Ему вдруг, вспомнились Питерские хулиганы, и странно, что он о них подумал почти с нежностью.

"Ведь они были свои, хотя и мерзавцы и негодяи... И ведь, вполне может быть, что кто-то из них сегодня служит в армии и может быть находится здесь в Чечне, и может быть так же как мы, воюет с боевиками, которые и для него стали бандитами, которые пытаются развалить нашу страну, нашу родину, которая называется Россией... Мы с ними с этими хулиганами "одной крови" и придётся, я могу умереть за таких как они, несмотря на их "бандитские понты" и пьяный гонор...

Услышав тихий шум в траве неподалёку, он отвлёкся, но, убедившись, что это какая-то шальная мышка пробежала по своим делам, вновь вернулся к размышлениям...

"Ещё пять лет назад, скажи мне кто, что я стану российским патриотом, я бы расхохотался. Но сегодня, я и есть патриот, потому что думаю о своей стране, как о самом родном месте в мире...

Пусть пока не всё нравится, в том, что делают и говорят и российские политики и простые русские люди, но именно эта война, обнаружила во многих молодых ребятах, эту, до поры до времени скрытую любовь к своей стране и своему многострадальному народу"...

Сергей лежал, расслабившись и постепенно приходила дремота, захватывающая и мозг и тело.

"Подремать бы, - подумал он, - завтра будет трудный день, и надо хотя бы немного отдохнуть". Он зевнул и, подогнув колени поближе к подбородку, заснул, осторожно и чутко, как спят дикие звери, уже перед недалёким рассветом...

... Петров, устроившись поудобнее, прислонился спиной к теплому ещё камню, первое время напряжённо вглядывался и вслушивался в окружавший его лес... Где-то, на другой стороне долины затявкал, а потом завыл шакал и из другой части леса ему ответил другой....

Деревья кругом, казалось, стояли высокой непроходимой стеной и невольно рождали чувство тревоги и опасности, могущей просочится или перескочить через неё...

... Через время, он, глядя на тёмный, загадочный лес, начал вспоминать свои детские походы в далёкие леса, речку, петляющую по широкому болоту, высокие берега, поросшие осокой и развалины бывшей колхозной конюшни, с полу-обвалившейся крышей, в тёмных углах которой гнездились летучие мыши. Они, на закате солнца, вылетали из своего убежища и неслышно носились над болотом, то, проявляясь на фоне ещё светлеющего неба, то, пропадая во тьме наступающей ночи.

У костра было тепло и уютно, хотя старшие ребята, чтобы напугать младших, начинали рассказывать разные страшные истории о домовых, живущих в бабушкиных сундуках, или о привидениях появляющихся на кладбищах в длинные лунные ночи.

Вдруг, Петров услышал какое-то движение в кустах за ручьём. Там что-то треснуло, и казалось зашевелилось. Петров крепче сжал автомат и, стиснув зубы, до вибрации в ушных перепонках, стал вслушиваться.

Но звук больше не повторялся и Петров постепенно успокоился, хотя подумал, что здешний лес, теперь на всю жизнь останется для него враждебным, как и его обитатели, и даже люди, живущие в этих местах.

Чеченцы, после всего увиденного и услышанного о них, в его сознании сохранятся как враги, которые не просто убивают, как это и бывает на каждой войне, но ещё и убивают зверски, отрезая головы, носы и уши, тем самым, стараясь деморализовать молодых солдат своей жестокостью.

Однако в ответ, они вызывают только ненависть и жестокость со стороны федералов.

Петров спросил сам себя: "Тогда зачем они это делают? Или не знают, не ожидают ответной реакции?.. Или они нас так горделиво презирают, что уже и за мужчин не считают?"

И сам себе ответил: "У них своя вера, которая обещает им за убийство "неверных" награду на небесах, после смерти. А мы все в Бога не верим и потому, нам страшно умирать, - кажется, что смерть - это уже какая-то пропасть, попадая в которую мы все перестаём существовать и потому, часто совсем непонятно, зачем мы родились, выросли, жили и живём...

Наверное, мы просто все извратились невольно, потому что все как бараны, и газеты одни и те же читаем и по "телику" одни и те же новости и программы смотрим...

Мы почти уверены, что Бога нет, потому что, живя в таком болоте страстей и жадности, не хотим обращать внимания на христианские принципы жизни"...

Он вспомнил строки из Библии: "Возлюби ближнего, как самого себя..." и невольно улыбнулся.

"Кажется, что чеченцы иногда правду говорят, что мы, русские, живём как свиньи, не уважая старших, не боясь Бога, "возлюбя" деньги больше всего...

- Но не все же, - невольно возразил он сам себе. - Для меня деньги ничего не значат, потому что я и без них был весел и счастлив на гражданке...

Только здесь я, вдруг начал понимать, что я тоже могу умереть, умереть жалко и нелепо..."

Размышляя над этим, Петров даже забыл об опасности и поклялся себе, что если удастся вернуться живым к себе домой, то он начнёт ходить в церковь и будет каждый раз ставить свечку за упокой души бедного Анедченко, который погиб такой страшной и бессмысленной смертью...

... Он, детство которого прошло в одном из пригородов далёкого сибирского города, был в своё время крещён матерью совсем не по вере, а потому, что все так делали, на всякий случай.

С той поры, он запомнил маленькую деревянную церковь на краю большой берёзовой рощи, полумрак внутри и суровые лица на иконах, бородатого священника в чёрной длинной рясе.

Вырастая, он стал забывать о церкви и о вере, потому что все кругом воспринимали хождение в церковь, как некий ненужный и даже смешной ритуал. Точно так же, его сверстники стеснялись носить крестики на шее. Был и у него такой крестик, который валялся в куче ненужных мелких вещей в ящике комода.

И только сейчас, посмотрев и прочувствовав, как страшно умирать, не понимая смысла жизни и страшась внезапной смерти, он дал себе слово, что по возвращении домой, он найдёт этот крестик и будет его носить на шее, как это делают настоящие верующие...

В стороне ручья, вдруг снова что-то треснуло и Петров, изо всех сил стал всматриваться в том направлении. Вдруг, он услышал стук копыт по камню и, с облегчением выдохнув воздух, понял, что это олень приходил на водопой. Зрение у молодого солдата было отличное и несмотря на темноту, ему показалось, что он различил мелькание оленьего силуэта среди кустов орешника, растущего на берегу ручья...

... Засыпая, Сергей Соловьёв вспоминал чувство страха, сковывавшее пленных, словно невидимые путы, вспомнил детали отрезания головы беспощадным Гамзало, а потом и свои действия, после того как решил так просто свою жизнь не отдавать.

На молодых в тот момент надежды не было никакой. "Зато сейчас - думал он - молодые что - то поняли в боевой жизни и готовы постоять за себя да и за меня тоже. Я это чувствую по их глазам и взглядам".

Вспомнился Афган, тропы, по которым моджахеды приходили в долины и устраивали засады или минировали дороги...

Сколько грузовиков и БТРов было там взорвано и сожжено. И основные потери приходились у советских войск именно на такие засады на горных дорогах...

Заснул он незаметно, а проснулся, когда на горы опустилась ночь, и Петров пришёл, чтобы разбудить Бондаря. Тот мычал, и никак не хотел просыпаться, а потом вдруг вскочил и схватился за автомат, тараща глаза... Едва удалось ему втолковать, что надо идти в караул

Наконец Бондарь ушёл на "пост", а Петров тяжело вздыхая, повозился на земле устраиваясь и вскоре заснул, засопел тихо и ровно...

А Сергей, вспомнил случай из детства, когда он, как сегодня Анедченко испугался до ужаса, до панической истерики. Это было в пятом или шестом классе, и они с приятелем ходили на футбол, а назад возвращались через вражеский район, в котором, по рассказам очевидцев, жили ужасные хулиганы и, самый страшный среди них - Горелый, парень у которого кожа на лице после ожога, была собрана в страшную гримасу.