Хорошо в их плане было одно — пока что всё шло тихо, хотя Джереми и понятия не имел, насколько это близко к брайтонскому ограблению почтовой кареты. Приходилось принимать в расчет не только кучеров, но и пассажиров — время от времени они слышали, как наверху кто-нибудь ерзает или скребет башмаками по крыше, кричит и смеется. Но бурав почти не производил шума. Если понадобится, придется воспользоваться ножовкой, а то и ломом, и это будет куда громче, но даже если и так, то все равно не слишком. Что могут услышать пассажиры или охранник, когда экипаж подпрыгивает и раскачивается на ухабах, лошади цокают копытами и дует ветер?

Когда дорога пошла вниз в Баджс-Шопе, периодически скрипели тормоза, и теперь они ехали по долине. Солнце ярко сияло и согревало воздух, насколько возможно в разгар зимы, по обочинам торчали желтые примулы, дорогу пересекали прозрачные ручейки, на сочных лугах кормились коровы и овцы. Экипаж был островком цивилизации, крадущимся по радостной и не обращающей на него никакого внимания сельской местности. Разве что внутри кареты трое молодых людей в поту пытались совершить преступление, караемое смертью.

Меняясь местами через каждые десять отверстий, они пробурили двадцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят. Джереми, тщательно всё спланировавший, рассчитал, что девяносто отверстий ослабят дерево настолько, что его легко будет выломать. А если нет, то можно использовать пилу от одного отверстия к другому, пока оно не поддастся. На семидесятом настала его очередь, он вставил пальцы в отверстия, нажал и потянул, но дерево не поддалось. Он вспомнил, как пилил дома бревна или деревья. Иногда можно было пропилить девять десятых, и дерево оставалось столь же прочным и неподатливым, как железо. И вдруг в последнюю секунду, когда пиле уже нечего было делать, оно резко падало. На верхней губе Джереми выступили капельки пота, а в голове засели мысли о том, что он мог неправильно рассчитать. Предположим, эта порода дерева крепче других. Предположим, они зашли так далеко, а потом...

— Погоди, — сказал Пол, который был на стреме.

Они подъехали к очередной будке оплаты, один пассажир слез, и сели два новых.

Послышался разговор и перешучивание. Там была деревня, Джереми решил, что это Менхениот. А значит, в Лискерд они прибудут через час. А осталось еще много работы. Собаки затявкали, услышав пронзительный гудок, и карета тронулась.

— Продолжай, — сказал Пол.

Джереми снова начал бурить. Они проделали уже семьдесят пять отверстий, больше трех четвертей окружности. Со следующим отверстием, останется кусочек, так сказать, «без двенадцати час». Не все отверстия располагались на одинаковых расстояниях, каждое отстояло на одну восьмую дюйма, но некоторые были шире и даже смыкались друг с другом. В таких местах, где перемычки шире, нужно первым делом приложить усилия, либо ножовкой, либо сделать дополнительные отверстия, когда круг замкнется.

На очередном холме карета замедлила ход и остановилась.

— Стой, — сказал Пол.

На крышу забирались пассажиры. Похоже, разгорелся спор. Послушался стук в дверь. Стивен опустил стекло и шторку со своей стороны.

— Прошу прощения, сэр, мы пересекаем мост, не могли бы вы и другой джентльмен пройтись пешком, даму мы не побеспокоим, сэр, пущай остается, но вы и другой джентльмен можете пройтись, даму мы не побеспокоим. — Кучер Стивенс уставился на темную фигуру в углу. — После Лискерда будет получше, мэм, дорога не такая разбитая. Надеюсь, ей не хуже, а?

— Тряска ужасно утомительна, — сказал Джереми. — Милая, ты слышала, что сказал кучер?

— Да, да, — едва слышно пробормотал Пол. — Поступайте, как он просит.

Два джентльмена вылезли и присоединились к остальным пассажирам. Вся группа пересекла мост и вернулась в карету, когда она благополучно перебралась на другой берег. Джереми знал, что его лицо раскраснелось и в поту, и заметил крошки опилок под ногтями у Стивена.

— Далеко еще до Лискерда? — спросил он у кучера.

— Минут двадцать, сэр.

Все сели обратно, и экипаж поехал.

Джереми достал из-под подушек гвоздодер и смахнул опилки.

— До Лискерда не успеем, теперь это очевидно. Тогда тебе лучше остаться в карете, Пол, попроси, чтобы тебя не тревожили. Мне не приходило в голову, Пол, обычно кто-нибудь приходит, чтобы прибраться внутри и тому подобное?

— Никогда. Хорошо если в конце дня уберутся. Восемьдесят девять, девяносто, девяносто один. Еще четыре, и круг замкнется.

— Моя очередь, — сказал Стивен.

— Дай мне закончить.

Через пять минут он закончил и сел на пятки в тесном пространстве, уставившись на круг. Потом приставил ладонь к его центру и надавил. Дерево не поддалось. Даже не скрипнуло, не показывая, что испытывает напряжение. Джереми усилил нажим. Безрезультатно. Он протянул Стивену гвоздодер.

— Попробуй в районе первых отверстий, между пятым и десятым.

— Дайте мне попробовать с пилой с другой стороны от Стивена, — попросил Пол.

— Ладно. Но побольше смазки. И потихоньку.

— Мы снова замедляем ход, — сказал Стивен.

— Это долгий подъем к Лискерду, — отозвался Пол. — Это только начало. Но лошади справятся. Нам не придется останавливаться.

И еще пять минут они трудились. Дерево между пятым и десятым отверстием было прорезано, а пила соединила четыре отверстия на противоположной стороне.

— Хватит, — сказал Джереми. Он снова нажал и вроде бы почувствовал, что дерево поддается. Но если сделать это сейчас, то произойдет катастрофа, потому что планка может выпасть внутрь кареты и отогнуть обивку. — Оставим пока. До Лостуитиела добрых два часа, а мы закончим за час, это точно. Главное сейчас — привести себя в порядок.

Четыре минуты спустя резкий гудок предупредил постоялый двор и мальчишек-посыльных о приближении дилижанса, а еще минутой спустя карета въехала во двор «Герба короля». Поднялись суматоха и шум, пассажиры спускались вниз, снимали багаж, звонил колокольчик, слуги носили саквояжи туда-сюда, тяжело дышащих лошадей распрягли и увели, а новые переступали ногами и трясли головами, конюхи держали поводья, перекрикивались и шутили, пассажиры направились в гостиницу, где их поприветствовал мистер Уэбб, потирающий потные ладони в бородавках в предвкушении заказов на легкие закуски, чтобы пассажиры успели утолить голод, пока карета вновь не тронется.

Эта суета не проникла лишь внутрь экипажа, шум, гам и суматоха его обтекали. Конечно же, шторки закрыли, и два джентльмена выглянули через щель. Выдержав приличную паузу, лейтенант Морган Лин прикоснулся к шляпе, обратившись к даме, и вышел. Мальчишка-посыльный, разложивший подножку, уже приготовился помочь сойти даме, но после короткого совещания появился лишь священник.

— Моя жена, — сказал он, сунув мальчику шестипенсовик, — нездорова и не хочет, чтобы ее беспокоили. Я перекушу и пришлю что-нибудь ей.

— Хорошо, сэр. Спасибочки, сэр.

И два джентльмена последовали за остальными в гостиницу. Владелец, имеющий наметанный глаз на благородное сословие, тут же их заметил и обслужил в первую очередь. Миссис Мэй послали чашку говяжьего бульона и песочное печенье.

Тянулись напряженные минуты, ничто не могло их поторопить. Пожевав какой-то пирог и выпив два бокала французского бренди («специально для вас, преподобный, из особой партии, ну, вы понимаете»), Джереми расплатился и пошел обратно в дилижанс.

— Хочешь сходить в дамскую комнату? — с иронией спросил он.

— Еще как! — ответил Пол.

— Тогда подожди Стивена. Нельзя оставлять карету без присмотра. Где инструменты?

— Под моим сиденьем. Я завернул их в тряпку, но кое-как, они торчат.

— Никто не увидит.

Минут через десять вернулся Стивен, из-под белого парика стекал пот.

— Господи Иисусе! — сказал он, когда ему объяснили, что предстоит сделать. — Мы рискуем оказаться на виселице из-за твоих естественных надобностей!

— Сам бы попробовал! — шикнул Пол. — Это же невозможно выдержать, Боже ты мой...