нее обломком стрелы.

Марьяна засунула под кровать мешок с деньгами, который не решилась оставить в возке даже под надзором Степана – мало ли кто там бродит по двору, в этой мешанине повозок, людей и лошадей. Она попросила всех выйти. Скинула с себя шубу, прикрывавшую ее иссеченную одежду, и сосредоточилась над вхождением в черноту… черпнула из реки Силы, и она кипучим потоком потекла в ее магический узел. Она в который раз с приятным изумлением обнаружила, что в нее помещается все больше и больше запаса Силы, да и выкачивает из ее реки она быстрее.

Наконец, через пятнадцать минут «заправка» была окончена, Марьяна возложила руки на охранника и замерла, просматривая его рану. Красные всполохи крутились вокруг отверстия. Хорошо хоть стрела не отравлена, подумала Марьяна. В юности она прочитала, как люди бронзового века держали свои стрелы наконечниками в горшке с протухшим дерьмом – своеобразным природным ядом. Понятно, что когда стрела попадала в противника – если он даже и выживал каким-то образом – то до-о-лго не мог не то что воевать, но даже двигаться. Впрочем, в выздоровление после таких ран Марьяна не верила. Если только рядом не было опытного мага.

Она посмотрела еще: наконечник не дошел до кости, его форма была правильной, без отходящих от него «перьев», это привело ее в радостное настроение – можно вытащить без проблем, только бы успеть вовремя перекрыть кровопотерю. Уцепила сильными тонкими пальцами за деревяшку, настроилась, потянула… стрела выскочила наружу неожиданно, как пробка из бутылки. Фонтанчиком хлестнула кровь, раненый закашлялся мучительно и протяжно, на губах его показалась кровь.

Марьяна моментально перехватила сосуды, закрыла их, так что крови вылилось немного, со стакан. Направила Силу в рану… сосуды затягивались, прорастали, легкие восстанавливали поврежденный участок… Дальше все пошло как по маслу, через еще пятнадцать минут раненый открыл глаза и сказал:

– Как хочу жрать… Ой, простите госпожа Марьяна… Мне приснилось что ли, что на нас напали… тьфу, черт, точно не приснилось.

– Вы молодцы со Степаном, если бы не вы, мне пришлось бы худо.

– Да вы сами бились дай бог, лучше нас гораздо… Небось, сами их и забили, толку-то от нас… – Он огорченно посмотрел на Марьяну.

– Да нет, вы молодцы, держались долго. Дали мне время собраться с силами. Честно говоря, я как-то растерялась вначале… больно все вышло быстро.

– Ну а как вы могли не растеряться, вы же все-таки ба… женщина, лекарь, а нас этому делу с детства учили. А как мы все выпутались? Неужели вы всех положили? – Он с уважением посмотрел на Марьяну. – Ну я знал, что господин Влад потрясающий боец, но что бы вы?.. Я не помню ничего, когда в меня вторая стрела попала… с одной в плече я еще отмахивался, Степану спину прикрывал, а когда вторая прилетела – все. Как в тумане… Вроде кто-то топотал рядом, какие-то люди… Кто там был? Ну ничего не помню!

– Ну часть я побила, часть вы со Степаном, а потом караван подошел попутный, они остальных добили, вот так вот.

– А Степан жив? – Раненый поднялся на локте и резко сел на кровати. – О-охх, голова закружилась… Степан-то жив?

– Жив… подрезали его, но не так сильно как тебя. Ладно, давай-ка пойдем ужинать.

Марьяна пристроила мешок с золотом в угол, накрыла его одеялом с кровати, потом, выпустив из комнаты кое-как одевшегося охранника, заперлась, предварительно проверив окно – закрыто или нет, крепки ли запоры. Все было добротно, крепко, так что она со спокойной душой спустилась вниз.

Найдя хозяина трактира, Марьяна сделала заказ на троих. Сегодня у них была тушеная баранина с овощами, гороховая каша с кусками жареной свинины и какая-то острая похлебка из индюшатины. Она заказала всего с запасом, так как и ее силы, и силы охранников были подорваны ранениями, лечением и боем.

Охранник уселся за свободный столик в углу. Марьяна пошла к возку забрать вещи. Степан уже пристроил их возок, наполненный всяким вооружением и кольчугами, снятыми с убитых разбойников, под навес. Там была круглосуточная охрана, но он еще и накрыл содержимое попоной, чтобы не было видно.

Марьяна с ним поговорила, и решили, что завтра утром они сразу заедут к кузнецу и оставят у него порубленные кольчуги на ремонт, а остальное – оружие и прочее – хорошенько упакуют и заберут с собой. Там, в Лазутине, или продадут, или же с обозом строителей увезут обратно в клинику, что было предпочтительнее – все равно охрану надо будет набирать, оружие пригодится.