Новая волна усталости вперемешку с болью рванулась вверх по мышцам, сковывая и калеча. Локи глухо зарычал, опасаясь, что личные слуги, спящие через две комнаты, испугаются и позовут стражу. Пожалуй, эти асы были единственными существами во всем дворце, которые действительно грустили бы в случае его кончины. А боль все усиливалась.

Локи методично осушил три разные колбы, которые он заранее подготовил. Руки тряслись как у столетнего старика из Мидгарда, а внутренности скручивало. Только чудо и выдержка позволили сдержать магическую отраву в себе. Локи согнулся и заскулил. Он чувствовал, как его тело начало меняться.

На мгновение стало страшно. Это в Мидгарде глупые люди верили, что Локи может превращаться в женщин и животных играючи по первому же желанию. Вот только они даже не догадывались, что это просто высококлассная иллюзия, способная обмануть любого. Настоящее же колдовство требовало кропотливой подготовки, затраты дорогих ингредиентов, которые не всегда можно было найти в пределах одного мира. А иногда, например как сейчас, магия требовала крови самого колдуна.

Локи покрутил в руке ритуальный кинжал, смазанный маслом из крови каменного великана, и без колебаний срезал с себя всю одежду. При этом он намеренно оставил на теле глубокие порезы, и кровь быстро потекла по обнаженной коже. Дым из чаш, стоящих по периметру комнаты, заполонил все вокруг и стал пощипывать царапины. Тошнота усилилась.

«Чертова Хель, чертов Один, чертов Тор!» ― хотелось проклясть всех по-настоящему, но Локи пока что сдерживался. Боль постепенно затмевала разум, а ритуал высасывал все больше и больше сил. Нужно было контролировать каждую мелочь.

Растянувшись на кровати прямо поверх старого эльфийского платья, Локи зажег магическую свечу. Ее тусклого света хватило, чтобы Локи смог разглядеть себя в зеркале, прикрепленном на потолке. Было немного страшно, ведь прежде он уже пробовал подобное перевоплощение.

Это случилось семьсот сорок один год назад и в тот раз все чудом не закончилось катастрофой. У женской версии Локи выросла третья грудь, а половые органы перестроились не до конца. Молодой Локи пытался вернуть все как было, но магия не слушалась. Паника затмила разум, а ожидание насмешек и позора завершили дело: младший принц начал думать о самоубийстве. Положение спасла Фригга. Она помогла исправить ошибку в ингредиентах, утешила и сохранила эту страшную тайну. Теперь же подобной поддержки не было.

Ритуал требовал еще крови и на этот раз надрезы должны быть более глубокими. Локи зачаровал кинжал и приказал ему проскользить лезвием по груди, ногам и рукам, задерживаясь на скоплениях нервных окончаний. Контроль над оружием исключал использование обезболивающих, а масло на лезвии добавляло неприятных ощущений, поэтому Локи оставалось только внушить себе, что все это лишь эксперимент. В конце концов, он один из сильнейших магов в Девяти Мирах, и очень важно доказывать, хотя бы самому себе, что это звание не пустой звук.

«Перевоплощение ― основа мастерства», ― Локи наблюдал за тем, как капли его собственной крови катятся по коже, а потом соскальзывают на простыни. Скрыть последствия ритуала от слуг можно было позже.

Лезвие скользнуло по тазовым костям, срезая часть плоти, и тем самым не давая углубиться в мысли. Локи как-то даже позабыл, что пару часов назад был ужасно разозлен из-за неосторожности Тора. Он временно забыл о Девяти Мирах, договоре с Одином, даже о Хель, которая, если поймает, обязательно попытается уничтожить его бессмертную душу. Остался только страх и понимание, что назад пути нет.

Кровь набатом стучала в висках, когда острие ножа спустилось вниз живота, пролетело над поджавшимся членом и замерло над самой головкой. Локи сделал судорожный вдох, но оторвать взгляд от отражения в зеркале не смог. Ритуал требовал временно лишить себя мужественности, чтобы женская сущность могла прижиться в чуждом ей теле. Вот только от самой этой мысли даже бывалому магу становилось не по себе.

«Ты мне за все ответишь», ― Локи ни к кому конкретно не обращался, просто позволил боли стать ненаправленной ненавистью. Кинжал резко ожил и прочертил поперечный надрез от головки до верха груди, заставив Локи чуть не захлебнуться криком. Благо, что маг позаботился о кляпе, а то сбежался бы весь дворец, а то и Один проснулся бы.

Но кинжалу такие подробности были не интересны. Он быстро оторвался от многострадальной кожи и, сделав два последних надреза на сосках, отлетел на стол, оставив Локи затравленно дышать и корчиться на кровати.

Начиналась финальная стадия перевоплощения: перестраивались внутренние органы, меняли свое расположение кости. И от этого хотелось выть, чем Локи и занимался. Магия ускоренно создавала новое тело, совершенно не заботясь о комфорте своего носителя: рвала, растягивала, скручивала и не давала никакой надежды на успех даже после такой жертвы. Как бы в наказание за то, что ее потревожили, магия подсылала Локи образы его проигрыша и смеялась, замечая, как ломается маг.

Все прекратилось разом. Помотав головой, Локи почувствовал, что его щеки мокрые от слез, а между ног все в крови. Раны на теле, полностью ставшим женским, благополучно затянулись, но внизу кровь шла не переставая.

«Только этого счастья мне не хватало! Теперь меня учует любой монстр в Девяти Мирах», ― низ живота безжалостно болел, намекая, что никуда сегодня идти не стоит. Но Локи был не из тех, кто бросает начатое.

До восхода солнца оставалось меньше двух часов, когда Локи натянул старое платье и с трудом вышел из собственной комнаты. Ноги слушались плохо, тело продолжало кровоточить, и только магия осталась верна: иллюзия позволила с легкостью добраться до конюшни и никем не замеченным уйти по магической тропе. Осталась малость: добраться до Хельхейма, внедриться в ряды темноэльфийских прислужниц Хель и вытащить пьяницу-Тора из очередной беды.

Мысленно Локи уже предвкушал трепку, которую обязательно устроит Тору, и эти мысли грели магу душу даже в тот момент, когда он оказался у ворот Хельхейма.

***

― Он сбежал, ― констатировал Фандрал и со злостью пнул стоящую на полу чашу.

Тройка воинов и Сиф ворвались в комнату Локи, когда стало ясно, что в тронном зале он появляться не собирается. Бездействие наместника выводило их из себя. Сразу же вспомнилось изгнание Тора и то, с каким рвением Локи пытался уничтожить брата. А после внезапного побега ни у кого не осталось сомнений, что именно Локи виновен в исчезновении Громовержца. Даже женская кровь, разбрызганная по всей комнате, не заставила воинов поразмыслить еще немного.

Меньше чем через полчаса четыре всадника покинули Асгард. Их гнала вперед месть, и только Один, все еще находящийся в глубоком сне, знал, что друзья Тора ошибаются.

========== Часть 3. Дорога в Хельхейм ==========

Молчаливая процессия шла по серой земле Хельхейма. Тенью скользили она и, если бы их увидел кто-нибудь посторонний, скажем человек, он бы точно подумал, что все это лишь наваждение. Не было слышно ни эха шагов, отраженного от стен каменного тоннеля, ни гула ветра, изредка дотрагивающегося до накидок служителей Хель. Казалось, само время остановилось в этих чертогах и не смело коснуться женщин, глаза коих утратили всякую жизнь.

Женщины, кутающиеся в одинаковые черные ткани, двигались плавно, несмотря на то, что некоторые из них, казалось, и идти-то не могли. Одни были одиноки в своем посмертии и до сих пор не осознали, что покинули мир живых. Другие ― слепы, смертельно больны, преданы близкими, но держались прямее. Слезы уже перестали течь по их щекам, а разум посещало лишь искреннее желание служить владычице Хель. Их золотые года остались в далеком прошлом: некоторые из прислужниц находились в царстве смерти несколько тысяч лет, а кое-кто всего лишь день. Лучи солнца больше никогда не коснутся пустых глазниц, ведь в Хельхейме просто нет ничего подобного. Свет и тепло не нужны мертвым, а живым, коль они имели глупость забрести сюда, без него было не выбраться.