— Ньют, лапуль, ты меня боишься?

— Перенервничал... — хрипло сказал я. — Я... Я никогда... Никогда раньше с парнями не...

— Котёооонок! — протянул Эзра, отводя прядь волос с моих глаз. — Какой нежный котёнок попал в мои руки. Ну и как тебе? Как поцелуй?

Эзра испытующе уставился на меня, считывая эмоции.

— Божественно, — выдохнул я. И не опустил глаза. Хватит косплеить из себя умирающего лебледя! Дома будешь смотреть в пол, Ньютон. Пока рядом Эзра, смотреть надо на него.

Взгляд Эззи потеплел, мягкая улыбка тронула губы, и он спросил низким голосом:

— Продолжим?

В ответ я молча притянул к себе за футболку Эзру и прижался губами к его губам. Запах индийских благовоний, смешанный с запахом его кожи, жар его красивого, стройного тела, немаленький, я бы даже сказал — олений — вес, всё это в совокупности придавливало меня к кровати, а душу заставляло парить в небесах.

Поцелуй начался медленно, ласкающе, но постепенно набрал обороты. Покусывания, посасывание моего языка, твердеющие требовательные губы, потирание об меня бёдрами привели к понятному результату — я услышал стон. Нежный, просительный стон. И это был не Эзра. А я и так умею?! Обалдеть!

— Мой сладкий, нежный котёночек, — прошептал Эз. — Помурлыкай для меня свою песенку!

И он взялся раздевать меня, расстегивая рубашку, пуговку за пуговкой, останавливаясь, целуя шею, и продолжая расстегивать. Жаркая истома скапливалась в паху и разливалась по всему телу. Странное строение организма у приматов, все-таки: прихватывают зубами сосок, а отдается в члене.

— Я не умею мурлыкать, — всё ещё хрипло проговорил я.

— Вот как? А если так? — и Эзра присосался ртом к моему соску, запустив руку под ремень брюк, обхватив своей кистью мой налившийся член.

— Аааааххххххх, — непроизвольно вырвалось у меня. Мой хваленый контроль дал трещину. Тело выгибалось, чудные звуки вырывались из горла без моего согласия и желания. Хотя желание было. Оно переполняло меня и заставляло делать странные вещи. С Тиной даже близко такого не было.

— Мырррр, — начал было я, ибо Эзру хотелось радовать, но тут он опустился к моему паху, сдернул штаны, и взял в рот мой член, — ЯЯЯЯЯАуууууууу, сорвался в вопль я.

В двери застучали. Я дернулся, пытаясь встать, но Эз прижал меня к постели растопыренной пятерней, — Лежи!

И продолжил упоенно ласкать меня, играя на мне, как на арфе, вызывая удивительные звуки.

— Ну вооот, — оторвался от своего занятия он, — а говорил не умеешь!

— А где у котёнка слабое место? — продолжил он, исследуя мое тело поглаживаниями и поцелуями.

Я был уже на грани, сил на разговоры не осталось. Просто плыл по течению в умелых руках.

Почувствовав горячий язык на головке, а похлопывание пальца по кружочку, где бывал мистер Пых, мои бедра непроизвольно стали подниматься и опускаться в извечном танце. Эззи хмыкнул и внезапно насадился ртом на член, с каждым разом заглатывая его все глубже, когда я поднимал бедра. Опуская их, я насаживался на его палец, который поглаживал стеночки изнутри, проворачиваясь и даря что-то запредельное, вынуждая на каждом выдохе стонать и всхлипывать.

— Нет-нет-нет, еще не все, не торопись, котенок, — произнес он низким голосом и отстранился от меня, стягивая с себя футболку, а затем и штаны вместе с трусами.

Прерванное удовольствие заставило меня разочарованно и протяжно замычать.

Тяжело дыша, я приподнялся на локтях и увидел ЭТО…

Ангидрит твою налево!!!

В одну секунду я переместился в угол кровати, попятившись задом, подгребая ногами и руками, пока не стукнулся спиной о стенку. Мои вытаращенные глаза и ошарашенный вид неожиданно рассмешили Эзру.

— Ну точно, как котенок!! У меня был в детстве рыженький, он точно так же скакал задом и смешно растопыривал лапки, глазки и ушки. Один в один, как ты сейчас. Ну, и чего ты испугался, лапуль? Смотри, я его держу, крепко держу, он на тебя не набросится.

Я отмер и показывая пальцем на его член, заикаясь, произнес — Это... это... это в меня не поместится!!!!

Мистер Пых был бы позорно посрамлен, оказавшись рядом.

Член у Эзры был красивый. Ровный, розовый, с удлиненной головкой. И большой.

Его хотелось погладить. Им хотелось любоваться. И даже сделать слепок и поставить рядом с ноутом на столе, чтобы мечтательно поглаживать его в минуты... минуты... минуты тоски по Эзре. Но впустить его в себя??!! Нет-нет-нет!

— Уверяю тебя, поместится! Ты и мяукать, говорил, не умеешь. Чудушко рыжее! Я бы мог напоить тебя и трахнуть как угодно, Ньют. Но я не хочу так. Я хочу, чтобы ты мяукал мне, чтобы стонал, как минуту назад, чтобы просил об этом сам. И ты попросишь, спорим? — Эзра задрал левую бровь, хитро ухмыльнувшись.

Я, как дурак — причем, как голый дурак — сидел в углу кровати и хлопал глазами. Рефлексы у меня хорошие. Никогда не подводили. Срабатывают быстрее, чем успеваю подумать. Исследователь я или где? Мой единственный случай заполучить Эзру. Я же об этом столько мечтал! А как дошло до эксперимента, так сбежал. Мне в руки дают золото инков, а я говорю «нет, спасибо, я столько не унесу!». Идиот!

Ньютон! Один раз можешь и потерпеть! Тем более, Эзра не похож на насильника! Совсем без боли не выйдет, но, думаю, это будет не больнее, чем тот укус ядовитой змеи, от которого у меня остался шрам. Мне тогда сделали надрез, отсосали яд и прижгли его железом — под рукой в экспедиции ничего существеннее не было, и аборигены поступали по привычной схеме. Так то укус змеи, а тут — Эзра. Эзра, моя мечта и бог.

Да ямбись оно все хореем!

— Прости. Рефлексы, — сказал я и взял его протянутую руку.

Он подтянул меня поближе к себе и спросил:

— А ты знаешь, что у тебя на спине созвездия из веснушек? Давай покажу! — и толкнул на кровать, переворачивая на живот. — Вот здесь у тебя созвездие «Стрельца», — он выводил пальцами зигзаги по спине, постепенно спускаясь к заднице.

— Ой, смотри, а вот ковш Большой Медведицы, и он поцелуями показал каждую звезду. — Ух ты!!! А если провести прямую линию по двум ее крайним звездам, можно найти Полярную звезду! Вот она! Вот она!!! — И он провел пальцем вниз, до середины правой ягодицы. Да у тебя тут карта звездного неба — целовать не перецеловать!!

И он начал выцеловывать мне поясницу, покусывать и поглаживать задницу.

— Котенок, — прошептал он мне на ухо, улегшись на меня всем телом и потираясь своим нехилым стояком между половинок, — ты знаешь, что похож на апельсинку? И пахнешь так же. Тебя хочется съесть всего целиком! — и тут же прикусил зубами за шею.

Оппа! Еще одна эрогенная зона нашлась.

Я только постанывал тихонько, придавленный весом и заласканный поцелуями. Горячий шепот на ухо, его движения бедрами, милая чушь, которую он нес, уносили меня на волнах желания в волшебную страну Трахландию.

— О! Мурашечки! — И Эзра стал покусывать меня за плечо, вызывая волны мурашек, добегавших до самых колен. — Отследим миграцию этих леммингов, – пробормотал он, и губами провел следом по дорожке возникающих мурашек, запустил руку мне под живот, нащупал мой стояк и погладил член рукой. Я непроизвольно качнулся, продлевая ласку.

Эзра вздернул мою задницу вверх, поставив на колени, а плечи придавил вниз. Представив себе, что он сейчас видит, волна возбуждения плеснула мне в лицо краской, а член заставила дернуться от предвкушения.

Влажные пальцы в смазке коснулись ложбинки и хорошенько прошлись по ней, надавливая, в то время, как вторая рука жестко, мелко, короткими движениями надрачивала мой член. Всего этого было недостаточно, мало, Эзра дразнился, умело подводя меня к грани, но не давая переступить через нее.

Я вилял задницей, расползаясь коленями, прогибался в спине, сжимая колечко мышц, нетерпеливо подрагивающих в ожидании проникновения.

— Попроси меня, — хриплым голосом сказал Эзра, — попроси, Ньют.

— Войди в меня, пожалуйста, пожалуйста, Эзра, — взмолился я.

— Расслабься. И потерпи.