Кагана, пожалуй, на раду приглашать не стоит: он уже дал согласие императору за солидное вознаграждение совершить набег на Болгарию, с которой Византия издавна соперничает за влияние на Балканах и едва ли не постоянно находится в состоянии войны. Игорь не стал мешать этому сговору не только потому, что Руси было выгодно ослабление орды в результате набега, которому болгары наверняка окажут сильное сопротивление, но и по другой причине. В связи с широким распространением в Болгарии христианства[23] она всё больше становилась ненадёжной союзницей языческой Руси[24], и теперь могла принести ей больше пользы, сражаясь с печенегами, чем выступая в союзе с ней против Византии, с императорами которой стали охотно родниться её кесари и с которой Игорь заключает выгодный мирный договор.
Зато помимо ярла Эрика на раде желательно присутствие некоторых его наиболее уважаемых сотников и гирдманов[25], к мнению которых прислушиваются викинги. В этот поход Эрик смог набрать и повести с собой сорок сотен воинов. Основная часть их плыла морем, однако тысяча викингов двигалась с русским войском по сухопутью: Эрик не знал, где Игорево воинство ждёт большая добыча — на море или суше, и не желал оказаться в проигрыше ни в том, ни в другом случае. Отправившиеся за добычей викинги вряд ли довольствуются полученной от Византии данью. Наоборот, легко доставшаяся добыча лишь раздразнит их аппетит, и они пожелают либо снова наняться к кому-нибудь из сильных мира сего на службу, либо направятся куда-либо за богатой добычей самостоятельно.
Игоря не устраивал ни один из этих вариантов — он считал опасным присутствие вблизи Руси сильного варяжского отряда во главе с Эриком. Он проводил в Киеве времени больше, чем в родной Свионии[26], и был закадычным другом воеводы Свенельда. Свенельда Игорь и Ольга рассматривали как одного из возможных претендентов на стол великих киевских князей, случись что с Игорем до возмужания Святослава, и в борьбе с княжичем воевода мог использовать мечи викингов ярла Эрика. Поэтому было бы неплохо, насколько возможно, ослабить отряд Эрика, а ещё лучше заставить его викингов сражаться и погибать в интересах Руси. Игорь с Ольгой предусмотрели и такое развитие событий, решив вместо ярла судьбу его наёмных воинов.
Со времени Хвалынского похода минуло немало лет, однако Игорь часто вспоминал его, и в первую очередь проведённую им лично разведку окрестностей Дербента[27]. Тогда русское войско, изрядно ослабленное в предшествующих боях, не рискнуло его штурмовать, но мечта Игоря об овладении этой крепостью-ключом к торговому пути через Кавказ сидела в голове великого князя до сих пор. Игорь хорошо помнил сделанный им вывод — чтобы не ограничиться взятием Дербента с целью захвата добычи, а надолго обосноваться в нём, превратив в свой оплот на Хвалынском море[28], необходимо иметь постоянную, надёжную связь с Русью.
Ведь Арабский халифат[29] не смирится с потерей Дербента и будет стремиться возвратить его обратно. Хазарского кагана тоже вряд ли устроит, что хозяином сухопутного пути из Азии в Европу по Кавказскому побережью вместо Багдада стал Киев, а не он, и по-прежнему будет вести за Дербент войну, теперь уже с русичами. Значит, Руси придётся постоянно сражаться с двумя сильнейшими врагами, и без помощи Дербенту пополнением, продовольствием и другими припасами его гарнизону долго не продержаться. Но как обеспечить бесперебойную доставку этой помощи, если наиболее освоенный русичами и потому самый удобный путь с Руси на Хвалынское море лежал по рекам Саркел и Итиль[30] через Хазарию, от кагана которой можно было ожидать любого вероломства и подлости, особенно в трудную для Руси годину?
Получалось, чтобы встать крепкой ногой на Хвалынском море, взять под свой контроль следующие по нему и вдоль кавказского берега купеческие караваны, нужно было до захвата Дербента создать на Кавказе сильный опорный пункт. И с его поддержкой снабжать осаждённый войсками халифа или хазарского кагана Дербент припасами, доставлять в него подкрепление, набирая его из многочисленных горных племён, мужчины в которых питали отвращение к труду на земле и ремеслу, предпочитая жить разбоем или становиться наёмными воинами.
Стать хозяином торговли на Хвалынском море можно было и другим путём — создать наряду с Дербентом багдадского халифа[31] свой собственный. В отличие от старого, он станет ещё и стоянкой сильного русского флота, который единственный будет господствовать на Хвалынском море. Но возводить неприступный город-крепость наподобие Дербента русичам было не под силу, да и противник не позволил бы довести строительство до конца. Оставалось захватить уже существующий город или крепость, в которых мог бы разместиться и обороняться многочисленный гарнизон, причём этот город или крепость должны иметь удобную связь по воде с Хвалынским морем, где предстоит действовать русскому флоту.
Время покажет, суждено ли будет стать «новому Дербенту» соперником «старому», или он послужит опорой, с которого русичи в удобный момент совершат бросок на истинный Дербент и, овладев им, станут властителями весьма значительной территории, захватить которую халифату или хазарам будет гораздо сложней.
Обычный город в глубине подвластных халифату земель взять будет намного проще, чем пограничный Дербент, преграждающий хазарам дорогу на Кавказ, но удержать его будет нелегко, особенно когда Багдад поймёт, что русичи намерены обосноваться в нём надолго. Для его взятия и последующей обороны понадобятся викинги ярла Эрика. В его дружине есть гирдманы, помнящие неудачный поход с Игорем в те же места в начале его княжения; что сможет заставить их вновь отправиться в дальний и опасный поход на Хвалынское море и Кавказ? Заглушить память о прошлом походе, из которого возвратился один из четырёх ушедших в него викингов, способно только одно — твёрдая уверенность в ждущей викингов богатой добыче. И великий князь посулит её ярлу и его дружине, поставив им целью захват города, наличие в котором огромнейшей добычи не вызовет ни у кого сомнений.
Этот город — Бердаа, прежде именуемый Кабалой, — столица всего Кавказа. В него вёл оживлённый торговый путь через Двин и Ани из порта Трапезунд на Русском море, к нему по реке Куре поднимались корабли из Хвалынского моря. Когда-то Бердаа был главным городом обширнейшего христианского княжества Албания[32] и местом пребывания её патриарха. Когда княжество завоевали мусульмане и ограничили его пределы на севере городом-крепостью Дербентом и на юге рекой Араке, за которой начиналась персидская Мидия, оно стало именоваться Арраном. Утратив независимость, княжество попеременно оказывалось под властью то персов, то арабов, включивших их в состав своего халифата, а было время, платило дань одновременно арабам, византийцам и хазарам.
Но в чьих руках ни находилась бы власть на Кавказе — персидской династии Саларидов из Гияна или арабской — Саджидов[33], наместник шаха или халифа в Азербайджане, Армении и Арране, объединённых в одну провинцию, всегда пребывал в Бердаа. Помимо того что огромный город, простиравшийся в длину на фарсах[34] с лишним, был торговой столицей Кавказа и слыл центром шёлка, насчитывал множество рынков и караван-сараев, вокруг Бердаа лежали плодороднейшие земли, что позволило ему прославиться превосходными фруктами, овощами и местным вином.
